rain_dog - Еще одна сказка барда Бидля

• Название: Еще одна сказка барда Бидля
• Автор: rain\_dog
• Жанр: Эротика

---

- Блейки, - говорю я, - а Мастер в своем величии нам больше ничего не велел передать?

К счастью, английский Блейки действительно не так хорош, чтобы он мог уловить иронию в моем вопросе, и чертенок важно кивает.

- Да, Великий Мастер давать записка!

И перед нами появляется клочок пергамента, на котором рукой Великого, без обращений, приветствий и прощаний, как это и водится и великих, начертано буквально следующее: «Вы очень задержались, времени практически не остается. Случилось то, чего я опасался, и Лорд осадит Хогвартс в ближайшие дни с целью вынудить вас сдаться. Как только вы вернетесь, чары дома сообщат мне об этом. Я сам свяжусь с вами. Ваша задача - восстановиться как можно быстрее, понадобятся все ваши силы и способности. Зелья для восстановления магии в шкафу в моем кабинете - сначала розовый флакон, потом зеленый и синий с интервалом в пару минут. Сон и еда приветствуются. Если понадобится, зелье сна без сновидений в том же шкафу. С. С., 29 апреля».

- Он писал 29 апреля, - задумчиво произносит Гермиона. - И Пророк за ту же дату. Значит, сразу после того, как его выгнали из школы, он аппарировал сюда.

И тут мы все хором, не сговариваясь, дружно задаем вопрос, задать который следовало бы уже давно:

- Блейки, какое сегодня число?

Он таращит на нас свои невинные глазища, кивает несколько раз быстро-быстро, а затем говорит:

- Май, один! - и для верности поднимает палец.

Черт-черт-черт, что же теперь делать-то? Завтра истекает срок ультиматума, из дома мы выйти не можем, Снейп неизвестно, когда явится и сможет ли вообще с нами связаться. Будем сидеть здесь, как последние идиоты! И ведь уйма народу погибнет! Из-за меня!

Эту убийственную мысль озвучивает, как всегда, наш Рыжий:

- Ребята, так ведь Волдеморт кучу народу перебьет, пока мы тут сидеть будем. Что делать-то?

А Гермиона безмятежно улыбается, усаживается в кресло, складывает руки на груди и, копируя интонации Снейпа, говорит весьма противным голосом:

- А делать мы, господа, будем вот что: сейчас по зельям, розовое-зеленое-синее, потом в ванную, а через полчаса здесь - кушаньки и баиньки. А кого будут мучать кошмарики, может взять себе в шкафчике еще зелья. Вопросы есть? - и она пытается выгнуть бровь, но у нее ничего не выходит.

Но мы смеемся и отправляемся восстанавливать магию посредством разноцветных зелий. По крайней мере, Снейп, видимо, не планирует сдать нас Лорду прямо сейчас, раз хочет, чтоб мы восстановились.

Через полчаса мы спускаемся вниз, в столовую, где Блейки радостно мечет на стол все, чем богат дом - суп с горохом и беконом, копченого лосося, вареные овощи, огромный пирог с мясом…Последняя трапеза приговоренного, отрешенно думаю я. Я пробыл один всего полчаса, и этого оказалось достаточно для того, чтобы горячка и азарт, вызванные нашим удачным возвращением и неожиданными вестями, испарились без следа, и на меня навалились усталость, апатия и мысли о моей незавидной участи, которыми я не спешу поделиться с друзьями.

- Может быть, нам чего-нибудь выпить? - предлагает Рон. - За упокоение последнего крестража?

Но Гермиона сразу же пресекает все попытки.

- Рон, не глупи! Нам нельзя пить после зелий, к тому же мы вообще не знаем, сколько у нас времени на отдых и когда за нами явится Снейп. И непонятно, что нам вообще предстоит завтра или уже сегодня. И последний крестраж, если ты забыл, еще ползает, а упокаивать его, думаю, придется именно нам!

Это ты так думаешь, Гермиона, что ползает ПОСЛЕДНИЙ крестраж. Но ты не права. Последний, похоже, сидит сейчас прямо перед тобой, хлебает гороховый суп и устраивает на ломте хлеба нехилый кусок копченого лосося. Рон жадно косится на мясной пирог - мы нарезаем большие ломти и запиваем пирог соком и травяным чаем. Во мне пустота и усталость, которые не желают заполняться зельями, едой и разговорами. Рон и Герми, похоже, тоже безумно устали - Рон, вытянув под столом длинные ноги, развалился на стуле и прикрыл глаза, Герми смотрит прямо перед собой в одну точку, так что хочется помахать ладонью перед ее носом, но я этого не делаю. Думаю, явись к нам сейчас сам Волдеморт, мы бы просто сказали ему: «Давай уже, только оставь нас, наконец, в покое!»

