Georgius - Фанфик Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая

• Название: Фанфик Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая
• Автор: Georgius
• Жанр: Романы

Категория: гет, Рейтинг: PG-13, Размер: Макси, Саммари: Это книга 8. Волдеморт побежден. Многие погибли в битве, среди них: Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом, Луна Лавгуд. И не только они. Гарри не смирился. Мало победить зло — надо победить смерть. Прошлые события не могут совпадать с теми, которые будут у Роулинг в Книге 7, потому что был осуществлен таймринг (петля времени), и все происходит визмененной истории. Зачем это было нужно — узнаете.

---

Рон не врал — он решил навестить Ксенофилиуса Лавгуда. Вдруг он что-то знает?

Надежды, конечно, мало. Но мало ли? Вдруг…

…Он не сразу нашел дом Лавгудов. Впрочем, и не сразу начал искать. Трансгрессировав, Рон вдруг осознал, что находится в двух шагах от «Норы» — и его неудержимо, невыносимо потянуло домой!

Зайти он не решился. Зашел в рощу, под прикрытием деревьев подобрался к забору настолько близко, насколько позволяли наложенные защитные заклинания, и полдня просидел под большим дубом, на который любил карабкаться в детстве. Сидел и смотрел на такую близкую и такую недоступную «Нору». Спохватился, когда начало темнеть; с большой неохотой выбрался из рощи и короткими трансгрессиями начал переноситься на вершины холмов, разглядывая местность и пытаясь угадать, где могли бы жить Лавгуды. В конце концов увидел дом, похожий не то на крепостную башню, не то на шахматную ладью. Это мог быть только дом Луны, и никаким иным.

Таблички на воротах и вдоль аллеи окончательно развеяли сомнения, и он решительно направился к двери. Постучал, припоминая забавного пожилого волшебника с похожими на сахарную вату волосами, с которым познакомился на свадьбе брата.

Однако ему открыла Луна.

Он стоял, не зная, что сказать. И с чего он взял, что она и Невилл постоянно торчат в «Норе»? Они же наверняка чередуются… «Рон, — удивилась Луна, — что ты здесь делаешь?» Рон молчал, не зная, что ответить, глядя на ее бледнеющее лицо. «Гарри, Гермиона… где они? Рон, что случилось?!! Они живы? Рон!!!» «Живы…» — сказал он наконец, очень надеясь, что это правда. Луна глубоко вздохнула, зажмурилась и стала потирать виски. На ее лицо постепенно вернулся нормальный цвет. «А что случилось?»

— Я… потерялся.

Это был какой-то дурацкий, детский ответ, хотя он полностью описывал ситуацию. Но Луна не стала смеяться — она никогда ни над кем не насмехалась, и это при том, что было время, когда над ней смеялись многие (впрочем, такого не было давно. После того, как она стала одной из Отряда Дамблдора, после памятного сражения в Министерстве). Она с облегчением улыбнулась и пригласила его в дом.

Войдя, он снова застыл, пораженный росписью кухонных стен. Кто-то ему уже говорил, что Луна классно рисует, но сейчас он увидел это воочию. Казалось, они попали в оранжерею с тропическими растениями — они были, конечно, нарисованные, как и небо просветах листвы, но все казалось живым и настоящим, и солнечные лучи, пробивающие листву, чуть ли не на самом деле освещали круглую кухню. «Нравится?» — с гордостью спросила Луна, увлекая его по спиральной лестнице наверх.. «Обалдеть!» — отозвался Рон. Девочка звонко рассмеялась.

Он бегло увидел большую комнату, полную всяких диковинных вещей, поздоровался с Ксенофилиусом — тот его не заметил, сосредоточенно мастеря что-то за рабочим столом. «Пойдем ко мне», — сказала Луна, и они поднялись в комнату под самой крышей, где на Рона опять напал ступор — он увидел на потолке свой портрет. А еще портреты Невилла, Джинни, Гарри и Гермионы. Они были великолепны.

На секунду Рону даже показалось, что это действительно Гарри и Гермиона. Но это были всего лишь портреты, обрамленные золотой нитью и, присмотревшись, он обнаружил, что нить состоит из тысячи раз выписанных мелким почерком слов «друзья… друзья… друзья…»

— Что с тобой?!

— Прости… выдавил он, с трудом отведя взгляд. — Сам не знаю…

Она усадила его на постель, села рядом и обеими руками взяла его за руку. Рон смотрел на нее, не понимая, и стискивал зубы, сдерживая рвущийся к горлу ком. Луна некоторое время озабоченно смотрела на него, потом заставила прилечь и укрыла одеялом. «Мне надо уйти ненадолго, — шепнула она. — Я только скажу Джинни, что ты здесь, и сразу вернусь». Он хотел ее остановить; она сказала: «Она поймет. Она понимает больше, чем ты думаешь». Рон спрятал лицо в подушку и не заметил, как она ушла. Приподнял голову, оглянулся — ее не было. Уже не было необходимости сдерживаться — разве только стараться плакать тихо, чтобы Ксенофилиус не услышал. Хотя отец Луны был так увлечен своей непонятной работы, что не услышал бы даже рев дракона.

(— Ну, мы тоже были в полном шоке, — с непривычной мягкостью заметила Джинни, — и я тогда, кажется, и решила, что за таким братцем нужен глаз да глаз. Не обижайся, Рон, но ведь тогда так и было.

— Да я не обижаюсь, — коротко улыбнулся Рон. — Так и было!)

