Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

• Название: Приключения Филиппа в его странствованиях по свету
• Автор: Уильям Теккерей
• Жанр: Классическая проза

ТЕККЕРЕЙ Уилльям Мэйкпис (William Makepeace Thackeray, 1811–1863) — знаменитый английский писатель-реалист. Р. в Калькутте. После смерти отца, колониального чиновника, был отвезен шестилетним ребенком в Англию. Учился в Кэмбриджском ун-те. Но уже через год после поступления в ун-т Т. покинул его (1830) и отправился в путешествие по Европе с целью изучения живописи, к к-рой он с ранних лет проявлял большие способности (Т. сам иллюстрировал свои романы и был незаурядным карикатуристом). Он посетил в 1830–1831 Веймар, где встретился с Гёте. Не добившись успеха в живописи, Т. обратился к журналистике. Стал парижским корреспондентом и пайщиком лондонской газеты «The Constitutional». В 1837 Т. возвратился в Лондон и стал сотрудничать в многочисленных газетах и журналах («Fraser's Magazine», «The New Monthly» и др.) как фельетонист и карикатурист, под самыми различными псевдонимами (Jellowplush, Titmarsh и др.), подвизаясь во всех жанрах: от пародии и эпиграммы до очерков и сатирического романа. Особо следует отметить близкое участие Т. (1845–1851) в известнейшем юмористическом журнале Англии «Панч» (Punch).

---

Не надоѣло ли читателямъ это воркованье? Я старался описать любовныя дѣла Филиппа въ нѣсколькихъ словахъ и въ скромныхъ фразахъ — выпуская восторги, страшные обѣты, цѣлыя тетради корреспонденціи и всѣ обычныя пошлости его положенія. Однако, милостивая государыня, хотя мы съ вами уже перешли за возрастъ воркованья, хотя ваши локоны, которые я помню каштановыми, теперь посѣдѣли, а мой лобъ сталъ плѣшивъ, хотя мы теперь стары, мы еще не слишкомъ стары, чтобъ забыть. Изъ окна, у котораго я пишу, мнѣ видно, какъ въ садикѣ сквэра расхаживаютъ взадъ и впередъ молодой человѣкъ и молодая дѣвица, мнѣ знакомые. Этотъ садъ кажется раемъ моимъ молодымъ друзьямъ. Еслибы имъ вздумалось посмотрѣлъ за рѣшотку сквэра, они увидали бы, что у двери одного дома остановилась каретка доктора, а у оконъ другого дома плотникъ прибиваетъ гербъ по случаю смерти владѣльца, въ дверяхъ третьяго разнощикъ отъ булочника разговариваетъ съ горничной. Но что значатъ для нихъ эти явленія жизни? Рука объ руку ходятъ они по своему эдему и разговариваютъ о томъ счастливомъ времени, которое теперь уже близко, и томъ очаровательномъ пріютѣ, для котораго заказана мёбель и въ который, миссъ, вашъ старый другъ и покорнѣйшій слуга осмѣлится препроводить премиленькій серебряный чайникъ. Всѣ случаи имѣютъ отношеніе для мистера Филиппа и миссъ Шарлотты къ тому событію, которое составляетъ предметъ ихъ желаній. Вотъ каретка доктора отъѣхала, Имогена говорить Алонзо:

— Какъ я страдала бы, еслибы ты былъ боленъ!

Плотникъ прибилъ гербъ.

— Ахъ, душа моя! если ты умрёшь, пусть ужъ прибьютъ гербъ для насъ обоихъ, говоритъ Алонзо со вздохомъ.

Оба сочувствуютъ горничной, которая шепчется съ разнощикомъ булочника.

Такъ какъ всѣ силы души Филиппа и Шарлотты сосредоточились на ихъ бракѣ, я прошу позволенія представить документъ, полученный Филиппомъ въ то время; можно вообразить, что онъ возбудилъ не мало волненія.

Эсторскій домъ, Нью-Йоркъ.

