rain_dog - Еще одна сказка барда Бидля

• Название: Еще одна сказка барда Бидля
• Автор: rain\_dog
• Жанр: Эротика

---

- Странно, - говорит мне однажды Рон, - чуть ли не полмира объехали в этих проклятых поисках - а все какое-то нереальное. Мне кажется, я и вспомнить ничего не смогу. Будто просто картин насмотрелся.

- Это не наш мир, - утешаю я его. - Вот все закончится, и мы обязательно махнем куда-нибудь по-настоящему.

Я не верю ни единому своему слову. Я-то уж точно никуда не махну, я в этом уверен. Но вот они с Герми - почему нет?

Мы достигаем монастыря вечером 20 июня. Элизабетта, принимающая нас на следующее утро, кажется, не слишком удручена известием о болезни герцогини.

- На все Его воля, - как-то бесцветно заключает она. - Мы должны молиться за нее.

И, обменявшись с нами еще парой вежливых слов, она удаляется, видимо, чтобы незамедлительно приступить к молитвам. Я знаю, она не любит Лукрецию. Тогда, 17 лет назад, когда только заключался этот брак, она негодовала. Посланники Папы долго и, видимо, тщетно, уверяли Феррарский двор, что все, что говорят о невесте герцога, просто-напросто злобные слухи, распускаемые завистниками семейства Боржиа. Элизабетта никогда не сомневалась в правдивости этих слухов. А я вот обещал не верить и намерен сдержать свое обещание.

Гермиона, ох, простите, сеньора Мария, проводит в монастыре весь день. В молитвах, как ей и положено. А мы устраиваемся в шатрах под стенами монастыря, бродим по довольно большой деревне, раскинувшейся неподалеку, щедро раздаем милостыню, снисходительно перемигиваемся с местными красотками, бросающими в нашу сторону жгучие взгляды и тут же невинно опускающими глаза. Нам надо продержаться еще три дня, хотя бы до 24 июня. Весть о смерти Лукреции не успеет долететь сюда еще долго, даже если гонцы загонят лошадей. Так что мы просто выжидаем. Еще четыре дня…

У ворот монастыря постоянно толпится народ, здесь и небольшая ярмарка, раскинувшаяся на импровизированной площади, где у больших колодцев путники могут напоить лошадей. Крестьяне, кто победнее, кто побогаче, горожане, приехавшие на молитву, и нищие, нищие, калеки, прокаженные… Они бросаются к нам, стоит нам только оказаться в зоне видимости, хватают за плащи, трясут культями перед самым нашим носом. Торговцы предлагаю купить реликвии - палец Святого, прядь волос, упакованные в безвкусно раскрашенные деревянные ящички. И, когда кто-то в очередной раз хватает меня за одежду, я только брезгливо отстраняюсь, ожидая увидеть изъеденные проказой черты. Но на меня из-под темного покрывала глядят в упор жгучие темно-карие глаза, вот покрывало чуть сползает в сторону - черные волосы, смуглое лицо. Цыганка! Я почему-то пугаюсь, хочу вырваться, а Рон уже довольно далеко и не может прийти мне на помощь.

- Послушай меня, послушай, - быстро говорит она, оттаскивая меня чуть в сторону, чтоб жадное скопище нищих не могло услышать ни слова. - Время близится. Я знаю, ты не тот, кем ты кажешься.

Наверное, на моем лице она ясно читает ужас, но у нее он вызывает только снисходительную улыбку.

- То, что должно произойти, скоро свершится. Не противься. Ты носишь в себе тьму, юный маг, которая должна умереть. А тот, кому ты веришь, отдаст тебя твоему врагу. И ты пройдешь свой путь до конца.

И она тут же отстраняется, произнеся свое мрачное пророчество, но ее руки в прощальном жесте словно благославляют меня. А сама она исчезает в толпе, растворяется, словно и она пришла сюда из каких-то иных времен, чтобы принести мне свое послание. Я несколько секунд стою, совершенно не понимая, что же мне делать дальше. И вновь, как когда-то давно, когда хоронил родителей, смотрю на свои руки. Теперь вот я не могу удержать и свою жизнь… она тоже утекает сквозь пальцы. Тьма во мне… Зачем Волдеморт приходил тогда, семнадцать лет назад, в дом моих родителей? Что, опять не знаешь, Поттер? Семь, семь крестражей, а не шесть! Вот почему я не умер, младенцем отразив его смертельное проклятие. И тот, кому я доверяю… Нет, не Рон, не Кингсли, не дядя Ремус. Конечно, нет. Это может быть только Снейп…

- Гарри, ты что? - Рон зовет меня, теребит за плечо, совсем позабыв о конспирации. - Что тебе сказала эта ведьма?

И я поднимаю на него сияющие улыбающиеся глаза и просто говорю:

- Ничего нового. Как всегда. Что я скоро умру.

- А, - машет Рон рукой, - тогда ничего интересного.

И мы улыбаемся друг другу. Я ненавижу себя.

