Марина Струк - Мой ангел злой, моя любовь…

• Название: Мой ангел злой, моя любовь…
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

Позвольте пригласить вас ступить вместе со мной смело в эпоху Александра I, когда уже отгремели прусские сражения, что принесли славу героев русским офицерам и солдатам, и когда уже заключен Тильзитский мир, что оставил в душах тех же самых офицеров легкий налет разочарования.

В воздухе Российской империи уже можно без особых усилий уловить напряжение перед неминуемой войной с Францией, правитель которой уже планирует выдвигать следующей весной войска к Данцигу.

Нет, мы пойдем с вами не в столицу, где тоскует по так рано и так трагически ушедшему возлюбленному императрица, и не в Москву, которой только предстоит обратиться в пепел и руины. Мы с вами ступим в провинцию, где еще в силе правила жизни, присущие екатерининской эпохе, а проявление чувств и эмоций не подвергается острой критике светских матрон с лорнетами в руках, обтянутых митенками…

---

— Верно. Поутру, покамест жара в силу не вошла, — Анне было не по себе уезжать так надолго от Андрея, к близкому присутствию которого в имении уже привыкла. А еще оставлять Сашеньку и мадам одних. Только то, что Андрей не оставит их своими заботами, как она знала даже без его заверений в том, успокаивало. — В Москве пробудем почти две седмицы, и ближе к дате венчания воротимся в Милорадово. Вера Александровна весьма обеспокоена столь коротким сроком до дня венчания — приданое же собирать необходимо…

— Пусть не тревожат особо ее те хлопоты, — заметил Андрей в ответ на это, сжимая чуть сильнее обычно ее пальцы на сгибе своего локтя в мимолетном касании, которое только и мог позволить себе сейчас под пристальными взглядами партнеров по прогулке в парке. — Мне важно, чтобы она привезла мою невесту к сроку и только. Только это составит мое счастье…

— И мое, — улыбнулась Анна, сожалея, что их окружает столько прогуливающихся на этой длинной аллее, что никак не удастся как когда-то раньше улизнуть под тень кустарников, росших за пределами гравийных дорожек, чтобы там подставить губы под его поцелуй.

А потом взглянула вперед, где под кружевным зонтом шла Софи, которая с готовностью оставила будущих супругов в уединении, ускорив шаг, вспомнила невольно о том, что наблюдала недавно на террасе, куда все вышли после позднего завтрака. Софи была неким звеном между матерью и сыном Олениными. И хотя Андрей напрямую обращался к Алевтине Афанасьевне, пусть и редко, та же при необходимости что-то сказать сыну использовала дочь. И если остальные либо не обращали внимания на происходящее из вежливости, либо действительно не замечали этого, то Анна подмечала каждую реплику, каждый холодный жест. И сердце ее сжималось от боли за него. Потому что, несмотря на его деланное равнодушие, Андрею было не по себе от этой холодности. Это не было заметно, но Анна… о, она знала это…

Они как раз прошлись по аллее до поворота к пруду, на котором Анна заставила Андрея замедлить шаг, пропуская вперед остальных прогуливающихся. Ответила улыбкой на вопросительный взгляд Софи, брошенный через плечо и показала знаком, что они последуют за другими, а не исчезнут никуда, удаляясь с их взоров за линией поворота. Потом, когда снова возобновили размеренный медленный шаг прогулки, ринулась, будто в холодную воду с головой, боясь заробеть и не задать вопрос. А ответ ей было так важно знать. Хотя бы для того, чтобы придумать, как исправить то, что невольно сама же разрушила, по собственному разумению.

— Это все из-за меня, верно? Votre maman… Из-за меня? — и смело встретила взгляд Андрея после этого вопроса, боясь отвести взор и упустить даже мельчайшую тень эмоции на его лице. Но тот не нахмурился, не смутился и даже не разозлился ее смелости, как опасалась Анна. Только взглянул с такой теплотой во взгляде, словно обнял им ее, окутал облаком нежности с головы до ног. Снова погладил ее пальчики, скользнув с кружева митенок к коже.

— Моя милая… милая моя, — от его тона даже голова закружилась, захотелось остановиться и прижаться лбом к его плечу. А еще очень хотелось, чтобы он целовал ее, как когда-то на залесной аллее. Долго, без передыху и так по-разному — от горячих поцелуев страсти до легких нежности.

Анна была благодарна ему, что Андрей не стал лгать или увиливать от разговора. Или даже притворяться, что не понимает, о чем она ведет речь. Это означало, что он может рассказать ей то, что не всякому можно было открыть.

— Нет, Анни, в том, что так метко подметила ты, твоей вины нет.

— Может статься, не прямая вина, — не унималась она. — Это из-за нашего союза?

Андрей же в ответ только головой покачал.

— Не из-за этого, милая, поверь мне. Причина того, что ты видела, только во мне. Seulement! С'est seul la faute à moi. [668]

— Что может быть причиной разлада между матерью и сыном? Что могло стрястись меж вами…? — спросила Анна, пожимая плечами. Ей отчего-то казалось все, что он оберегает ее отчего-то, оттого и не говорит всей правды, и она пыталась понять по выражению лица Андрея, что же на самом деле произошло этим утром до разговора Алевтины Афанасьевны с ней. Ведь она была все еще уверена, что причиной разлада стало именно решение Андрея жениться на ней.

