Макс Эйзелин - Неизведанный Гиндукуш

• Название: Неизведанный Гиндукуш
• Автор: Макс Эйзелин
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1967

Это не только книга о трудном, мужественном и увлекательном альпинистском спорте, о романтике первовосхождения на еще не покоренные высочайшие горные вершины. Это также книга об Афганистане, о сравнительно мало исследованных районах Бадахшана и Вахана, об их суровой и по-своему яркой природе и, конечно, немного о людях, населяющих этот соседний с Памиром высокогорный край.

«В июне 1963 года было создано Швейцарско-Гималайское общество и в этом же году была запланирована и осуществлена первая швейцарская экспедиция в Гиндукуш. Вначале никто не верил в успех этого смелого предприятия. Теперь экспедиция, впервые успешно покорившая в напряженной борьбе с природой и человеческими слабостями по пяти-, шести-, семитысячнику в диких горах Гиндукуша, после четырехмесячного отсутствия вернулась в Швейцарию.

Великолепное достижение экспедиции заслуживает полного признания широкой общественности, и поэтому нам особенно приятно, что инициатор этого успешного мероприятия люцернский альпинист Макс Эйзелин снова взялся за перо и преподнес нам подвиг пяти предприимчивых альпинистов с присущей ему захватывающей манерой и наглядностью. Недаром его первая книга «Успех на Дхаулагири» переведена на восемь языков, и мы не сомневаемся, что и труд «Неизведанный Гиндукуш» тоже найдет широкий отклик и разнесет на весь мир хорошую славу о маленькой Швейцарии.

Швейцарско-Гималайское общество, в задачу которого входит проведение, содействие и оказание помощи швейцарским альпинистским и исследовательским экспедициям в малоизведанные высокогорные районы мира, сейчас стало широко известно. Иначе и не могло быть: ведь только то общество, которое может рассчитывать на благосклонные симпатии и поддержку более широких кругов, может в будущем выполнить свои благородные задачи», ―

так пишет о Швейцарско-Гималайской экспедиции председатель этого общества Петер Ахерманн.

---

Несмотря на окружающий нас фантастический вид и привлекательное разнообразное лазание, я чувствую себя утомленным, меня одолевает лень. Это явление вообще не удивительно: ведь мы находимся уже на высоте пять с половиной тысяч метров. К тому же меня все еще мучает подлая зараза, которую я подцепил в Лангаре и которая шутит надо мной тем, что ночью «осчастливит» меня ознобом, а днем заставляет после каждой пары веревок исчезать тайком за ледовой глыбой. К этому еще присоединяется жажда, с которой уже не справляется емкость моего термоса. Но тем не менее «идти можно», стиснув зубы, убеждаю себя в этом, хотя готов упасть от усталости. Мои товарищи не должны знать о моем состоянии, чтобы ради меня не замедлять темп. Медленно ставлю ступню перед ступней ровным уставшим шагом.

На высоте 5600 метров гребень кончается и постепенно переходит в крутой ледовый склон. Раньше, чем ожидал, приходит конец моим страданиям. Дело в том, что и Симон сегодня не идет с привычным воодушевлением. Осторожно я спрашиваю его о самочувствии. Ответ как по желанию, и теперь ничто в мире не может меня удержать от признания в моем сегодняшнем состоянии. И он, мой партнер по связке, тоже хочет сесть и ничего другого не делать, а только как следует отдышаться.

Визи и Виктор все еще поднимаются. Вяло и безучастно наблюдаем за ними. Они не сдаются и пересекают крутой длинный ледовый склон. Носками ботинок и кошками Визи с ожесточением сбивает ледяные иглы «льда кающегося». На крутых склонах такие иглы приносят даже пользу, так как образующиеся после этого ступеньки позволяют отказаться от применения ледоруба. Еще двести метров ― и Виктор и Визи тоже начинают спускаться. Они выполнили важную подготовительную работу на завтрашний день ― проложили след по длинному склону.

Там, где мы с Симоном остановились на отдых, оставляем все, что не понадобится для спуска и ночевки. И это тоже подготовительная работа на завтра.

Сегодня мы впервые видели Гиндукуш в облаках. Утром это были только две маленькие рыбки, которые медленно плыли со стороны Памира. Теперь небо уже закрыто наполовину, и клочья тумана танцуют вокруг гребня Шаха. Стало очень холодно, дует штормовой ветер. Создается впечатление, что наступил конец «вечно хорошей погоде в Центральной Азии». Неудача для планируемого на завтра штурма вершины. Падает легкий снег.

Мы дрожим от холода и начинаем не спеша спускаться. Если бы было солнце, мы еще могли растянуть приятный отдых, но теперь с удовольствием спрятались бы в палатках. Осторожно на кошках топаем вниз. Мы улучшаем проложенный при подъеме след и сбиваем кошками оставшиеся ледовые иглы. Теперь путь на завтра подготовлен.

Уже в начале второй половины дня сильный западный ветер очищает небо от облаков. В том-то и заключается преимущество Гиндукуша, что он со своим континентальным климатом не знает муссонов в противоположность Гималаям, находящимся ближе к морю, где плохая погода и снежные бури часто нарушают намеченный распорядок дня.

Вторую половину дня используем на сон и приготовление еды. Виктор мастерски готовит гуляш в соусе с красным вином. Это отвратительная еда для всех альпинистов, подверженных культу «современное питание», но это настоящее лакомство для нас, «старомодников», не делающих ставку только на сухое питание и чай с маслом. Только я должен выдерживать диету на сухарях с черным чаем и питаться воздухом и любовью. Это здесь, наверху, достаточно сложно, так как того и другого мало.

В 5 часов солнце исчезает за гребнем и наступает пронизывающий холод. Спать я не хочу. Поднимаюсь к еще освещенному солнцем гребню в защищенное от ветра место и ложусь на осыпь. Таким образом я еще полчаса наслаждаюсь солнечным теплом. Огненный шар спускается все ниже и ниже, и наконец темно-красный круг совсем исчезает в далекой дымке. Черные тени долин крадутся выше. Их щупальца охватывают вершины и гребни. Наступает ночь. В темноте ощупью возвращаюсь в палатку.

Кроме меня, все проводят вторую ночь в лагере I в хорошем, спокойном, глубоком сне. Хотя мне уже не приходится ловить воздух, но лихорадка способствует тому, что утром я чувствую себя прескверно. В лучшем случае я еще могу спуститься в базовый лагерь. Теперь стало абсолютно ясно, что я уже никогда не буду стоять на вершине Шаха. Да, мне нужно торопиться, если я во время работы экспедиции вообще еще хочу заниматься горовосхождениями.

Но Шах, эта великолепная вершина, для меня окончательно потерян. Какая досада!

ШВЕЙЦАРСКИЙ ФЛАГ ВПЕРВЫЕ НАД ГИНДУКУШЕМ: ШАХ, 6550 МЕТРОВ

Мои друзья готовятся к выходу. Все трое чувствуют себя в хорошей форме и отдохнувшими за ночь. Все предпосылки для первовосхождения, кажется, имеются. И погода снова отличная. Гастроли облаков окончились. При вчерашнем подъеме проложен след почти до полпути к вершине. Теперь все зависит от нас. Более чем тысячеметровый гребень не может быть пройден в один день. В случае чего можно перетерпеть еще один бивак.

Солнце еще не взошло, а мои друзья уже завтракают. Я могу себе позволить остаться лежать в палатке. Слабое утешение! При первых лучах солнца мои друзья уже на гребне. С вытянутым лицом я смотрю им вслед. Судьба экспедиции теперь в их руках. Надеюсь, что они справятся с шеститысячником, будь это сегодня или завтра.

Два часа спустя я выползаю из палатки. Мой первый взгляд обращен к горе. Где могут находиться мои товарищи? Осматриваю гребень. Вижу «лед кающийся», фирн, скалы и чистый лед, кое-где хорошо различаю вчерашний след. Но нигде не обнаруживаю своих друзей. Где же они могут быть? Дважды осматриваю гребень. Только тогда замечаю, что они его уже преодолели и достигли места, откуда вчера повернули обратно. Они кажутся маленькими точками на этом громадном ледовом склоне. После короткого отдыха они продолжают подъем. Два часа для того же отрезка пути, где мы вчера трудились полдня. Они должны быть в отличной форме. Вот что значит двадцать четыре часа акклиматизации! Просто не верится.

Не без зависти я смотрю, как они по вчерашнему следу в невероятно быстром темпе продвигаются вперед. Мне нужно было сегодня утром взять себя в руки. Как я мог так раскиснуть...

Угрюмо занимаюсь лагерной кухней. Если я уже ничего не могу делать на горе, то хочу по крайней мере почистить посуду. Из трещины принес две кастрюли воды.

В палатке я собираю все, что здесь, наверху, уже не потребуется. Друзьям и без того остается достаточно много для транспортировки вниз.

Затем потихоньку спускаюсь в базовый лагерь и одновременно наблюдаю за друзьями. Их движение вперед просто фантастично. Создается впечатление, что они торопятся вверх. Я держу за них оба больших пальца.

У тура на высшей точке скального ребра я отдыхаю. В десять часов Ханспетер будет наблюдать за этим местом, чтобы видеть условный сигнал. За пять минут до этого я заряжаю маленький пистолет красной ракетой. Ханспетер без того предполагает, что я отказался от восхождения. С базового лагеря он в бинокль может отчетливо определить, что только три человека держат путь к вершине. Ровно в десять пускаю ракету в голубое небо. Громким хлопком поднимается она и падает чудесными красными снопами на ледник. Великолепное зрелище!

Осторожно спускаюсь по крутому кулуару. Сначала по хорошим ступенчатым скалам, затем по льду и осыпям. Только бы не поскользнуться! Нет страхующей веревки и тем более нет товарища, который ее крепко держит в руках. Лазание в одиночестве имеет свои прелести. Все приходится решать самому. Нет надежды на постороннюю помощь, нет пощады со стороны гор. Неправильный шаг, обломившаяся точка опоры ― и ты летишь вниз. Героическая смерть? Большая глупость? Для меня это не играет роли. Только спускаться я должен уверенно.

Бесформенный рюкзак с громадным поролоновым матрацем под клапаном мешает при спуске больше, чем при подъеме, качается во все стороны, и нельзя сказать, чтобы он способствовал поддержанию равновесия.

Наконец последняя скальная ступень. Можно прочно упереться ногами, резиновая подошва хорошо присасывается к скалам. Бодрая гимнастика в величайшем в мире открытом спортивном зале. Затем стою на спасительной осыпи. Коварный ледовый «язык», который мы пересекали при подъеме, можно обойти, а оставшийся спуск к началу ледника ― уже простая прогулка.

У места старого лагеря останавливаюсь на короткий отдых и нахожу забытый термос, полный чая. Как пригодилась превосходная влага! Особенно сегодня. Жаркий и душный день. Ни движения воздуха, нигде ни малейшего облачка.

На леднике сразу попадаю на наш старый след. Вся моя надежда на снежные мосты. Несмотря на жаркий день, они держат исправно. Только теперь, когда один бреду по леднику, обнаруживаю, что некоторые из них далеко не такие уж безобидные. Неловкий шаг ― и можно без песен и музыки плачевно погрузиться в эти ужасные дыры с водой. Лучше не думать об этом, все равно ничем не поможешь. Иншалла!