Оливье Клеман - Тэзе. Земля доверия и надежды

• Название: Тэзе. Земля доверия и надежды
• Автор: Оливье Клеман
• Жанр: Религия

---

С одной стороны, молодых людей здесь выслушивают — бескорыстно, что крайне важно для них. И в то же время, отправляясь в Тэзе, они жаждут услышать что–то определенное, что–то пережить. Часто они приезжают потому, что друзья говорят им об общине, а дружба в наше время — одна из самых важных вещей: она помогает открыть веру. Некоторые молодые люди и не знают иной христианской вести. И тут они слышат о Тэзе, и не только во Франции, но и далеко за ее пределами, а сейчас — все больше и больше на востоке Европы. О Тэзе говорят как об удивительном месте, месте международных встреч, месте молитвы, как о чем–то, выходящем за рамки привычного, — и люди приезжают увидеть все своими глазами, и это захватывает: невозможно остаться безучастным в Тэзе.

Тут особенная молитва — очень простая, как некое ученичество для молодых людей, которые никогда, быть может, не молились — по крайней мере, сознательно (ведь любой человек молится, так или иначе). У нынешнего молодого человека голова работает на полной скорости: там мелькают идеи и системы, желания и стремления, которые ему навязывают средства массовой информации. Но пространство сердца — новая земля, и так важно умиротворить разум, чтобы можно было услышать молитву. Когда слова звучат преждевременно, слишком рано — это обычно все та же болтовня, которая добавляется к бесконечной болтовне эпохи. Вот почему столь важно время молчания в молитве Тэзе, и молодые люди охотно включаются в него. Молитва проникает в молчание, и оно позволяет словам, когда они вновь возвращаются, быть словами, отличными от привычной болтовни. Мы живем в мире, где слишком много словесной информации, — но здесь такого нет, и это привлекает молодых. Ощущение тайны открывается как внутренний свет, и молодые люди этот свет предугадывают. Свет озаряет чье–то лицо, и тогда видишь все другие лица в том же свете — вот великое чудо.

Молодежь переживает в Тэзе не только опыт мира и глубокого молчания, но, в то же время, на этом фоне, — и опыт встречи и праздника. А встреча и праздник тем подлиннее, чем подлиннее мир и молчание. И вместе с общиной человек открывает в себе вдохновение, превосходящее запреты и табу. Его вводят в самую суть — и это меняет все. В Тэзе нет нравоучений. Здесь — мужественная чистота: люди чистоты, которые в то же время живут в полноте своего мужества. Для молодых людей это потрясающий пример. Они жаждут чистоты, порой не зная об этом, — а чистота формирует личность. Именно этого ищут в Тэзе, вне всякого морализма, и это важно.

Еще привлекает сюда, конечно же, умиротворяющая красота. Люди живут в мире, где искусство часто жестоко, где нередко жестока музыка, где восторгаются телом, которое в то же время теряет всякий смысл. Тогда как в Тэзе есть то, что Дионисий Ареопагит называл «красотой общины». Он говорит в своем трактате «О Божественных именах», что красота есть имя Божества и что эта красота творит все во всем, тогда как красота, принятая в современном обществе, в основном — красота исступления и обладания, с элементом чего–то почти магического. Молодые люди находят в Тэзе красоту — глубокую, умиротворяющую, тихую: в песнопениях, простых и прекрасных, в иконах, в лицах. Нет ничего прекраснее, чем лицо, озаренное доверием и нежностью. Тайна красоты и есть красота Бога.

Наконец, в мире, который становится одновременно и все более разделенным, и все более однородным в коллективной ненависти, молодые люди, приехав в Тэзе, переживают опыт единства в многообразии, и это — ответ на их самые глубокие чаяния. Есть границы, но в то же время есть и ощущение вселенной как нашего общего дома: все больше и больше молодых людей путешествует из конца в конец Европы и по всему миру, — вселенная становится чем–то более конкретным. В Европе, которая объединяется, в мире, который объединяется, возникают всевозможные судорожные движения, которые называют «судорогами идентичности», когда каждый, боясь всеобщей унификации, утверждает свою неповторимость, и чаще всего делает это вопреки другому. Но Тэзе привлекает тем, что тут есть «вселенскость», — и в то же время сохраняется «особость» каждого. Тут ни от кого не требуют отречения от национальной или конфессиональной принадлежности; напротив, все это остается, и этим люди обогащают друг друга и учатся принимать самих себя. Молодые христиане могут пережить это единство во многообразии. Опыт воистину небывалый в нашем мире. Нам нужно сегодня пойти дальше как отвлеченного универсализма, так и закрытого воинственного стремления обособиться. В Тэзе есть и конкретный универсализм, и открытый партикуляризм, и они сообщаются между собою.

