Юрий Карчевский - Схватка с чудовищами

• Название: Схватка с чудовищами
• Автор: Юрий Карчевский
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01273-4

Юрий Карчевский — бывший советский разведчик — в своей художественно-документальной книге рассказывает о нелегкой работе профессионала-разведчика.

Антон Буслаев — главный герой остросюжетного произведения, на долю которого выпало немало испытаний. Ему приходилось внедряться и в террористические организации, и в подразделения зарубежных спецслужб. Мужества и стойкости от Буслаева требует не только его полная опасностей работа, но и его личная жизнь: коварство любимой женщины и предательство бывших коллег.

---

Охладило США, парализовало их замыслы то, что в 1949 году у СССР появилась собственная атомная, а затем и водородная бомбы. И тогда Запад, преследуя те же цели, перешел к войне «холодной», психологической, чтобы попытаться разложить Советское общество и взорвать его изнутри.

Над миром вновь сгустились и повисли грозовые тучи. Вокруг СССР создавались военно-морские базы, возводились мощнейшие радиосистемы. К микрофонам были приставлены предатели времен Второй мировой войны, изменившие своим народам и воевавшие на стороне гитлеровской армии, сотрудничавшие с гестапо и абвером.

Голос того же «Радио Свобода» звучал оголтело, разнузданно, подстрекательски. Он проникал в квартиры граждан, манипулируя их сознанием, исподволь, а иногда и прямо подбивая на выступления против существующего строя, грубо навязывая чуждый образ мыслей и жизни.

Активизировались спецслужбы стран, входивших в военный блок НАТО. Советскому Союзу было навязано противоборство в сфере разведки. Действовали силы Запада, как единый оркестр, руководимый опытным дирижером. Советскими властями все это квалифицировалось, как вмешательство во внутренние дела страны, как подрывная деятельность. На Западе не скрывали, что ставка делается не только на сиюминутный, но и на долговременный эффект.

Контрпропаганда — дело партии. Однако руководство КПСС перекладывало решение идеологических вопросов на органы безопасности, подставляя их тем самым под удар общественного мнения.

Из директивы Совета национальной безопасности США № 20/1:

…Психологическая война (понимай: «идеологическая диверсия». — Ю. К.) чрезвычайно важное оружие для содействия диссиденству и предательству среди советского народа; она подорвет его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране.

Широкая психологическая война — одна из важнейших задач Соединенных Штатов. Основная ее цель — уничтожение поддержки народами СССР и его сателлитов установившейся в этих странах системы правления и внедрение среди них сознания того, что свержение Политбюро — в пределах реальности.

Речь шла, таким образом, о слишком серьезных вещах. В этих условиях ничего не оставалось делать, как встать всем миром на защиту Отечества как и в дни «горячей» войны. Война «холодная», в том числе и психологическая, приобрела обоюдоострый характер.

Чувствовал себя мобилизованным и Антон Буслаев.

Из его чекистской практики тех лет попытаемся показать несколько боевых эпизодов, которые связаны между собой незримой цепочкой. В них — его характер, поведение в необычных обстоятельствах.

Поздним летним вечером в управление КГБ поступило сообщение о том, что на территории западной части Московской области обнаружено множество типографски исполненных листовок враждебного содержания. Граждане Советской России в них подстрекались к свержению советской власти и созданию некоего «солидаристского государства».

Получив приказ руководства, Буслаев уже ранним утром следующего дня, возглавив оперативную группу, выехал на «виллисе» на место происшествия, чтобы во всем разобраться лично и принять меры для розыска и выявления источника. Путем опроса местных жителей ему удалось установить, что десятки тысяч листовок были сброшены с пролетавших беспилотных воздушных шаров. Он прошел по полям и деревням. В результате было обнаружено несколько оболочек этих шаров и с десяток нераскрывшихся контейнеров, начиненных листовками, на которых стоял знакомый ему трезубец.

О практике такого рода, к которой прибегали тогда зарубежные центры — НТС и ЦОПЭ, именовавшие себя эмигрантскими, советским разведорганам было известно. Эти спецслужбы, находившиеся на содержании западных разведок, располагали на территории ФРГ и Западного Берлина специальными баллонными станциями, оборудованными по последнему слову техники. В Западном Берлине, в частности, такая станция существовала под видом сушилки бананов. Выждав, когда подует восточный ветер они тотчас надували шары гелием и запускали сотнями штук. Для транспортировки и разбрасывания листовок, снабжали их контейнерами с механизмом самораскрытия и саморазбрасывания. Теперь содержимое контейнеров лежало на мокрой от дождя земле. Надо было раз и навсегда покончить с этим опасным явлением.

