Наташа Драгнич - Каждый день, каждый час

• Название: Каждый день, каждый час
• Автор: Наташа Драгнич
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-386-05390-1

Впервые увидев Дору, Лука упал в обморок. Это была любовь с первого взгляда." Ты словно воздух или биение сердца, ты постоянно со мной, словно море, словно рыба в моих сетях. Ты и день, и ночь, и асфальт под моими ногами, и галстуку меня на шее, моя кожа,моя плоть и кровь. Ты - моя лодка, мой завтрак, вино у меня на столе, моя радость, мой утренний кофе, мои картины, ты женщина моего сердца, моя женщина, моя, моя, только моя..." Годы спустя молодой талантливый художник падает в обморок, увидев девушку на пороге гостиницы. Много лет назад они поклялись, что больше никогда не увидятся, но судьба снова и снова сводит их вместе. История, начавшаяся, когда оба они были детьми, не отпускает их, заставляя принимать решения, которые либо навсегда разлучит их, либо подарит, наконец, свободу и счастье.

---

— Думаю, он идет к нам, — восхищенно прошептала Жанна, больно сжав руку Доры.

Это спасло Дору, она вернулась с небес на землю, где Жерар был всего лишь Жераром, всё было в порядке, и она могла снова спокойно дышать, оставаясь восхитительной Федрой.

Он подошел ближе. Всё еще не Ипполит — что, возможно, и не плохо, ведь Ипполит все равно ее не любил! — но его улыбающееся лицо и лучистые глаза заставили ее ощутить собственное дыхание. Возможно, сегодня есть еще какое-то представление, о котором ее никто не предупредил? В первое мгновение Дора начала паниковать, но это чувство моментально испарилось, как только она поняла, что может сыграть любую роль, что импровизация ей всегда удается! Все должно получиться.

ГЛАВА 6

— Пожалуйста, открой. — Голос Аны звучал невнятно, но упорно и настойчиво. Именно потому, что она такая тихая, можно подумать, что от нее легко спрятаться, но это только иллюзия. Даже сквозь закрытую дверь в голосе сестры слышалась сила. Даже сейчас.

Лука лежал на кровати в доме своих родителей и плакал. Очень тихо. Ему не было грустно. Он был в ярости. Он лежал на спине и смотрел в потолок, представлял себе небо, пляж. Вместо темных пятен Лука видел облака... Он уже знал, что совершил огромную ошибку. Есть запреты, они необходимы, их ни в коем случае нельзя нарушать.

Например, разглядывать облака. Или даже представлять, что разглядываешь.

В тот же самый момент к ярости добавилась грусть. Слова Аны звучали, словно капли дождя. Торопливые, бесчисленные капли.

— Пожалуйста, пусти меня. Ну, пожалуйста!

Хоть Ана и сказала «пожалуйста», она имела в виду совсем другое. Она требовала. Даже мысли не допускала, что ей можно возразить. Ана была милой, нежной и сильной девочкой. А ведь ей всего лишь тринадцать лет.

«Такая же, как папа, — думал Лука, — сильная». Он завидовал ей. Лука тоже хотел походить на отца. Дарить чувство уверенности и защищенности. Даже теперь, когда отца нет рядом.

Отец ушел от них в прошлом году. Переехал в другой город. Взял свою лодку и исчез. Даже теперь, когда у Луки был его адрес, и он мог в любое время его навестить или позвонить ему, отец оставался для него пропавшим без вести. Скрывшимся. Его нет больше там, где он должен быть. Рядом с ним. Рядом с Аной. Рядом с их мамой. Сбежал. Так просто. О его уходе было известно заранее, но все равно это произошло внезапно. Никто не думал, что это возможно. Кроме Аны, мамы, родственников, соседей, друзей. Всех, кто знал отца. Удивлен был только его сын. Словно облака или краски застилали ему глаза. Много лет Лука мог видеть, как счастье сходит с лица отца. Улыбка. Жизнелюбие. Он погрузился в молчание, спрятавшись от всего мира. Отдалился от своего сына. Своего лучшего друга. Его еще можно было найти на лодке. Пока он вовсе не исчез. И никто ничего не сказал. Никаких вопросов. Словно это было в порядке вещей. Только Лука как безумный метался повсюду, разыскивая его.

— Пора повзрослеть, — сказала его младшая сестра Ана.

Мама только молча отвернулась. У Луки было такое чувство, что мама не держала зла на отца. Как будто была с ним согласна. Но Лука был не согласен! Его бросили, предали, и он ничего не мог с этим поделать. Искать отца, как в прошлом году, когда это случилось, не было никакого смысла. Если бы тогда он его нашел, возможно, всё было бы иначе. А так поиски бессмысленны и смешны.

Другие уже все за него решили. Снова.

— Пора повзрослеть, — сказала его младшая сестра Ана.

— Нет, я не хочу!

— Ты меня не любишь.

Жерар отвернулся от Доры и опустил голову. Дора не была уверена, действительно ли он обижен или расстроен или все это игра, чтобы все-таки ее уговорить. Они были вместе уже год. Это был прекрасный год. Дора наслаждалась его заботой. Он хорошо к ней относился. Когда он держал ее за руку, ее сердце начинало биться быстрее. В январе они ходили вместе на открытие центра Жоржа Помпиду, стояли в толпе на вокзале, когда «Восточный экспресс» отправлялся в последнее путешествие «Париж — Стамбул». В апреле, когда умер Превер, она часами читала ему стихи, и он плакал, меньше, чем она, но все же. Дора ему доверяла. Тем не менее, было кое-что, чего она никак не могла понять, что смущало и сдерживало. Ей нравилось целоваться и обниматься с ним. Ей нравилось, как он гладил ее по волосам. Он говорил, что у нее самые красивые волосы. Такие блестящие. Ей нравилось, как он произносил ее имя. Как шептал его на ухо. Как нежно касался губами, заставляя дрожать всем телом.

