Габриэль Готье - Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори

• Название: Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори
• Автор: Габриэль Готье
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-386-05783-1

Книга рекордов Гиннесса называет Элизабет Батори одной из самых массовых серийных убийц. Согласно ее дневникам, количество ее жертв равняется 650. По одной из версий, она была обладательницей единственного в своем роде устройства для пыток «Железная дева», которое позволяло ей выкачивать до последней капли кровь из своих жертв, которую она использовала для «ванн», будучи одержимой идеей навсегда сохранить свою молодость и дьявольскую привлекательность.

Это была прекрасно образованная, невероятно красивая, баснословно богатая наследница древнего и могущественного рода. Она окружила себя лучшими людьми той эпохи — учеными и алхимиками, писателями и поэтами, художниками и музыкантами, а праздники и пиры, которые она устраивала в честь своих гостей, длились по несколько месяцев. Ее воспевали в стихах и изображали на картинах. Ее боготворили, ею восхищались, о ней слагали легенды. Ее осудили и обрекли на долгую и мучительную смерть, заточив в подвалах собственного замка, но умерла ли она?..

Кем она была на самом деле? Садисткой? Сумасшедшей? Одержимой? Сатанисткой? Что заставляло ее убивать? Был ли это коварный и хитроумный план или припадки черного безумия, одержимость смертью?.. А, может быть, не было никаких смертей? Может быть, все это лишь слухи, обрывки легенды и до нас из тьмы веков донеслись лишь отголоски чего-то иного?.. Того, что до сих пор скрыто за семью печатями и о чем не принято говорить вслух?..

Разгадка этих страшных тайн в новом захватывающем романе Габриэля Готье. Он предпринял собственное расследование. То, что ему удалось узнать, поражает до глубины души. Знаменитая Графиня предстанет перед вами такой, какой ее еще никто никогда не знал. Предупреждаем сразу: эта книга не для слабонервных.

---

Она призналась мне как-то, что умом понимает, что нет разницы, говорят ли швеи между собой за работой, или нет. Но когда одна из них издаст хоть малейший звук, а приказано было молчать, в графиню будто бес вселяется. Она зашивает ослушавшейся рот и приказывает всем девушкам раздеться, после чего вызывает дворовых мужиков, чтобы девушки работали у них на виду. И так — целый день. А к вечеру бывает, что графиня уже только и думает, кого бы из них по-настоящему наказать.

Она в такие вечера, зная, что я этого вынести не могу, просила меня и детей с собой увести. Говорила, что боится за них, но понимает это только тогда, когда она со мной. Лишь со мной она была другой, настоящей. Не такой, которой видели ее глаза служанок, полные страха. Не такой, от надменного сияния которой жмурились придворные дамы.

Графиня находила еще одно оправдание жестокости, которой окружила себя. Она считала, что жизненная сила ее молодых служанок позволяет ей сохранять молодость и красоту. Всем известно, что кровь — это жизнь. И каждая капля крови, которую теряла, умирая, наказанная ею девушка, казалась графине каплей жизни, которая становится ее жизнью. Ведь все, что будет найдено во владениях графини, — и бесхозная жизнь не исключение, — принадлежит ей.

Я хотела помочь ей моими знаниями, моими чудесными травами. Я делала целебные отвары из лепестков роз, дубовой коры и корней лопуха, я купала ее, как дитя, в этих травах. Она говорила, что эти ванны помогают хранить ее красоту. Я заговорила талисман, и она всегда носила его с собой. Она говорила, что он успокаивает ее.

*****

Я привыкла жить одна и справляться с хозяйством. Я постоянно была рядом с графиней, пару раз она советовалась со мной по вопросам управления имуществом. Она заметила, что советы я даю дельные, поэтому очень скоро передала мне все дела по хозяйству. Я оставалась не у дел лишь тогда, когда муж графини, Ференц, возвращался из очередного похода. Тогда он сам занимался делами.

Всегда, когда графиня выезжала, она брала с собой меня. Обычно мы ездили в разных экипажах, ее карета всегда была полна служанок, призванных выполнять все ее желания в пути. Однажды я не смогла поехать с ней. Меня свалила хворь, и мне пришлось остаться в замке, в Чахтице.

Из той поездки графиня вернулась не такой, как раньше. Она почти не звала меня к себе. Служанки, которые были при ней, шептались, будто она с кем-то подолгу разговаривает в ночи. Она привезла из той поездки какие-то книги, которые держала под замком. В былые времена мы нередко читали с ней вместе те книги, что были у нее в библиотеке. А теперь она читала их сама, запершись в одной из башен замка. Она перестала делиться со мной своими печалями. Я не знаю, что она задумала, не знаю, смогут ли мои знания помочь ей.

Я уже говорила, что книга, принадлежащая ведьме, — это очень непростая книга. Если чужак, будь он хоть самым близким человеком, прочитает ее, ведьма потеряет свою силу. А вот что будет с тем, кто это сделает, мне не известно.

Может быть, прочитавший книгу чужак сразу получит все то могущество, которое в ней скрыто? Ведь книга содержит в себе не только опыт той, которой она принадлежит. Нет, она, через связь с духами предков, передает и те знания, которые накоплены всеми моими сестрами со дня сотворения мира. Именно поэтому книгу сжигают — дым ее страниц сохраняет для будущих поколений то новое, что открылось ее владелице.

Может быть, прочитавший книгу тут же умрет, или живьем попадет в ад, или обретет вечную жизнь или будет проклят? Никто еще не решался читать книги ведьм. Да и сами книги, они защищают себя, не даваясь в руки тем, кому не предназначены. Поэтому, наверное, никто и не знает, что будет с человеком, преступившим этот закон.

