Джеральд Мартин - Габриэль Гарсиа Маркес. Биография

• Название: Габриэль Гарсиа Маркес. Биография
• Автор: Джеральд Мартин
• Издательство: СЛОВО
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-387-00279-3

Джеральд Мартин, профессор Питтсбургского университета и эксперт латиноамериканской литературы, потратил 17 лет своей жизни на то, чтобы создать биографию одного из величайших писателей современности — Габриэля Гарсиа Маркеса. В 2006 г. Маркес объявил мировой прессе, что Мартин его «официальный» биограф. Как пишет сам профессор: «Наверно, можно считать, что я — его единственный официально „не запрещенный“ биограф. Это высокая честь».

Много часов Мартин провел в беседах с самим писателем, его родными, переводчиками и ближайшими друзьями, в том числе с Фиделем Кастро. В общей сложности он взял около трехсот интервью. Самым трудоемким, по словам биографа, было разобраться в хитросплетениях многочисленных мифов, которыми окружил себя писатель, ведь «почти каждое значимое событие в своей жизни Маркес описывал то так, то эдак», прибегая к «мистификации и наглому интриганству, чтобы пустить журналистов или литературоведов по ложному следу».

Биография Маркеса дана на фоне истории Латинской Америки, которая представляет для читателя самостоятельный интерес.

---

По этой статье заметно, что на свет появился другой, переродившийся Гарсиа Маркес, первые признаки которого уже проглядывали в интервью, что он давал в марте по прибытии в Картахену. Он начал говорить почти противоположное тому, что на самом деле имел в виду. Он пишет о своих невзгодах, потому что его невзгоды, по сути, кончились. Человек, который никогда не жаловался, не ныл, даже находясь в тяжелейшей ситуации, отныне намерен поднимать шум по любому пустяку — не в последнюю очередь по поводу алчности издателей и книготорговцев, а также по вопросам, которые будут его живо интересовать. Вот он, Гарсиа Маркес, который будет бесконечно приводить в восхищение публику и раздражать критиков, особенно тех, кто убежден, что он не заслуживает своего успеха и что они, куда более утонченные, гораздо менее вульгарные, более литературно образованные, в большей степени достойны наград. Эта новая личность — по всем параметрам типичный представитель 60-х — дерзкий, самоуверенный человек, демагог и лицемер. Он умышленно представляется неотесанным деревенщиной, но своим завистникам и недоброжелателям он не по зубам. И читатели будут любить его за все это, потому что он, похоже, один из них: стремится преуспеть, и у него это получается благодаря своему уму, а это и их ум, их мировосприятие.

Примерно в это же время, вскоре после завершения работы над романом, Гарсиа Маркес написал длинное письмо Плинио Мендосе, в котором он сначала делает поразительное признание о своих чувствах, а затем дает объяснение своему новому произведению и говорит о том, что оно значит для него:

Многие годы я работал как проклятый, и теперь меня переполняет усталость. Я не вижу перед собой ясных перспектив, за исключением единственного, что мне нравится, но меня не кормит, — моего романа. Я готов пойти на что угодно, лишь бы устроить все так, чтобы я и впредь мог писать. Быть может, ты сочтешь, что я драматизирую, но хочешь верь, хочешь — нет, я не знаю, что меня ждет.

Твой отзыв о первой главе «Ста лет одиночества» очень меня обрадовал. Потому я и опубликовал ее. Когда я вернулся из Колумбии и прочитал то, что уже написал, меня внезапно охватило деморализующее чувство: я осознал, что пустился в авантюру, которая с легкостью может привести как к катастрофе, так и к успеху. Посему, дабы узнать, как ее оценят другие, я послал ту главу Гильермо Кано, а здесь собрал самых требовательных, квалифицированных и откровенных людей и прочитал им другой отрывок. Результат был потрясающий, тем более что я выбрал самую рискованную главу: о том, как Ремедиос Прекрасная возносится на небеса — и душой, и телом…

Я пытаюсь ответить без ложной скромности на твой вопрос о том, как я создаю свои произведения. В действительности «Сто лет одиночества» был первым романом, под названием «Дом», который я пытался написать, когда мне было семнадцать лет. Через некоторое время я оставил свою затею, поскольку понял, что роман этот не потяну. Но я постоянно думал о нем, пытался представить его мысленно, найти наиболее эффективную форму повествования и теперь могу сказать, что первый абзац полностью, до запятой, повторяет то, что я написал двадцать лет назад. Из всего этого я делаю следующий вывод: если какая-то идея не дает тебе покоя, долгое время зреет в твоей голове, наступает день, когда она прорывается наружу, и тогда ты просто обязан сесть за машинку, иначе есть опасность, что ты убьешь свою жену…[770]

Из этого письма явственно следует, что Маркес отчасти готовится публично отстаивать свои взгляды — и свой роман — и что он надеется параллельно сделать сногсшибательную карьеру в области журналистики. Он также говорит, что у него созрели, «рвутся» из него, замыслы трех новых романов.