«Итакъ ты воротился въ столицу! Твои письма очень кратки; но у меня есть корреспондентъ (немногіе, увы! помнятъ изгнанника!), который сообщаетъ мнѣ исторію моего Филиппа и говорятъ мни, что ты трудолюбивъ, что ты веселъ, что ты благоденствуешь. Весёлость подруги трудолюбія, благоденствіе ихъ отрасль. Чтобы благоденствіе могло достигнуть полной силы — горячая мольба отсутствующаго отца! Можетъ быть и я скоро сообщу тебѣ, что я благоденствую. Я занимаюсь учонымъ открытіемъ (медицинскимъ и относящимся къ моей профессіи), результаты котораго должны повести въ богатству, если только фортуна не завсегда покинула Джорджа Фирмина. Итакъ ты связался съ прессой. Она была презираема и писатель, и бѣдность долго считались синонимами. Но могущество и богатство прессы ежедневно развиваются и увеличатся еще болѣе. Признаюсь, мнѣ было бы пріятію слышать, что мой Филиппъ занимается своей адвокатской профессіей, въ которой почести, даже аристократическое званіе служатъ призами для смѣлыхъ, трудолюбивыхъ и достойныхъ. Почему тебѣ еще — мнѣ — не надѣяться, что ты пріобрѣтёшь юридическую знаменитость? Отецъ, много страдавшій, проводящій преклонныя лѣта одинъ и въ отдалённой землѣ, успокоился бы въ своёмъ изгнаніи, если бы думалъ, что его сынъ будетъ способенъ когда-нибудь поправить разстроенное состояніе его рода. Но съ любовью думаю, что еще не поздно. Ты можетъ еще заняться адвокатурой и одинъ изъ ея призовъ можетъ достаться тебѣ. Признаюсь, не безъ огорченія узналъ я изъ письма нашего добраго друга мистриссъ Б., что ты учишься стенографіи, чтобы сдѣлаться газетнымъ стенографомъ. Неужели фортуна такъ стала ко мнѣ неумолима, что мои сынъ принуждёнъ заняться такой профессіей? Постараюсь покориться этому. Я ожидалъ высшаго для тебя — и для меня.

„Милый сынъ, относительно твоей романической привязанности къ миссъ Бэйнисъ — о которой наша добрая Брандонъ разсказываетъ мнѣ съ своей особенной орѳографіей, но съ трогательной проостотой — я поставилъ себѣ за правило не говорить ни слова. Въ дѣлѣ привязанности къ женщинѣ ты, какъ сынъ твоего отца, поступишь по-своему и всѣ отцы на свѣтѣ не удержатъ тебя. Въ двадцати-четырёхлѣтнемъ Филиппѣ и узнаю его отца за тридцать лѣтъ назадъ. Отецъ мой бранилъ, умолялъ, поссорился со мною и не простилъ мнѣ. Я научился быть великодушнѣе къ моему сыну. Я могу огорчаться, но не сердиться. Если я разбогатѣю когда-нибудь, ты не будешь лишонъ моего богатства. Я самъ столько перенёсъ отъ жестокаго отца, что никогда не буду жестокъ въ моему сыну.

„Такъ какъ ты надѣлъ ливрею мужъ, что ты скажешь на прибавку въ твоему доходу, адресуя письма въ моему пріятелю, издателю новой газеты, называемой Газетой Верхнихъ Десяти Тысячъ. Это здѣсь модная газета, а твоё дарованіе было изъ такихъ, что твоё сотрудничество будетъ драгоцѣнно. Докторъ Джеральдинъ, издатель, кажется не родственникъ Лейнстерской фамиліи, но человѣкъ самъ проложившій себѣ путь, пріѣхавшій сюда нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ бѣдности, изгнанникомъ изъ своей родины. Я лечилъ мистриссъ Джеральдимъ и его. Мой пріятель, издатель Эмеральда, представилъ меня доктору Джеральдину. Страшные враги въ печати, они въ частной жизни добрые друзья. Докторъ Джеральдинъ знаетъ часть твоей исторіи, онъ знаетъ, что ты теперь занимаешься литературой, что ты человѣкъ образованный, джентльмэнъ, человѣкъ свѣтскій, мужественный. Я поручился за то, что ты имѣешь эти качества. Политическихъ трактатовъ не такъ нужно, какъ новостей о лондонскихъ знаменитостяхъ, и я увѣрилъ его, что именно ты способенъ доставлять ихъ ему. Ты знаешь всѣхъ, ты жилъ я въ большомъ свѣтѣ, и въ университетскомъ, въ свѣтѣ юристовъ, художниковь, знакомъ съ немногими литераторами, которыми можетъ похвалиться пресса, и можешь извлечь выгоды изъ этой опытности. Что если ты нѣсколько положишься на твоё воображеніе при сочиненіи этихъ писемъ? быть поэтичнымъ нѣтъ никакого вреда. Положимъ, что умный корреспондентъ напишетъ, что онъ встрѣтился съ гер-ц-мъ В-л-н-г-т-мъ, имѣлъ свиданіе съ П-м-р- и тамъ далѣе, кто станетъ опровергать его? и такого рода извѣстія восхищаютъ Нью-Йоркцевъ. Мой достойный другъ, докторъ Джеральдинъ, напримѣръ (между нами его зовутъ Финнигэмъ), когда пріѣхалъ въ Нью-Йоркъ, удивилъ всѣхъ обиліемъ своихъ анекдотовъ объ англійской аристократіи, которая столько же ему извѣстна, какъ пекинскій дворъ. Онъ былъ находчивъ, саркастиченъ, забавенъ, нашолъ читателей, переходилъ отъ одного успѣха къ другому — и Газета Верхнихъ Десяти Тысячъ, вѣроятно составитъ состояніе этого достойнаго человѣка. Ты можешь быть для него полезенъ и заработывать щедрое вознагражденіе, которое онъ предлагаетъ за еженедѣльное письмо. Анекдоты о свѣтскихъ мущинахъ и женщинахъ — чѣмъ веселѣе и забавнѣе, тѣмъ лучше. Кто первыя красавицы въ Лондонѣ? (ты знаешь, что красота имѣетъ своё знаніе и моду). Кто выигралъ или проигралъ на скачкѣ? Были ли дуэли? Какой послѣдній скандалъ? Здоровъ ли добрый, старый герцогъ? Кончилось ли дѣло между герцогиней такой-то и капитаномъ такимъ-то? Вотъ какія извѣстія любятъ наши забіяки и за которыя другъ мой докторъ Джеральдинъ заплатитъ по… доллэровъ за каждое письмо. Твоё имя совсѣмъ не должно быть извѣстно. Вознагражденіе вѣрное. C'est à rendre ou à Laisser, какъ говорятъ наши весёлые сосѣди. Напиши прежде откровенно ко мнѣ; на кого ты можешь положиться болѣе, какъ не на твоего отца?