… Луна вернулась, когда он уже успокоился. Провела рукой по его волосам (Рон несказанно удивился), затем по подушке; обнаружив, что она мокрая, она довольно бесцеремонно вытащила ее из-под него и достала взамен другую. Потом… «Ты что делаешь? — ошеломленно спросил Рон, когда она перебралась через него и начала устраиваться в промежутке между ним и стеной. — А твой папа?»

«Он занят».

«Не надо, Луна…»

«Хорошо, — успокаивающе шепнула она, — я не буду».

«Чего не будешь?»

«А чего не надо?..»

«Не надо меня целовать» — хотел сказать Рон

И почему-то не смог.

Глава 28. Как искали хоркруксы. Продолжение.

«Рон, — сказала она ночью, — ты же совершенно себя измотал этими тревогами. Оттого, что ты будешь страдать, им лучше не станет. Успокойся. Пожалуйста». Невероятно, но ему удалось. Все было нереальным, словно его перенесло в мир, где прежде обитала одна Луна — в мир нарглов, бундящих шиц и морщерогих кизляков. Хотя, конечно, реальный мир никуда не ушел — но на какое-то время о нем можно было немного забыть. Проснувшись, Рон впервые за все это время улыбнулся.

Было лень даже открыть глаза; он смотрел сквозь ресницы, и странная круглая комната от этого выглядела еще более странной. Луна ходила туда-сюда, понемногу одеваясь, и напевала — негромко, но с явным намерением разбудить его.

«Под небом голубым есть город золотой,

С прозрачными воротами и яркою звездой.

А в городе том сад, все травы да цветы;

Гуляют там животные невиданной красы…»

(с) А. Волохонский, А. Хвостенко

Рон улыбался, любовался Луной и не был уверен, что все это ему не снится. У нее был интересный голосок, «матовый», как однажды выразилась Габриель — негромкий, мягкий, но от этого как-то особо ласковый. Вряд ли она могла бы петь со сцены, но слушать ее в тихой комнате — одно удовольствие. И песенка в ее духе…

Луна подбросила вверх свою мантию, взмахнула палочкой. Взлетев под потолок, мантия стала медленно спускаться, как наполненный воздухом парашют. Луне оставалось только, вытянув руки, нырнуть в нее. Не выдержав, Рон рассмеялся. «А, ты уже не спишь? — рассеянно спросила она, расправляя складки. — Джинни попросила передать, что тебя в «Норе» ждут на Рождество». Он недоверчиво посмотрел на нее, но и только — ему было так хорошо, что он не почувствовал ни удивления, ни испуга. «Так хорошо, — с легким смешком добавил он, — что потом даже стало стыдно».

…Гарри эти слова очень удивили, но Гермиона поняла.

— Потом — это когда? — внимательно спросила она. — Когда ты вернулся?

Рон кивнул.

— Я ведь не знал, как вам досталось в то Рождество.

Об этом Гермиона уже рассказала. Гарри был только рад предоставить ей инициативу — до сих пор неприятно было вспоминать, как по-дурацки они угодили в ловушку Волдеморта.

К тому же Гермиона видела не все — а значит, можно было обойтись без некоторых тошнотворных подробностей… Он содрогнулся: перед глазами снова возникла Нагаина, выползающая из мертвого тела Батильды Багшот… Ослепительные вспышки заклинаний ворвавшейся в комнату Гермионы, острая боль от змеиных зубов, вонзившихся в плечо, звон разбитого стекла, когда они в обнимку вышибли окно и, по счастью, упали в глубокий сугроб… наполненное болью беспамятство, обморок, полный жутких видений и безумной ярости Волдеморта, снова упустившего их…

— Я не знал, — с извиняющейся улыбкой повторил Рон. — Для меня… для нас… это было, наверное, самое счастливое в жизни Рождество…

…Все же, зная вспыльчивый характер сестренки и ее острый язычок, Рон осторожно предложил: «Может, все-таки встретим Рождество здесь? Вдвоем? С тобой так хорошо!» «Правда? — удивилась Луна. — Хорошо, так и сделаем. Но к ним все-таки слетаем, Рон, иначе они обидятся. Неужели тебе не хочется увидеть их?» «Очень!» — признался он. «Вот и здорово! А вечером вернемся сюда».

(— Да уж! — рассмеялась Джинни. — Вид у тебя был такой напуганный, что как-то ругать и пилить тебя… просто совестно было!

Рон вздохнул:

— Джинни, хочешь верь, хочешь нет, но напуган я был вовсе не из-за вас…

— Из-за меня, — виновато улыбнулась Луна. — Не сообразила, что мой стиль полета для других не очень-то привычен. Я ведь раньше летала одна).

…И летала великолепно! Рон только успел оседлать метлу — а Луна уже превратилась в маленькую точку. Присвистнув от восторга, он набрал высоту, поравнявшись с ней — и тут она камнем рухнула вниз. Рон с криком ужаса ринулся за ней, но догнать не мог — она мчалась в почти вертикальном пике, и ее полоскавшие на ветру светлые волосы удалялись от него так быстро, словно он висел неподвижно. «Она же разобьется… разобьется!» На секунду даже зажмурился. А когда открыл глаза, Луна уже летела навстречу, и он смог только подумать: «Она смогла выйти из такого пике?!!» «Смотри, — весело кричала Луна, размахивая чем-то белым. — Ледяной эдельвейс! Он цветет один раз в год, под Рождество!» Поравнялась с ним, протянула цветок. «Ты что?!! — закричал Рон. — Ты его… сорвала? Сейчас?! У самой земли — из пике?!!» Она улыбнулась: «Конечно, а что?» — развернула метлу и полетела в сторону «Норы». Рон полетел следом, твердо решив, что возьмет с нее клятву никогда больше не проделывать таких трюков… хотя бы у него на глазах.