Джудит Крэнц - Пока мы не встретимся вновь

• Название: Пока мы не встретимся вновь
• Автор: Джудит Крэнц
• Издательство: Вагриус, ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7027-0221-2

Две сестры, такие разные и в то же время похожие, от своей матери обе унаследовали красоту и страсть к авантюрам. Старшая пошла по стопам матери, выбрав яркую жизнь голливудской звезды, а младшая мечтает о небе и не представляет своей жизни без самолетов. До поры до времени она даже не подозревает, что летчик, которому она однажды спасла жизнь, станет ее судьбой.

Сестрам придется многое преодолеть, испытать любовь и измену, безумную страсть и горечь потерь прежде, чем они обретут то, ради чего стоит жить, и найдут свое счастье.

---

Нет необходимости подбирать особый туалет. Что бы она ни надела, ему все равно. Но, чтобы изгнать нечистую силу, надо надеть черное платье. Что-то похожее на одежду священника, аскетическое, строгое. Новое платье от Шанель с одной ниткой жемчуга. Отличное платье, купленное в прошлом году по совету Бруно. Вторая нитка жемчуга тоже не повредила бы, но она будет выглядеть более… «Опять ты за свое, неисправимая дура! — обругала себя Дельфина. Зубы ее стучали, хотя в комнате было очень тепло. — Хочешь произвести впечатление на человека, которого невозможно пронять». Но платье от Шанель вселит в нее уверенность, решила она, надев эту жемчужину осенней коллекции. Армейские офицеры, представая перед трибуналом, надевали парадные мундиры. Даже Мата Хари старалась выглядеть эффектно во время казни. Так думала Дельфина, накладывая на лицо косметику дрожащими руками и причесываясь. Теперь она выглядела моложе своих двадцати лет и гораздо красивее, потому что глаза ее были испуганными, а лицо печальным.

Накинув черное пальто, тоже от Шанель, она решила, что в столь позднее время можно выйти без шляпы. Сидя в такси и пересекая Сену, чтобы попасть на левый берег, она пожалела о том, что не подготовила сценария. Для изгнания нечистой силы нужен сценарий, испытанный временем. Но ей ничего не приходило в голову, кроме мысли о том, что она должна избавиться от навязчивой идеи, пока с ней ничего не случилось.

Арман Садовски жил почти над «Липпом», в старом, довольно ветхом многоквартирном доме, будто нависавшем над бульваром Сен-Жермен. Дельфина с тоской посмотрела на публику на террасе «Кафе Флёр», располагавшегося напротив. Счастливые люди пили, подзывали официантов, болтали, наслаждались одним из последних теплых осенних вечеров. Она отвела взгляд от этой приятной картины и толкнула тяжелую дверь. Спросив консьержку, на каком этаже живет Садовски, она поднялась на самый верх.

Арман Садовски, странно возбужденный, открыл дверь в ту же секунду, как Дельфина нажала на кнопку звонка. Он был без пиджака, без галстука и небрит. Дельфина уже забыла, что он высокий, и растерялась, так неожиданно оказавшись в его квартире.

— Как тебе это нравится? — вместо приветствия спросил он, взмахнув перед ней газетой.

— Я еще не успела просмотреть вечерние газеты.

— Похоже, что мир. Немцы хотят воевать не больше, чем мы. Гитлер в конце концов подписал соглашение.

— Может, он испугался линии Мажино?

— Даже ты знаешь о линии Мажино? Потрясающе! — Усмехнувшись, он жестом пригласил ее войти в комнату.

— Нет человека, который не знал бы о линии Мажино. Французы только об этом и говорят. Да зачем я, собственно, пришла?

— За советом. Ты сказала, что у тебя проблемы с новым режиссером.

— Дело не совсем в этом.

— Я так и подумал. Скорее, у него проблемы с тобой. Что тебе налить?

— Джин, без всего.

— Американцы, — сказал он, качая головой, — только американцы пьют чистый джин.

— Англичане тоже, — устало ответила она. Ничего более остроумного она не придумала.

— Да, детка, садись. Извини, забыл предложить.

Он протянул ей стакан и указал на большое кожаное кресло. Даже не бросив взгляд на большую неприбранную комнату, Дельфина опустилась в кресло и сделала глоток.

— Ну так почему ты пришла? В чем проблема?

— Я люблю тебя.

Оказалось, что произнести эти слова гораздо легче, чем она думала. Дельфина сказала это по-французски, а на всех языках, кроме английского, это звучит совсем иначе. По-английски она не смогла бы этого сказать. Осушив стакан, Дельфина бессмысленно смотрела на него.

Садовски задумчиво снял очки и несколько минут внимательно смотрел на нее.

— Похоже, что так, — наконец сказал он. Его тон подтвердил ее худшие опасения.

— Тебя это даже не удивило! Боже мой, какой эгоцентризм! — Неожиданно ее захлестнула злость, долгожданная злость.

— Долго же ты ходила вокруг да около, — сказал он, словно не поняв ее состояния.

— Это ты говоришь обо мне? — подозрительно спросила она.

— С какой стати?