— D’accord [669], - как странно произнес он и остановился, вынуждая ее сделать то же самое. Но на нее отчего-то не смотрел, а глядел вслед скрывающимся одним за другим прогуливающимся за поворотом аллеи, казалось, прислушивался к репликам тех на французском и русском языках, которые все еще, пусть и еле слышно, но долетали до их ушей. И Анна вдруг насторожилась, заметив, какими неожиданно цепкими стали его глаза, когда он перевел взгляд на ее лицо. Когда стал вглядываться в нее, будто пытаясь что-то разглядеть, что-то понять для себя. — Я скажу тебе все. Даже то, что знали до сих пор только двое. Я скажу тебе все, потому что нынче самое время узнать тебе… даже если ты охладеешь ко мне после… если вдруг разочаруешься во мне. Хотя видит Бог, я страшусь этого более всего на свете!

Анна замерла, вдруг пораженная невольной догадкой, которую принесла услужливая память в этот миг. Ее собственная спальня. Злой и резкий шепот брата, больно ранящий душу. Грязные толки, которые когда-то ходили по Петербургу.

— О! — только и сказала она прежде, чем успела сообразить, что ей не пристало даже знать о таких вещах, тем паче обсуждать их. — Так это правда — ты отец дочери своей bru? Это правда?

И поняла с облегчением, что это ложь, когда Андрей вдруг рассмеялся коротко и зло, некрасиво кривя губы. От давно забытой вспышки злости и боли, которые неизменно приходили, как отражение этих слов в нем. Но теперь отчего-то она была острее, эта вспышка. Потому что она говорила об этом. И ему было вовсе небезразлично, как раньше, что Анна может думать о нем. Значит, пришло время открыть правду. Только ей.

— Нет, — произнес Андрей, глядя ей в глаза, словно через эту невидимую нить зрительного контакта передать ей истину, которую до сего момента знал только он и Надин. Тайна, которую они оба хранили, и которую при желании легко могла бы разгадать его мать. Если бы только желала…

— Нет, я не отец Натали. Мое слово тебе в том, на чем угодно клятву принесу, коли потребуешь. В Тате кровь рода Олениных, но ни капли моей. А толки эти… предмет обсуждения часто сам несет вину в толках вкруг его персоны. Так и тут, увы… Il n'y a point de fumée sans feu! [670]

— Андрей Павлович! Monsieur Olenin! Mademoiselle Annette! — позвали их из-за поворота, и Андрей повернул голову на эти голоса. Анна только смотрела на него и размышляла — узнать ли ей все ныне до самого конца или попросить его замолчать. Чтобы не знать. Чтобы не пускать в свои мысли еще одну соперницу, ту, что может оказаться гораздо сильнее Мари, так и не сумевшей когда-то заполучить сердце Андрея. А эта держала в своих руках это сокровище, отпустив по каким-то причинам… или не отпустив…? Ту, что по-прежнему так близка к нему, пусть и недоступна.

— Ты любил ее, — сказала Анна, и он не стал отпираться, когда снова взглянул в ее глаза.

— Любил. Даже когда приехал сюда, той зимой одиннадцатого года, я был уверен, что люблю ее. Но то была не любовь. Привязанность, отголосок воспоминания отрочества, первая страсть — как ни назови. Я многого не принимал и не прощал, а разве это свойство любви? On pardonne tant que l'on aime [671], читал я как-то. И ныне по истечении всего, что выпало нам по жребию судьбы, я склонен согласиться с тем французом.

Их снова окликнули из-за поворота, и Андрей положил ее пальцы на сгиб своего локтя, снова повел ее по аллее, понимая, что долее задерживаться они не могут вне глаз и ушей. Но, тем не менее, продолжил свой рассказ, ведя ее на изрядном удалении от остальных. Чтобы не осталось более никаких тайн между ними, чтобы ни злое слово, ни недоговоренность не разрушили то, что было меж ними.

— Надин — моя соседка по имению. И как это по обыкновению бывает, кому, как не ей, суждено было стать предметом моей юношеской страсти и расположения…?

Они шли и шли под тенью раскидистых ветвей деревьев, неспешно прогуливаясь, как и остальные, но едва ли были вместе с теми в этот миг. Прошлое Андрея вдруг развернулось вспять, обрадованное, что можно еще раз пронести перед глазами то, что так надежно уже было спрятано где-то в уголках памяти за семью печатями.

И Анна, казалось, воочию видела переглядывания на церковных службах, заглядывала через плечо в тайком переданные записки, подсматривала за неловкими и подчас не особо скромными поцелуями молодых влюбленных при редких встречах, которых впоследствии так жестоко разведет судьба порознь, навеки все же связав узами.

Анна видела встречу перед долгой разлукой, когда были даны обещания при первой же возможности ступить под венцы, слышала клятвы и с болью понимала их обреченность. Она прошлась с Андреем по всему его пути службы — от солдата до офицерских чинов, от неопытного юнца, делавшего первые несмелые выезды в ровных рядах парадов и смотров, до Георгиевского ордена, наградной шпаги и отметины под глазом как память от первого боевого похода. Вместе с ним вернулась из Австрии в родные земли под Калугой, чтобы едва ли не бегом пересечь луг и прийти на то самое заветное место, где должна была ждать она, Надин. И она ждала там — взволнованная встречей после разлуки в долгие три года… Но самого свидания не увидела, как видел его спустя время Андрей. Он понимал, что иначе ей будет не по душе подглядеть за тем, о чем даже думать было неприятно.