Но она его не любила. В этом она была уверена. Только не знала, как ему сказать. Он ей нравился. Ей было хорошо с ним. Дора не хотела, чтобы их отношения закончились. Ни в коем случае. Только спать с ним она не собиралась.

Ей всего пятнадцать. Еще слишком рано.

— Я пока не готова.

Это была ложь. Дора точно знала, что никогда не захочет спать с ним. Только не понимала почему. Она была уверена, что он никогда не станет ее первым мужчиной.

Эта убежденность владела ею так же, как она сама владела сценой, когда стояла на ней и читала роль, даже когда просто молчала и смотрела на партнеров.

— Почему нет?

Ей нечего было ответить. Но сказать правду она не могла.

— Чего ты ждешь? Ну чего тебе не хватает?

«Моря, — хотелось сказать Доре. — Волн. Утеса...» Она задрожала. Ее охватило чувство, что там что-то есть. Кто- то, возможно, все еще там.

Лука лежал на кровати и смотрел в потолок. Прошло столько лет. Половина его жизни. Молчаливая, мертвая половина. Рисуя, он пытался ее оживить. Избыток времени. Изобилие красок. И тишина.

Дора убежала от Жерара, другого выхода она просто не видела, так как подходящих слов у нее не нашлось. Она сбежала. И теперь сидела в мягком кресле у себя в комнате. Дома никого не было. Отец в отъезде. Мама на работе. Возможно. Дора одна в этой пустой квартире, так далеко от действительно важных вещей. От жизни. Жизни по другую сторону сцены, где слова приходится придумывать самой. Годы были наполнены молчанием и слепотой. Дора сидела не двигаясь. У нее было чувство, которое часто посещало ее в эти годы, что искать порой очень опасно. Как и находить. Как и видеть. Как же она дошла до этого? Возраст, только и всего, как сказала бы ее мама.

Пустяки. Если бы Лука мог в это поверить. Всё забыть. Возможно, сейчас как раз подходящий момент, чтобы уехать отсюда. Сейчас, когда больше никого нет. Отец исчез. Мама умерла.

Зазвонил телефон. Но Дора не двинулась с места. Ей нужно было подумать. Она была удивлена, что для нее есть более важные вещи, чем игра на сцене. Что она не думает о новой роли и спектакле, который состоится в конце учебного года. Камю был бы лучше, его язык казался ей мягче. Но и об этом Дора даже не думала. Нет. Она пыталась вспомнить. Там что-то было. Гавань. Маленький город. Всего несколько улиц, по которым могла проехать машина. Никаких светофоров. И лодки. Много лодок. Там редко шел дождь. Было вкусное шоколадное мороженое. И пироги. Забавные круглые леденцы. Люди были приветливы. Летом было жарко. Очень жарко. У нее был голубой, подаренный папой итальянский купальник. Расшитый блестящими камешками, мерцающими в море, словно русалочий хвост. В море, а не в воде. Разница хорошо чувствовалась на коже, где оставались забавные белые рисунки. Кожа стягивалась, и возникало приятное напряжение, предвещающее счастье.

Снова зазвонил телефон, но Дора продолжала сидеть. Она никак не могла вспомнить имя. Почему же оно никак не приходило в голову?

Лука лежал на кровати и смотрел в потолок.

Он пришел домой на час раньше, последний урок, математику, отменили. Хорошо, так как он не очень к ней подготовился.

— Мама, — крикнул он, — я дома.

Нет ответа. Это было непривычно, так как последние месяцы она не покидала постели: с тех пор как отец ушел, мама начала болеть. Не было диагноза. Не было лекарств. Не было надежды. В какой-то момент Лука даже перестал прикладывать усилия. Все его попытки подбодрить ее казались глупыми. Он выглядел клоуном. Все было как-то бессмысленно. Лука прошел в кухню и взял яблоко. Жадно откусил. Посмотрел в окно. На улице стоял жаркий весенний день. Лука хотел пойти на пляж, порисовать перед тренировкой. Внезапно тишина его обеспокоила. Что-то привело его в мамину комнату. Там она и лежала. Голова была повернута к двери, будто она ждала его прихода. Глаза открыты.

— Мама? — Глаза открыты и неподвижны. — Мама!

Он сразу все понял. Лука подошел к ней. Тихонько:

— Мама! — Коснулся ее вытянутой руки. Холодная. — Мама. — Он дотронулся до лба. Холодный. Сухой. — Мама! — Лука склонился к ее лицу. Рот слегка приоткрыт. Как будто она улыбалась. Лука не мог вспомнить, когда последний раз видел ее смеющейся. — Мама! — В том, что она молчала, не было ничего удивительного. Лука присел рядом с ней на кровать. — Мама! — Его пальцы скользнули по ее лицу. Расслабленное. Спокойное. Почти удовлетворенное. Ему на ум пришло слово «уравновешенный». Лука положил голову ей на грудь и закрыл глаза. — Мама! — Ничего. Ни одного удара. Его голова не двигалась. Ни на миллиметр. Ни на миллиардную частичку. Ее грудь казалась каменной. Однако нежной. — Мама! — Лука погладил ее по голове. Коснулся рук. Волосы. Щеки. Шея. Хрупкие плечи. Снова погладил по голове. — Мама!