Дар слышания

Мы живем в обществе, где очень мало слушают. Люди говорят, но слушают других лишь при условии, что им тоже дадут слово в свою очередь: это игра монологов. Остается лишь пойти к психоаналитику! Нам надо понять, какова связь между бессознательным и реальностью сверх–сознательного, того в нас, что нацелено на поиски смысла. На самом деле в бессознательном есть не только биологическое подсоз нательное — космическое или связанное с судьбой человека от его детства (как это открыли Фрейд и Юнг), но есть и сверх–сознательное (как об этом говорят экзистенциальные психологи, такие как Франкл), жаждущее смысла, устремленное к тайне. Наконец, особенно после сорокалетнего порога, о чем говорит Юнг, и даже раньше, — источник невроза часто не религия, но отсутствие смысла или отсутствие религии в глубоком понимании слова. Можно сказать, что это Христос ждет в глубине сердца, готовый дать смысл нашему существованию. И понемногу, если мы живем духовной жизнью, сердце открывается. Оно только этого и хочет. Вот почему молодым людям нужен кто–то, кто способен их принять, кто–то, по–настоящему свободный — в своей доброте, в своей молитве, в целомудрии и способности принимать людей бескорыстно. Так редко любовь бывает бескорыстной, чаще она ищет удовлетворения — когда любят, чтобы быть любимыми; иногда она только чувственная, порой — даже хищная. Монахи могут жить бескорыстной любовью, открытой тайне Бога и тайне личности; возможно, именно это привлекает молодых.

Кроме того, в нашем обществе, бесспорно, есть кризис отцовства. А монах, даже совсем молодой, — возраст тут роли не играет — это как отеческое присутствие. Он отделен от обычных страстей — и в то же время он предлагает гостеприимство. Молодые люди к этому очень чувствительны. Они ищут духовного отцовства чтобы жить и найти смысл; они ищут людей, которые были бы воплощением этого смысла, с кем можно глубоко говорить о себе и о том, что тревожит. Молодым нужно чье–то присутствие: бескорыстное, ничего не требующее, когда их просто готовы выслушать. Таким образом братья Тэзе, которым молодые люди могут открыть сердце — а в наше время так редко можно поговорить о самом главном, — совершают очень важное служение.

Живое христианство

В Тэзе мало говорят о грехе, — и это меня радует. Ибо для молодых людей, ничего не знающих о христианстве, христиане — это те, кто говорит: «Вы грешники». Навязчивая тема для всех реакционеров нашего времени — разговоры о том, что у молодых людей нет ощущения греха, — а это совсем не так.

Есть «невинность бытия», которую христианство отбросило в определенный период ис тории, — и нужно вновь обрести эту невинность и вернуть ее молодым, чтобы они осознали, что реальность греха — не то, что обычно думают, а то, что люди переживают как знакомое состояние.

Грех — тайна разделения. Это чувство, что Рай так близок к нам: в красоте мира, во взгляде доверия, в восхищении любви, — и в то же время этот Рай совершенно утерян; большая любовь может кончиться ничем и потерять всякую ценность для другого; взгляд, наполнявший меня жизнью, вдруг застывает, или я сам закрываю глаза умершему. Мы можем бродить по необычайно красивой земле, исполненные радости, и вдруг нападет грусть от впечатления, что этот, столь прекрасный, мир не есть личность, принимающая жизнь: он обречен на смерть. Рай близок, а войти туда я не могу. Я пытаюсь войти обманом, с помощью наркотиков, например, но не попадаю туда, а просто схожу с ума, или же себя убиваю — и меня находят мертвым от передозировки в незнакомом квартале, когда мне тридцать лет. Таково состояние греха, и молодые глубоко это чувствуют. Когда говорят об одиночестве, тоске, отчаянии, они хорошо понимают: таково состояние греха. Потому они и едут в Тэзе.

Вот почему, когда мне говорят, что у молодых нет чувства греха, я отвечаю, что это неправда, что они сыты по горло всеми этими разговорами о плотском грехе. Язык разрешений и запретов тут не годится. Скорее нужно говорить о смысле, нужно говорить о позитивном. Когда задан смысл, когда есть позитивное — можно помочь другим понемногу менять свою жизнь. Но не тогда, когда создают впечатление, что христианство — это закон и нравоучения. Христианство — не морализирование: это порыв, это огонь! Как пишет Пастернак в своем романе: именно тут жизнь достигает «своей самой горячей степени интенсивности».