Зухра Сидикова - Тайна

• Название: Тайна
• Автор: Зухра Сидикова
• Жанр: Детектив

Все в его жизни было предусмотрено и предсказуемо.

Но внезапно ровный ход его жизни был прерван. Кто-то решил нарушить установленный им порядок. Что-то в его жизни стало происходить - незапланированное и непредусмотренное…

Кто-то вторгся в его жизнь, нарушил ее конфиденциальность, ее стабильность и размеренность. Он чувствовал, что за ним наблюдают. Появился некто, чье присутствие он с недавних пор стал явственно ощущать. За спиной – когда шел по длинному коридору своего офиса или направлялся к машине после рабочего дня, за окном – когда ужинал в любимом ресторане, среди деревьев – когда подъезжал к дому, на том конце провода – когда поднимал телефонную трубку. 

---

Степан Ильич Рудницкий тоже был здесь. Сейчас он разговаривал с управляющим ресторана, полным низеньким человеком, с трясущимися от волнения губами.

- Скажите, милейший, - говорит Степан Ильич, явно подражая витиеватому слогу управляющего, - почему такой старый официант уходил последним, почему в ресторане нет сторожа, или охранника, скажем?

- Понимаете, уважаемый, - управляющий переступал с ноги на ногу, вздыхал, долго собирался с мыслями, - дело в том, что Кох Иван Иванович работает очень давно, он все здесь знает, как свои пять пальцев, поэтому как-то принято у нас, так уж завелось… и уже много-много лет… еще до меня… хозяйка ему очень доверяла, хотела даже его управляющим сделать, только он отказался, нет, говорит, я привык подавать, какой уж из меня начальник?.. и вот принято, что он обходит, так сказать, владения, все проверяет, везде ли порядок, и закрывает ресторан. А сторожа у нас нет… а зачем? ...у нас сигнализация, все по последнему слову техники… и у входа в парк сторож есть ночной, парк на ночь закрывается. Посторонние пройти не могут, так что… Кто ж знал, что Иван Иванович… ах ты господи… царство ж ему небесное, - управляющий неуклюже крестился коротенькими толстыми пальцами, сокрушенно качал головой, – мы все очень сожалеем… А уж прежняя владелица как узнала, очень переживала…

Рудницкий еще о чем-то спрашивал, иногда записывал что-то в маленькую записную книжку.

Максим все ходил и ходил по медленно просыпающемуся парку, думал… Рудницкий сказал, что старика не ограбили, при нем обнаружена небольшая сумма денег, ключи от квартиры, пакеты с едой, которую он брал из ресторана. У Макса снова сжалось сердце – Иван Иваныч жил одиноко, готовить для него было некому, он представил себе эти пакеты с остывшей ресторанной едой, над которой сидел одинокий старик поздними вечерами в пустой квартире. Значит, убийство произошло не ради ограбления. Кто же убил Коха? Разве могли быть у него враги? Макс шагал и шагал по аллеям парка. Могло ли это ночное убийство быть связанным с тем, что Кох хотел предупредить его о некой опасности? Слишком много вопросов… Максим вспомнил о телефонном звонке, который заставил его встать из-за стола. Ведь он так и не успел спросить ни Коха, ни администратора, кто ему звонил тогда? Конечно, он сделал глупость, что не рассказал о звонке Рудницкому. Не такой тот человек, чтобы оставить такой важный факт без внимания. Но что-то подсознательно удерживало его от этого признания. Но почему Иван Иванович так и не сказал капитану о звонке, об угрозе? Что же делать, как поступить? Провести собственное расследование? Ведь все это, по всей видимости, касается его, Максима. Вдруг смерть Коха связна именно с ним? Упала ли люстра случайно, или Кох знал что-то об этом, и поэтому его убили?

От бесконечных вопросов, которые он себе задавал, его отвлек звонок сотового:

- Максим Олегович, - голос сухой, официальный, - вы нас сегодня удостоите своим посещением? Я тебя уже час жду, неужели не мог сначала ко мне подняться?

Макс не стал отвечать, просто отключил телефон. Взглянул в сторону ресторана. В окне директорского кабинета на втором этаже темная фигура. Давно, наверное, наблюдает, как он здесь круги по парку выписывает.

 Перед злым и бледным Володькой стоял официант, наливал в тонконогую рюмку красновато-золотистый коньяк.

- Выпьешь? – взглянул исподлобья.

- Нет, – усмехнулся Макс, – не пью с утра.

- Чего встал?! – прикрикнул Владимир на официанта. - Свободен!

Молодой официант залился краской, тряхнул кудрявой светловолосой головой и, неловко пятясь, поспешно вышел.

- Ты что ж это на персонал кричишь? - пожалел официанта Максим, он хорошо знал этого тихого, застенчивого парнишку. Над его скромностью посмеивались другие официанты, но Кох всегда заступался за него, не давал в обиду. Сергей дружил со стариком, и Максим представлял, как тяжело было ему сегодня. - Ты знаешь, у них ведь здесь совсем другие порядки, все-таки не кабак придорожный.

Владимир сказал резко, с плохо скрываемым раздражением в голосе:

- То-то и оно, что порядки слишком либеральные, поэтому у них люстры на клиентов грохаются, и официантов убивают! Дернул же черт шута этого старого по ночам шляться!