В замке я хранила свою книгу в надежном месте, в тайнике, о котором знали только два человека — я и графиня. Я обязана ей жизнью, поэтому доверяла ей безгранично. Жизнь и книга — для меня одно и то же.

Однажды мне было видение, там женщина в красных одеждах указывала одной рукой на воздушный вихрь, который располагался не от неба к земле, как обычно, а вдоль земли. Другой же рукой она держала холст с несколькими неизвестными мне символами. Так иногда бывает, когда в видениях являются непонятные поначалу знаки. Их и записывают в книгу, они раскрываются тогда, когда придет время.

*****

Книга хранилась в дальних покоях замка. Я, чтобы не забыть по пути, нарисовала то, что мне виделось, на клочке бумаги. Я шла по замку, и навстречу мне попался незнакомец, один из гостей графини. Мы раскланялись, он заметил бумагу у меня в руках, и только взглянув на нее, спросил: «Зачем вам это, сударыня? Не слишком ли мрачно для столь прелестного создания?». «А что вы видите у меня в руках?», — ответила я вопросом на вопрос, не желая показывать свое незнание. Незнакомец ухмыльнулся и произнес страшные слова, от которых повеяло адским пеклом и могильным холодом одновременно.

Не помня себя от ужаса, я ворвалась в комнату, где был тайник с книгой. Книги в тайнике не оказалось. «Лучше бы мне сгореть в день встречи с графиней», — подумала я.

Глава 7. Элизабет: «Душа моя — для будущего мужа, а тело — для сегодняшней любви»

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

Ф. И. Тютчев, «О, как убийственно мы любим…»

Жизнь Элизабет после обручения с Ференцем Надашди, несмотря на пристальное внимание к ней Оршоли Канижай, имела весьма неожиданные повороты.

Я уже говорила о том, что жизнь под опекой Оршоли была однообразна. Особенно — в первое время. Однако, благодаря большей свободе, которой я смогла пользоваться, когда приобрела ее доверие, теперь она была не так скучна. После встречи со старухой, которая показала мне удивительное видение, я ощутила неукротимую жажду к наукам. Я чувствовала, что каждое слово, которое я способна услышать от учителей, способно сыграть важную роль в поисках пути к моей мечте.

Я знала, что те книги, которые они дают, — это лишь одни из немногих существующих книг. Я знала, должно быть из старых сказок или из моих снов, что есть книги, за обладание которыми некоторые люди платят жизнями. Это — книги древних алхимиков, редкие, наполненные таинственными и ужасными знаниями. Я не знала, чем все это способно помочь мне, но то, что эти тайные знания приблизят меня к моей заветной цели, к моему удивительному будущему, я знала совершенно точно.

Кроме того, служанка как-то обмолвилась, что каждая ведьма, которых полно в наших лесах, ведет особую книгу. Эта книга содержит в себе силу всех ведьм, которые жили до нее, каждая ведьма бережет книгу больше жизни, а после смерти ведьмы книгу сжигают. Никто кроме нее не может читать эту книгу. Если чужак — кем бы он ни был — прочтет хотя бы строчку оттуда — ведьма потеряет свою силу, а что будет с чужаком — об этом никто не знает.

Я, услышав это, решила, что мне нужна одна из таких книг. Моя мечта столь невероятна, что любая, пусть самая удивительная возможность достичь ее, должна быть опробована. Я должна испробовать на этом пути все, что может и не может смертный человек. В конце концов, я готова на любы жертвы, я готова даже умереть — если это приведет меня к моей цели. За то, чтобы жить в том мире наслаждений, который я вскользь ощутила, чтобы любить и быть любимой той неземной любовью, которая там возможна, я готова заплатить любую цену.

*****

Меня интересовала учеба, и это нравилось моей надсмотрщице Оршоле. Но не меньше, чем поиск ответа на мой вопрос о будущем, еще больше, чем науки, которые давали смутную надежду на ответ, меня волновали те изменения в моем теле, которые произошли в нем после чудесного видения в лесу.

Я не могла нормально спать, я не отходила от Ференца в наши редкие встречи с ним. Мы виделись реже, чем могли бы видеться будущие супруги. Наше с ним общение ограничивалось чем-то, напоминающим часы официальной аудиенции. Где бы мы с ним ни были, всюду присутствовала, как призрак, Оршоля. Она была, кроме прочего, яростной противницей плотских отношений до брака.

Я думаю, она ощущала мой внутренний огонь, который легко мог толкнуть меня в объятия Ференца и без брачных условностей. Ференц не казался мне уже таким же нескладным мальчишкой, как раньше. Он день ото дня, а точнее — месяц от месяца, учитывая редкость наших встреч, превращался в того самого принца, которого я рисовала в своих мечтах.

Оршоля настолько погрязла в своих представлениях о том, какой должна быть окружающая действительность, что совершенно упустила из виду мои прогулки в лесу. Она, хотя и чувствовала, как во мне горит внутренний огонь, влекущий меня к мужчинам, и ограничивала наше общение с Ференцем своим присутствием, должно быть, полагала, что все девушки в юности похожи на нее. Она попросту не ощущала угрозы для меня от других мужчин, ведь она сама не замечала их. Она, думаю, и мужа своего в упор не видит. Кажется, она всегда была такой же чопорной, такой же стиснутой своими представлениями о жизни, как жестким корсетом, с которым она не расставалась. Не удивлюсь, если она родилась, уже затянутая в корсет.