Мы поднимаем Рона и идем наверх, обменявшись взглядами, и желаем друг другу спокойной ночи, хотя на дворе едва ли полдень, но мы не знаем, когда для нас настанет утро…

Я иду в свою спальню в конце коридора, не быстро, не медленно, просто иду. Я опять один, а это для меня сейчас хуже всего. Я не оглядываюсь, я не хочу знать, отправились ли Рон и Герми спать вместе или нет. Может быть, для них это последние часы, проведенные вместе. Но вот мое время точно заканчивается, и мне не с кем разделить его. Конечно, можно сказать, что я распустил сопли. Потому что завтра и Рон, и Герми, и Невилл, и Луна и еще, и еще ринутся сражаться с Волдемортом, очертя голову. И исход этой битвы для каждого из них может быть любым. Но у них, в отличие от меня, будет азарт, то самое «а что, если», «а вдруг, чем черт не шутит…», а вот у меня никакого «а вдруг» не будет. «Ты носишь в себе тьму, юный маг, которая должна умереть», так сказала мне цыганка на площади, разглядев меня за дешевой маскировкой из парчи и бархата. А тьма должна умереть, дабы был свет…

Меня посещает мысль зайти вот прямо сейчас в библиотеку и еще раз взглянуть на «Святого Себастьяна», провести пальцами по голубому фону, удивиться равнодушным женщинам на нереальном белом балконе. Но потом я передумываю. Зачем рядиться в чужие одежды? Смотреть на лицо святого и думать о том, а было ли у него это «а вдруг»? Нет, не было. Понял бы он меня, если б я сказал ему, что завтра умру, а мне нет еще и восемнадцати? У него светлое лицо, и мне хочется думать, что, умирая на освещенной солнцем площади, он уже ясно различал очертания того мира, что выше неба…

Так что я миную библиотеку и иду прямо к Снейпу, залезаю в его шкаф и достаю темный флакон с надписью «Сон без сновидений», а потом сразу же иду к себе, даже не испытывая искушения зайти в спальню и вдохнуть запах лаванды от его подушки. У меня больше нет искушений, ведь «тот, кому ты веришь, отдаст тебя твоему врагу». Да, и в этом я тоже ничуть не сомневаюсь - Снейп будет последователен до конца во всем, особенно в том, что касается меня. И глупости, он не тот, кому я верю, конечно, нет.

Но почему-то в моей комнате мне хочется найти что-то от него, от него для меня, эта мысль даже пытается согреть меня чуть-чуть, когда я открываю дверь, но нет, никаких знаков или записок, только на подоконнике пачка маггловских сигарет, как последнее желание. Я открываю окно, заваливаюсь на кровать и впервые делаю то, что всегда казалось мне неслыханным свинством - устраиваю подушку повыше, ставлю пепельницу прямо себе на живот и закуриваю. Я хочу немного подумать, может быть, в последний раз в жизни. Что ж, Поттер, тебе не думалось до этого все восемнадцать лет?

Я дурак, потому что любой нормальный человек на моем месте сразу бы догадался, что я последний крестраж. Я помню, как Снейп странно покосился на меня, когда мы рассказывали ему все, что знали о вместилищах души Волдеморта. Мы так свято верили в то, что их должно быть шесть, в то время как из воспоминаний Слагхорна было однозначно ясно, что Лорд задумал семь. Но не успел… Сказки доброго Дамблдора для глупого Гарри Поттера. Старик тоже не мог не понимать, что значат мои сны с нападением змеи на Артура Уизли в Отделе Тайн и прочими милыми сценками из повседневной жизни Волдеморта. Он шел в дом моих родителей, чтоб создать последний, седьмой залог своего бессмертия, и он его получил! Мои головные боли, моя способность чувствовать крестражи, я тянулся к ним даже сквозь время, как стрелка компаса к северу. И я ничего не понимал! Мерзко ли мне теперь, когда я знаю, что во мне живет часть чужой души? Нет, я ее не чувствую, зато хорошо чувствую свою, которая бы поплакала сейчас, но я ей не позволяю. Я знаю, что ОНО должно умереть во мне, но для этого почему-то нужен я, весь целиком, я, совсем другой, не такой, как он. И Снейп, зная все это, а он не мог не знать, запутывался длинными тонкими пальцами в моих волосах, сцеловывал слезы с моих висков и глаз и говорил, что все будет хорошо, и я молодец. Да, все, конечно, будет хорошо, но без меня. Именно потому, что я такой вот молодец…

Он, разумеется, знал все с самого начала, думаю, даже раньше, чем заточил нас в своем подвале. Но для него речь шла, впрочем, как и для Дамблдора, о жизнях тех, кто оставался в Хогвартсе, не хочу бросаться словами о том, что он денно и нощно думал о судьбе магической Британии. И это единственное, что для него сейчас имеет значение. Как там Дамблдор говорил про дементоров? «Они не ведают жалости…» И для меня по идее тоже важны жизни тех, о ком не говорят пророчества, просто я, к сожалению, тот, о ком эти самые пророчества говорят. И я тоже отчаянно желаю, чтоб эти жизни были просто прожиты - счастливо, ну, или не очень, радостно или грустно, на худой конец, богато или бедно. Да, потом, после того, как герои сойдут со сцены, растворившись в небытие. Если не я, то кто-то, например, Невилл с Луной, не сыграет свадьбу, не нарожает кучу кудрявых розовощеких детей Лаванда, не вырастут, блин, тыквы в огороде у Хагрида и некому будет в Норе по осени собирать яблоки. Вот, черт, какая лирика! Ну а Поттер должен умереть, потому что он молодец, герой, и, собственно говоря, именно для этого его и рожали на свет, а потом еще шесть лет в школе учили…