Проанализировав все, в том числе доклады из других областей, в рапорте на имя руководства КГБ Буслаев указал, что шары-контрабандисты, с помощью которых к нам в страну через воздушную границу забрасывалась подрывная литература, — далеко не безобидная и даже опасная вещь игрушка. Он указал даты, когда они пересекали авиационные трассы, что могло вызвать катастрофу самолетов, совершающих как внутренние, так и международные рейсы. С целью не допустить этого, по представлению КГБ советское правительство выступило с протестом против использования воздушного пространства СССР в психологической войне. И это возымело действие. Шары с подобной начинкой стали появляться над нашей территорией все реже, а вскоре и вовсе прекратили полеты.

В один из дней в приемную Управления КГБ по Москве и Московской области пришла сотрудница Института физики АН СССР. Назвавшись Верой З., женщина попросила срочно принять ее по важному делу. В беседе с Буслаевым рассказала, что видела младшего научного сотрудника НИИ Обручева в «Коктейль-холле» на улице Горького. Он сидел за столиком вдвоем с человеком, пересыпавшим русскую речь английскими словами, вел себя о ним подобострастно, уходя, оставил на столе журнал «Новое время», который тут же перекочевал в портфель, как ей казалось, заезжего «гастролера».

Буслаев воспринял это заявление, как своего рода сигнал. Предстояло доказать, что связь советского гражданина Обручева с иностранцем носит преступный характер, либо отвергнуть это подозрение, как необоснованное. И действовать необходимо профессионально, не теряя времени, но и не проявляя поспешности.

Обручева установить не представляло труда, так как в отделе кадров НИИ на него, как и на других научных сотрудников, имелось «личное дело». Помимо анкет, выписок из приказов начальства по институту и характеристик на него, там находилась и фотокарточка. Что же касается иностранца, то разыскать и установить его личность было сложнее, требовалась изобретательность, знание путей, ведущих к этому. Все осложнялось тем, что Вера З. не запомнила иностранца и не представила никаких бросающихся в глаза особых примет. Да и «фоторобот», составленный ею по единственному, к тому же мимолетному взгляду, был довольно приблизительным.

И все-таки Буслаев дознался! Иностранцем оказался Джерри Лодейзен, атташе посольства одного из государств в Москве. Вера З. опознала его по фотографии, взятой им в Консульском управлении Министерства иностранных дел. В результате проведенного комплекса оперативных мер были выявлены и другие его связи с советскими гражданами — москвичами и жителями других городов Советского Союза.

Внутренняя проверка показала, что компрматериалами на Обручева органы безопасности не располагают. В числе негласных помощников он не значится.

Встречи Обручева с «дипломатом» и в последующем проводились, но теперь уже негласно контролировались Буслаевым. В последнюю пятницу июля он особенно нервничал — верный признак того, что предстоит новое тайное рандеву, возможно, связанное с опасностью. Буслаев хотел в этот день поехать с женой за покупками для семьи, но отказался от этого. Иначе поступить не мог, ибо дело — прежде всего.

В ожидании доклада бригадиров, ведущих наружное наблюдение за Обручевым, он внимательно просматривал последние материалы по делу на него. Чтобы установить, носят ли его встречи с «дипломатом» преступный характер, требовалось проявить немало оперативной сметливости, другими словами, творчески поработать.

Пока что удалось выяснить круг вопросов, по которым Обручев мог располагать секретной информацией, каким образом обрабатывал ее, выносил из здания НИИ, где хранил. Оставалось установить способ ее возможной передачи иностранной разведке. По ходу разработки требовалось выявить и лиц, которых он мог открыто либо втемную использовать в качестве «доноров» — источников дополнительных секретов. Из числа установленных связей интерес представляли женщина, работавшая инженером в «почтовом ящике» радиоэлектронной промышленности, а также мужчина, сотрудник Министерства внешней торговли.

Раздался долгожданный зуммер. Антон включил динамик.

— Алло, докладывает «первый», — прозвучало на весь кабинет.

— Что нового, «первый»?

— Губастый (Обручев) прошел по проспекту Мира в направлении Колхозной площади. У магазина «Журналист» несколько минут кого-то ожидал. В тринадцать двадцать подъехал «Москвич» стального цвета с московским номером. За рулем находился известный вам «дипломат». Приняв Губастого, машина развернулись и направились в сторону Останкино.