В первых числах августа, через две недели после того, как Гарсиа Маркес написал письмо Мендосе, в сопровождении Мерседес он пришел на почту, чтобы отправить законченную рукопись в Буэнос-Айрес. У обоих вид был такой, будто они пережили катастрофу. Нужно было отправить 490 машинописных листов. Служащий почты сказал: «Восемьдесят два песо». Гарсиа Маркес смотрел, как Мерседес роется в кошельке. У них оказалось всего пятьдесят песо. Этого хватало на отправку примерно половины книги. Гарсиа Маркес заставил служащего аккуратно, словно ломтики ветчины, убирать по одному листочку из стопки, пока в ней не осталось то количество, за которое они могли заплатить. Они пошли домой, заложили обогреватель, фен и соковыжималку и вернулись на почту, чтобы отправить вторую половину рукописи. Когда они вышли из почтового отделения, Мерседес остановилась, повернулась к мужу и сказала: «Ну вот, Габо, теперь только осталось, чтоб твоя книга оказалась никому не нужным барахлом»[771].

16 И вот пришла слава 1966–1967

Самого Гарсиа Маркеса не столько беспокоил возможный неуспех книги, сколько то, что его рукопись может не дойти до Буэнос-Айреса. Альваро Мутис, уже год работавший латиноамериканским представителем в кинокомпании «XX век Фокс», ненадолго приехал в Аргентину, и Гарсиа Маркес попросил его отнести один экземпляр рукописи Пако Порруа — сотруднику издательства «Судамерикана», находившегося в Буэнос-Айресе. Мутис по прибытии в аргентинскую столицу позвонил Порруа и сказал, что хочет передать ему рукопись романа Маркеса. «Не надо, — ответил Порруа. — Я уже ее прочитал. Потрясающая вещь»[772]. Если Порруа считал, что книга потрясающая, значит, скорее всего, она вызовет сенсацию.

В Мехико у Гарсиа Маркеса скопилось сорок школьных тетрадей с ежедневными записями и схемами генеалогического древа. И он, и Мерседес утверждают, что разодрали и сожгли эти тетради сразу же, как стало известно, что рукопись благополучно достигла Буэнос-Айреса. Там разбирались в основном вопросы структурного и методического характера, сказал Маркес. Его друзья, считавшие, что эти записи имеют научную и историческую ценность, пришли в ужас, в один голос заявляя, что ему не следовало уничтожать черновики, лучше б сохранил их для потомков (или хотя бы использовал с выгодой для себя)[773]. Но Гарсиа Маркес всегда оправдывал свое решение чувством неловкости (pudor), подразумевая, что он не хочет, чтобы кто-то рылся в его черновиках, поскольку это то же самое, что выставлять напоказ интимную сторону жизни его семьи. «Это все равно, что предстать перед кем-то в нижнем белье»[774]. Конечно, как и любой художник — или маг, — он предпочел бы не раскрывать тайны своего ремесла. К несчастью для биографов, он также неохотно открывает и самые невинные подробности личной жизни. Он всегда стремился к тому, чтобы о его жизни рассказывали только одобренный им вариант — или давал несколько вариантов, чтобы ни один нельзя было рассказать, — дабы навечно скрыть чувства утраты, предательства, ненужности и неполноценности, которые преследовали его с детства.

О нем уже говорили как о четвертом члене небольшого братства, которое на волне так называемого бума вывело латиноамериканскую художественную прозу в центр международного внимания. В последующие годы эти четыре писателя — Кортасар, Фуэнтес, Варгас Льоса и, с того момента, Гарсиа Маркес — будут пользоваться беспрецедентной известностью, но на том этапе это новое движение в движение как таковое еще не оформилось и ни один писатель не стал тем, что можно было бы назвать лидирующей маркой этого замечательного ряда новых видов продукции. Однако его коллеги уже знали, что этот лидер — Габриэль Гарсиа Маркес и, выражаясь метафорическим языком, склоняли перед ним головы. Публикация «Ста лет одиночества» произведет революцию в Латинской Америке. И первыми это поймут аргентинцы.

В плане высокой культуры Аргентина считалась ведущей страной Латинской Америки. Буэнос-Айрес, ее великолепная многонациональная столица, где вскоре будет издан роман Гарсиа Маркеса, представлял собой этакую смесь Парижа и Лондона в Новом Свете. Литературная жизнь там была насыщенная, порой с претензиями, но полемика всегда велась на высоком уровне. В общем, литературный Буэнос-Айрес задавал тон всей остальной Латинской Америке — особенно после гражданской войны в Испании, когда метрополия перестала оказывать значительное интеллектуальное и литературное влияние на великий южный континент. Когда Гарсиа Маркес в 1947 г. читал в Боготе Кафку и потом в Барранкилье в 1950–1953 гг. — произведения многих других писателей, это все были аргентинские издания. Пятнадцать лет назад «Посада» отвергла его первую повесть, и вот теперь все шло к тому, что его давняя мечта должна была осуществиться и справедливость — восторжествовать: его роман собирались опубликовать в Буэнос-Айресе.

В аргентинской столице издатели «Судамериканы» не делали тайны из того, что к ним в руки попало латиноамериканское чудо — возможно, литературная сенсация. Как оказалось, в последние месяцы имя Гарсиа Маркеса в Буэнос-Айресе получило некоторую известность. Примерно в середине 1966 г. издательство «Хорхе Альварес эдиториэл» выпустило «Десять заповедей» («Los diez mandamientos») — антологию латиноамериканского рассказа, в которую был включен и рассказ «У нас в городке воров нет». Эта книга, одна из первых попыток нажиться на крепнущем буме, стала бестселлером во второй половине 1966 г.[775] Издатели предложили каждому из писателей нарисовать свой литературный автопортрет. Тот, что нарисовал Гарсиа Маркес, символизировал его новый подход к саморекламе, который он выработал, как только проникся уверенностью в том, что добьется успеха на поприще литературы: