Аполлон Коринфский - Народная Русь

• Название: Народная Русь
• Автор: Аполлон Коринфский
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5—88590—309—3.

Новая серия «Русичи» включает в себя труды дореволюционных и современных исследователей и ученых, занимающихся вопросами культуры, этнографии, истории России, русского фольклора, быта и обрядов. Ее открывает работа А. А. Коринфского «Народная Русь», впервые изданная в 1901 году в Москве, когда-то широко известная, но незаслуженно забытая в родном отечестве на многие десятилетия и, наконец, снова увидевшая свет. Богатый фактический материал, любовь к земле русской, к простому народу, к родному языку — все это не оставит читателя равнодушным.

---

Крестьянская детвора помнит о Власьеве дне по сдобным молочным пышкам, которые пекутся в этот «коровий праздник» в память покровителя стад. Хорошая да заботливая, охочая до гостей хозяюшка напечет пышек всегда столько, что хватит не только всех ребят досыта накормить-полакомить, а и нищую братию на паперти оделить, чтобы та молила угодника Божия, «святого пастыря», о защите двора подающей «власьеву милостыню» ото всякой напасти. Одну пышку берегут на божнице до нового Власьева дня, так как это является, по словам старых людей, лекарством от скотской болести: стоит-де только покрошить ее в месиво, да, с молитвою ко Власию, дать больной животине — все как рукой снимет! «Не нами заведено — не нами и кончится!» — говорит деревня об этом поверье: — «Старые люди Богу лучше нас верили, а нам те и заповедали — блюсти Власьеву пышку на всякую беду, на всякий, упаси, Господи, случай!»

Сшибет Власий рог зиме, обожжет Власьев утренник зазевавшегося мужика до слез. А там — и «окличка» на дворе стоит, пора кликать звезды. Мало где уцелел этот обычай, а тоже велся он на Руси с пращуровых дней. «Окликали звезды» или на другой день после Власия, или через трое суток (15 февраля). Делалось это «для плодородия овец». Ввечеру, по приглашению овцевода, выходил пастух-овчар за околицу; клали они оба по три низких поклона на все четыре стороны света белого. Пастух, истово помолившись святому Власию-«пастырю стад небесных и защитнику земных», становился на разбросанную у околицы овечью шерсть и произносил особую «окличку». Вот сохранившаяся у собирателей старины стародавней запись ее: «Засветись, звезда ясная, по поднебесью на радость миру крещеному! Загорись огнем негасимым на утеху православным! Ты заглянь, звезда ясная, на двор к рабу (имярек). Ты освяти, звезда ясная, огнем негасимым белоярых овец у раба (имярек). Как по поднебесью звездам несть числа, так у раба (имярек) уродилось бы овец болей того!» Вслед за этим, хозяин, приглашавший пастуха на окличку, вел его в избу, угощал чем Бог послал, подносил вина, наделял — чем ни на есть, чтобы тому не с пустыми руками за порог уйти.

В Рязанской, Тульской, Орловской и Владимирской губерниях блюлся в старину по селам обычай — выставлять на три утренних зорьки после Власьева дня всякие семена на мороз, а потом подмешивать их в меру при будущем посеве. Это называлось «делать семенное» и делалось — в надежде на обильный урожай. Таким Образом, покровительству св. Власия до некоторой степени поручался не только скот домашний, а и будущий его корм. Радельные-заботливые хозяйки, заканчивая ко Власьеву дню пряжу льна и кудели, отбирали лучший изо всей пряжи моток и выставляли его на первую после Власия утреннюю зорьку на мороз. От этого, — гласит предание, вся пряжа делается ровнее, белее, тоньше и добротнее. «Позорнишь пряжу после Власия, — будешь с деньгами на Маслену!» — говорится в старой поговорке деревенской (т. е. выгодно продашь прядево): «Власий уйдет, масло на дорогу прольет»… А широкая Масленица — не заставит себя долго ждать после Власьева дня, если не вздумается ей — веселой затейнице — самой об иной год опередить его.

XIII Честная госпожа Масленица

Самым веселым, или — вернее — разгульным, народным праздником с незапамятных времен на Руси слыла Масленица, совпадающая с так называемой «сырною неделею» (или «мясопустом») православного месяцеслова. Сама природа к этому времени принимается ликовать, как бы предчувствуя приближение Весны Красной и скорую гибель Мораны-зимы, внесшей в ее светлое царство оцепенение. смерти. Солнышко начинает пригревать в полуденную пору совсем по-весеннему: и оно словно тешится-играет, заставляя плакать белые снега слезами горючими, а зябкий — хотя и привычный к морозу — люд деревенский радоваться да чествовать госпожу Масленицу— широкую, веселую да затейливую.

И в наши дни еще говорят в народе вместо «широко живешь» — «маслено ешь», а о веселой да привольной жизни отзываются: «не житье, а Масленица»… — «Что выше неба, что шире Масленицы?», «О масленой — неделю пируешь, семь опохмеляешься!», «Пили на Масленице, с похмелья ломало на Радоницу!». Вот какими многозначительными поговорками-прибаутками еще и теперь величает деревенская-посельская Русь честную госпожу Масленицу-семикову племянницу, тридцати братьев сестрицу, сорока бабушек внучку, трехматерину дочку. Она до сих пор остается одним из любимейших праздников русского народа, удалому размаху которого открывается такой простор в живучих обрядах и обычаях старины стародавней, связанных с этою предшествующей строгому воздержанию, беспутной-«соромной», по словам старых людей, неделею.

Не так смотрят на эту веселуху-забавницу девушки красные с парнями молодыми. Не видят ни те, ни другие в ней ровно никакого «сорома».

«Наша Масляница годовая,
Наша Масляница годовая.
Она гостийка дорогая,
Она гостийка дорога я!
Она пешею не ходить!
Она пешою не ходитъ, —
Все на конях разъезжаить,
Все на конях разъезжаитъ.
Кони-коники вороные,
Слуги, слуги все молодые…
Здравствуй, Масляница!
Здравствуй, Масляница!»

Такими песнями встречает-величает широкую Масленицу надеющаяся еще успеть попоститься на своем веку беззаботная молодежь. Масленица приходится как раз на ту пору зимы, когда победа животворящих сил природы над смертоносной мощью мрака и холода становится все ощутимее: стоят оттепели, с крыш льет капель, день подрастает все заметнее. Во мраке веков этот праздник и возник в виде тризны по умершей зиме-стуже и радостных игрищ в ознаменование воскресения света-тепла весеннего. Убегало наводившее страх на все живое и жаждущее жизни чудище Морана, и бегство его было равносильно смерти вплоть до новой зимы. Появлялось, словно возрождалось к новой жизни, светлое божество весеннего плодородия земли — веселая красавица Лада. И шла красавица, озаряя Русь своим разгульным весельем, шла-ехала на поиски дремавшего где-нибудь в глубоких снегах, усыпленного-зачарованного Мораною своего возлюбленного, Леля (божество, связанное благотворной для земли деятельностью с месяцем маем). Богатое воображение народа окружало красавицу Ладу многочисленными веселыми, добрыми и разгульными спутниками полубожественного, полусмертного происхождения, а злую Морану — духами тьмы, холода и всякого лиха. Шли за веками века, оставлявшие языческие сказания о богах в затуманенной новою жизнью дали; и мало-помалу красавица-богиня, вестница весны и любви, Лада превращалась в Масленицу, объединившую в себе несколько потерявшее уже первоначальную окраску понятие о ней и ее спутниках. Заклятый враг ее, Морана, также растеряла по многовековой путине свою свиту; но сама она осталась до последнего времени во всей своей неприкосновенности.

Языческая тризна по ненавистной зиме-Моране была, вместе с тем, на Руси и тризною по всем «прежде почившим». Масленая неделя связана и теперь, до некоторой степени, с поминовением по родителям, — что особенно ярко выражается в обычае печь в это время блины, являющиеся необходимой принадлежностью поминок. «Первая оттепель — вздохнули родители!» — говаривал народ и приготовлялся ко встрече виновницы облегчения их участи, все той же Лады (Масленицы). С приготовлением блинов на Масленице соединены в народной Руси до сих пор не изгладившиеся из памяти поверья. Так, в некоторых местностях первый испеченный масленичный блин кладут на слуховое оконце — «для родителей». Старые старухи даже так и приговаривают, соблюдая обычай: «Честные наши родители! Вот — для вашей душки блинок!» Но еще до этого самая опара блинная затевается с выполнением особых заветов суеверной старины. «Месяц, ты месяц, — причитают с вечера домовитые хозяйки-стряпухи, — золотые твои рожки! Выглянь в окошко, подуй на опару!» Кто не забудет сказать это, у того, — говорят в деревне, — и блины выйдут рыхлые да белые: не блины, а объеденье! Приготовление первой опары держится стряпухой в тайне от домашних: не то — всю неделю не будет ей давать покоя тоска-докука.

В старые годы встреча Масленицы совершалась весьма торжественно. Начинали-починали ее ребята. С первым проблеском зорьки высыпали они толпою строить снежные горы. Краснее всех из них говоривший еще заранее выучивал со слов старой бабки «причет к широкой боярыне»: — «Душа ль ты моя Масленица, перепелиныя косточки, бумажное твое тельце, сахарныя твои уста, сладкая твоя речь! Приезжай к нам в гости на широк двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешаться. Уж ты ль, моя Масленица, касаточка, ласточка, ты же моя перепелочка! Приезжай в тесовой дом душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться!.. Выезжала честная Масленица, широкая боярыня, на семидесяти семи санях козырных, во широкой лодочке во велик город пировать, душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться. Как навстречу Масленице выезжал честной Семик на салазочках, в одних портяночках, без лапоток. Приезжала честная Масленица к Семику, широкая боярыня, во двор. Ей-то Семик бьет челом, — бьет челом, кланяется, зовет во тесовой терем, за дубовый стол, к зелену вину!..» К концу причета горы были готовы, а кстати — дома и блины начинали плясать в горшке с опарою, просясь на сковороды, а там — и к православным в рот. «Приехала Масленица, приехала!» — кричали ребята, разбегаясь по домам. Ел блинов вволю люд честной. А потом — с песнями, с пляскою — носили и возили по улицам дерево, причудливо изукрашенное бубенцами, колокольчиками да яркими лоскутьями. После этого возили «Масленицу», почему-то из красавицы-богини превратившуюся в наряженного бабою мужика, увешанного березовыми вениками и с балалайкой в руке. Снаряжался целый поезд. Впереди него мчались расписные сани (а в иных местах — лодка на полозьях), запряженные «гусем» в 10–20 лошадей: на каждой лошади сидело по вершнику с метлой в руках. Мужик-Масленица, кроме балалайки, держал время от времени штоф с «государевым вином», помимо него иногда прикладываясь и к бочонку с пивом, стоявшему подле обок с «блинным коробом». За первыми санями следовала вереница других, переполненных нарядными парнями, девицами и ребятами. Стоявший в воздухе перезвон бубенцов-погремушек смешивался с задорным треньканьем балалаек и песнями. Изо всех домов высыпал народ, бежавший следом за веселым поездом. Передние сани назывались «кораблем», — почему в некоторых местностях изукрашивались воткнутыми метлами с привязанными к ним полотенцами, долженствовавшими изображать мачты с парусами. «Встреча» происходила в понедельник. Вторник звался «заигрышами», и в этот день начинали собираться масленичные игрища, не знавшие, что называется, ни ладу, ни удержу. Улицы оживлялись толпами бродячих скоморохов, в изобилии чествуемых за свою потеху веселую блинами маслеными со всяким припеком, с пивом да с брагой. Недаром сложилось присловье старое: «Масленица-блинница — скоморошья радельница!» За скоморошьей потехою выходила проверенной дорожкою на деревенскую Русь и утеха гуслярная — во образе и теперь кое-где путешествующих старцев-гусляров, сказателей и песноладцев. Устраивались-становились повсюду качели («девичья потеха»), воздвигались «снежные городки». Эти городки олицетворяли собою укромный приют чудища-зимы и в субботу на масленой неделе разбивались, для чего играющие разделялись на две партии — осаждаемых и осаждающих — и вели войну, кончавшуюся разгромом «городка».