Максим встал, и, стараясь сдержать гнев, подошел к окну, затем вернулся к столу и, плеснув в рюмку коньяк, залпом выпил:

- Пока тебя здесь не было, пока черт тебя не дернул купить этот ресторан, все здесь тихо было, как только ты появился, начали люстры падать и людей начали убивать! – он не мог больше сдерживаться, его всегда коробило отношение Владимира к людям.

- Так ты меня подозреваешь?! Меня?! Да если бы я знал! Я ведь на тебя рассчитывал! Первого тебя вызвал. Рассчитывал на твою помощь! А ты меня обвиняешь!

Макса всего передернуло.

- Ты не можешь рассчитывать на мою помощь. И чем я могу помочь тебе? Я много раз говорил: работать с тобой я не буду!

- Макс, - голос злой, почти визгливый, когда Володька злился, всегда переходил на фальцет, - тогда в тайге мы поклялись друг другу, что всегда будем поддерживать и помогать…

- Только что-то ты вспоминаешь об этом, когда тебе нужно! Когда ты у Кольки был в последний раз?

- Да причем тут этот пьяница?! Сейчас разговор о нас. Ты помнишь, как Виктор Борисович нас учил, помогайте друг другу, и тогда никто ничего не узнает!

- Если ты будешь так орать, то все узнают! - Макс был в отчаянии, его душила злоба: да что же это такое, все словно сговорились напомнить ему - и Николай, и Полина, и теперь тот, от кого он меньше всего хотел это слышать.

Но Владимир продолжал:

- Понимаешь, Макс, этот случай нас на всю жизнь связал. Мы должны держаться друг друга, мы обязаны помогать друг другу.

Максим вплотную подошел к Владимиру. Злость переполняла его. Он сжал кулаки. Ему хотелось изо всех сил ударить в это бледное перекошенное лицо, по этим лживым холодным глазам:

- Я тебе ничего не должен! И ты не имеешь права обязывать меня к чему-то. Это ты был тогда во всем виноват. Если бы не ты!..

В дверь постучали. Черт, – подумал Градов, - как он мог податься эмоциям, потерять осторожность, орал на весь кабинет.

В дверь заглянул Степан Ильич.

- Можно?

Интересно слышал ли он что-нибудь?

Владимир встал, теперь его лицо выражало вежливость и доброжелательность. Макс знал это выражение, оно появлялось всегда, когда Володька разговаривал с человеком, нужным ему.

- Послушайте, уважаемый, – Владимир с улыбкой пожал капитану руку. – Мы общаемся с вами второй день, а ведь вы даже не представились.

- Я представился вчера, но, вероятно, вы не запомнили. Меня зовут Степан Ильич Рудницкий. Я буду вести дело и по вчерашнему происшествию с люстрой, и по убийству.

- Выпьете, Степан Ильич? – голос такой осторожный, вкрадчивый, Владимир прощупывал почву. Макс с внутренней усмешкой наблюдал за хорошо знакомыми повадками старого приятеля. – Коньяк - очень хороший.

- Нет, я при исполнении, - посуровел капитан.

- Ах да, простите. Вы на работе. А я с вашего позволения выпью. Вчера очень тяжелый вечер выдался, да и сегодняшнее утро не радует. – Владимир картинно подпер голову руками, выпил полную рюмку коньяка. – Тебе, Макс, не предлагаю, ты у нас трезвенник, - обжигающий ненавидящий взгляд в сторону Максима и тут же дружелюбно-простоватый в сторону капитана. – Скажите, Степан Ильич, а разве по вчерашней люстре тоже дело будут заводить? Разве она не сама по себе упала?

- Ну, это еще установить надо, - хитро щурится Рудницкий.

- Да что же здесь устанавливать? - Владимир разводит руками. - Посмотрите вокруг, все - рухлядь вековая, скоро сами по себе стены валиться будут, и крыша сама собой свалится и всех посетителей придавит, если, конечно, ремонт капитальный не сделать, чем, кстати, я немедленно хотел бы заняться. Так что, уважаемый Степан Ильич, если вы поскорей все установите, и разрешите нам начать ремонт, то этим еще немало жизней спасете.

- Да я против ремонта не возражаю, но ведь, следуя вашей логике, и официант ваш так же сам собой шел, упал и голову разбил до смерти. Но ведь так не бывает. Вот установим причины происшедшего, тогда и делайте ремонт, пожалуйста. А пока прошу ничего не трогать, до особого распоряжения. И посетителей ваших также придется отменить до выяснения обстоятельств.

- Но ведь это чистое разорение, Степан Ильич! Я ведь в долги влез, купил этот ресторанчик, а вы: и ремонт делать нельзя, и посетителей отменить. Ведь и ремонт поскорее сделать нужно, чтобы клиентов можно было принимать. А если ремонт нельзя, так пусть хоть люди ходят. Что же прикажете делать? Может, мне к начальству вашему обратиться?

- Воля ваша, можете обращаться, но только ведь я и действую по указанию своего начальства. Ведь что же это будет, если люстры начнут на головы падать всем, кто пришел к вам поесть? А за углом после этого их еще по голове будут стукать? Так вы нам всю городскую элиту изведете, не так ли, Максим Олегыч?