Хорошо, что все это происходит в последний день нашего пребывания здесь, потому что на эту ночь намечено наше исчезновение. Раньше, когда я слышал подобные пророчества из уст Телони, я даже не обращал на них внимания. Поначалу мне, разумеется, было не очень приятно, но потом я как-то понял, что все, что она мне предрекает, вряд ли может случиться со мной одновременно - в течение одного семестра трудно быть съеденным дикими зверями, убитым предателем, замурованным в стене и испепеленным молнией. Я, конечно, старался, но у меня никогда не получалось. И со временем мы все втроем научились смеяться над подобными предсказаниями. А вот теперь я верю. Верю безоговорочно. Потому что все сходится - и мой сон, и видение Лукреции, и это предсказание, и непонятная роль Снейпа в нашей истории. Как головоломка - пока ты ее не составил, трудно даже предположить, как могут подойти друг к другу разрозненные фрагменты. А вот когда соберешь, то кажется, все так просто, что иначе и быть не могло…

- О чем ты думаешь, Гарри? - спрашивает меня Герми, когда мы уже ночью стоим в нашем с Роном шатре, готовясь отправиться в часовню.

- Вдруг мы торопимся? - я вынужден соврать, я же не имею ни малейшего права рассказывать им о том, в чем теперь практически уверен. - Она умерла только сегодня. Вдруг ее еще не перенесли?

- Тогда вернемся, - настаивает Рон. - Сил нет ждать больше. К тому же, время! Хог, Волдеморт! Попытка - не пытка.

Мы накладываем дезиллюминационные чары, и последнее, что говорит Герми, перед нашим броском в Феррару, заставляет даже меня улыбнуться:

- Ох, мальчики, а я покойников боюсь!

Мы стоим в часовне замка герцога Альфонсо, уже глубокая ночь, здесь никого, только неясно мерцают пара свечей. В ее изголовье. И огоньки отражаются в нежных дымчатых опалах, украшающих ее полупрозрачные виски. Я подхожу ближе, смотрю, как завороженный, не могу насмотреться. Ее лицо кажется разгладившимся, успокоенным. Но… будто бы не имеет с ней ничего общего. Как будто она реальная ушла куда-то, оставив здесь только оболочку. И унесла с собой мягкую манящую зелень глаз, ласковый тихий голос. Золото ее волос, сейчас прикрытых покрывалом, померкло. И больше не вбирает свет солнца. И нежные округлые пальцы неподвижно сложены на груди. Для меня вся ее жизнь уложилась в пару недель. Непостижимо… Увидела ли она там, там, где она сейчас, своих отца и братьев, о которых так тосковала?

- Гарри, прекрати ее рассматривать, - это Рон шепотом окликает меня. - Нечего там смотреть. Если не можешь сам, давай я сниму Диадему. И нам пора уносить ноги!

Нет, я не хочу, чтоб равнодушные руки касались моих видений! Пусть мне будет больно - крестраж обжигает мне пальцы. Пусть я стану страшным грешником, обкрадывающим мертвую. Пусть, мне уже неважно. Не стоит моим друзьям касаться подобных вещей, навлекающих проклятия. И вот я уже прячу Диадему в складках куртки, в последний раз смотрю на Лукрецию - она неподвижна и прекрасна. И говорю ей «Прощай». И мы отправляемся.

* * *

На полслова позже.

На этот раз возвращение не кажется мне мгновенным, может быть оттого, что я намеренно хочу осознать каждую его секунду. Мы беремся за руки прямо в часовне, и я, кажется, даже не произнося заклинание, просто медленно тяну нас своей магией сквозь пласты времени наверх. Этот подъем похож на всплытие с морского дна - достаточно стремительное, потому что там, наверху, нас уже втягивает ослепительный свет, но в то же время и достаточно неспешное, чтобы разглядеть детали. Вот внизу, словно сквозь толщу мутной воды, я еще различаю очертания городских улиц, башен и купола соборов, но они постепенно истаивают, истончаются, становясь лишь призрачными силуэтами, а мы возносимся сквозь похожие на зеленоватую воду пласты времени, и мне кажется, я даже вижу поднимающиеся рядом с нашими лицами пузырьки воздуха. Здесь, конечно, нет рыб и водорослей, я поднимаю голову и вижу солнечную рябь на поверхности, где нам через секунду предстоит оказаться. В водянистых пластах изменяется наша одежда, пропадают шитье, парча и бархат, жемчуга с шеи и запястий Гермионы. И вынырнув на поверхность на знакомом холме, сейчас поросшем не желтыми жухлыми похожими на щетку пучками, а настоящей сочной травой, мы вновь становимся самими собой.

Я смотрю на Рона и Герми, пока мы еще не разжали рук - маленький хоровод из троих подросших детей вокруг несуществующей рождественской елки. Курточки, свитерочки, бледные, изможденные лица… Наши амулеты исчезли - значит, эта часть нашей миссии окончательно и бесповоротно завершилась.

Ни слова не говоря, Рон забирает у меня крестраж, отделяется от нас, направляется к тайнику под пирамидкой сложенных камней и убивает Диадему. Нас уже не пугают ни темное облачко, поднимающееся над ней, ни возникающая на мгновение иллюзия искажения пространства - мы равнодушно смотрим, как, раненая клыком василиска, обугливается диадема, как плавятся дивные камни, еще несколько минут или веков назад украшавшие полупрозрачные виски мертвой Лукреции, как сморщивается, словно дешевая проволока в костре, их причудливая серебряная оправа, как в прах рассыпается чарующе прекрасная вещь, так много лет бывшая счастьем и проклятием семейства Борджиа.