— Ладно, неважно. Хорошо, теперь ты знаешь. Тебе есть что сказать?

— Ты невероятно избалована.

— Я это знаю. Что-нибудь еще? — резко спросила Дельфина.

Его слова о ее избалованности не избавляли от наваждения. Вот если бы он пожалел ее! Зачем, черт возьми, он снял свои очки! Ей хотелось погладить слабую вмятину на его носу и те вмятины, что остались возле глаз, таких необыкновенных, то ли близоруких, то ли дальнозорких. Ей хотелось потереться щекой о его поганую однодневную щетину, схватить его за длинные спутанные волосы, притянуть к себе и прижаться к его губам.

— Ты избалована привилегиями, которых ничем не заслужила, кроме того, что хороша собой. Ты всегда извлекала, извлекаешь и будешь извлекать из этого выгоду. Отвратительно!

— Это не моя вина. Я ничего для этого не делаю.

— А я этого и не говорил. Я сказал, что это отвратительно.

Он замолчал, размышляя.

— Какое все это имеет отношение к тому, что я тебя люблю? — снова заговорила Дельфина.

Первый раз он, кажется, не обратил внимания на эти слова.

— Я слышал, ты многим причинила боль.

— Что мне делать, если мужчины влюбляются в меня? Я не могу ответить им тем же по команде, — возразила Дельфина. «Что ему наговорили? В каком свете ее выставили?»

— Я понял, что ты сексуально опасна, детка. Когда ты даешь волю чувствам, надо вывешивать предупреждение о шторме.

— Я никогда никого не любила, — призналась Дельфина.

— Это не оправдание.

— Ты говоришь, как моя мать.

— Ну и что? Как я понимаю, ты специализируешься на режиссерах, а в промежутках не брезгуешь продюсерами.

— Это гадко.

— Но соответствует действительности. Я не собираюсь вписываться в мир твоих иллюзий и становиться еще одним режиссером, которому ты оказала честь.

— А я никогда и не просила тебя! Я даже пальцем не шевельнула, когда мы работали вместе. Я бы хотела, чтобы все это осталось только фантазиями. Ты уже не мой режиссер. Ты что, не понимаешь? Я тебя люблю!

— Понимаю, детка, и даже слишком хорошо. В тебе есть что-то дьявольское. Честно говоря, ты напугала меня до чертиков.

— Трус! С меня хватит. Я ухожу.

Дельфина встала. Того, что он сказал, было достаточно, чтобы попытаться изгнать нечистую силу. Она не могла больше выдержать. Это уж слишком: быть здесь и не сметь прикоснуться к нему! А ведь он говорил о ней. Неважно, что он говорил. Это все равно лучше, чем если бы он не замечал ее.

— Садись. Я еще не закончил. Тебя не удивляет, откуда я знаю, что ты меня любишь? Как ты думаешь, откуда?

— Мне наплевать. Как это характерно для тебя — все анализировать, — горько сказала она. — Твоя профессия обязывает тебя догадываться о том, что чувствуют люди. Может, я выдавала себя десятки раз. Впрочем, какая разница? Мы что, обсудим то, как, с точки зрения режиссера, надо играть неразделенную любовь? С точки зрения такого блестящего режиссера, как Арман Садовски?

— Замолчи, Дельфина. Ты слишком много говоришь.

Он улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Ты так доволен собой, что просто противно. Я очень жалею, что пришла сюда. Мне следовало догадаться обо всем.

— Я тоже тебя люблю, — медленно выговорил он. Улыбка исчезла с его лица. — Моя любовь сильнее страха. Поэтому я знаю, что ты говоришь правду.

— Ты? Любишь меня? — недоверчиво и радостно воскликнула Дельфина. — Этого не может быть! Если бы ты любил меня, то сказал бы мне. Мне не пришлось бы приходить сюда… и… бросаться к твоим ногам.

— Я надеялся, что если ты любишь меня, то как-то покажешь это.

— Если?

Куда делось ее желание изгнать нечистую силу? Зачем сейчас рассуждать о любви? Если бы она была, он не мог бы скрыть ее. Почему она слушает его так, словно от этого зависит ее жизнь?

— Как мне было убедиться в этом во время съемок фильма? А вдруг все это лишь часть твоего хорошо отработанного сценария.

— О!

— Именно так!

Они сидели, повернувшись друг к другу и уставившись в пол, восторженные и ликующие, смущенные и потерявшие дар речи. Прошлое ушло, будущее было неопределенным, а вокруг них рушился мир.

— Когда? — наконец требовательно спросила Дельфина, возвращаясь к запутанному настоящему. — Когда ты влюбился в меня?

— Неважно.

— Ты должен мне сказать.

— Это слишком глупо.

— Когда?

Она была непреклонна. Ему пришлось признаться.

— Во время нашей первой встречи в моем кабинете, когда я повернулся и посмотрел на тебя. Я ничего не знал о тебе. Это слишком глупо даже для Голливуда.

— Но не для меня. А почему? Почему ты в меня влюбился?

— Интересно, кто это привык все анализировать?

— Я имею на это право, — заявила она, совершенно уверенная в этом. — Почему?