Ты, разумѣется, сдѣлаешь визитъ твоему родственнику, новому лорду Рингуду. Для молодаго человѣка, котораго фамилія такъ могущественна какъ твоя, конечно не можетъ былъ никакого униженія оказывать феодальное уваженіе, а кто можетъ знать, не захочетъ ли лордъ Рингудъ помочь своему кузену? Конечно, сэръ Джонъ вигъ, а твоя газета консервативная. Но ты болѣе всего человѣкъ свѣтскій. въ такомъ второстепенномъ мѣстѣ, какое ты занимаешь въ Пэлль-Мэлльской газетѣ, частная политика навѣрно не считается ни во что. Если сэръ Джонъ, твой родственникъ, найдетъ какой-нибудь способъ помочь тебѣ, тѣмъ лучше, а разумѣется, ты долженъ держаться политики твоей фамиліи. Я его не знаю. Онъ вёлъ себя очень смирно въ университетѣ, гдѣ, я съ сожалѣніемъ долженъ сказать, друзья твоего отца были не совсѣмъ смирнаго десятка. Надѣюсь, что я раскаялся. И какъ бы мнѣ пріятно было слышать, что мой Филиппъ преклонилъ своё гордое сердце и готовъ покориться нѣсколькимъ обычаямъ свѣта! Сдѣлай визитъ сэру Джону. Мнѣ не нужно говорить тебѣ, что сэръ Джонъ вигъ и владѣлецъ большаго помѣстья; онъ ожидаетъ уваженія отъ тебя. Онъ твой родственникъ, представитель доблестнаго и благороднаго рода твоего дѣда. Онъ носитъ имя, которое носила твоя мать. Къ ней мой Филиппъ всегда былъ кротокъ и для нея ты исполнишь желаніе твоего любящаго отца

«Д. Ф.»

«Я не сказалъ ни одного привѣтствія миссъ Бэйнисъ. Я желаю ей столько добра, что признаюсь желалъ бы, чтобы она вышла за жениха богаче моего милаго сына. Позволитъ ли мнѣ судьба обнять мою невѣстку и сажать на колѣна вашихъ дѣтей? Вы будете говорить имъ ласково объ ихъ дѣдѣ, будете? Я слышалъ, что бѣдный генералъ Бэйнисъ отзывался обо мнѣ въ запальчивыхъ и неприличныхъ выраженіяхъ, которыя я искренне прощаю. Съ радостью, что я никогда не сдѣлалъ вреда генералу Бэйнису, съ признательностью и гордостью принимаю одолженія отъ моего роднаго сына. Ихъ коплю я какъ сокровища въ сердцѣ и всё еще надѣюсь, что буду въ состоянія заплатить за нихъ чѣмъ-нибудь посущественнѣе моихъ нѣжныхъ молитвъ. Передай мои желанія всего лучшаго миссъ Бэйнисъ и старайся научитъ её ласково думать объ отцѣ ея Филиппа.»