Юлия Друнина - Стихотворения (1942–1969)

• Название: Стихотворения (1942–1969)
• Автор: Юлия Друнина
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

...«Добавлю еще, что помимо нелегкого жизненного опыта очень важно — не менее важно! — наличие художественного чутья, счастливого прозрения, позволяющих бесстрашно отсечь и отбросить все лишнее.

Каждый истинный художник приходит в искусство со своей „темой“, да что там темой — со своей жизнью, и только этим он и интересен, при условии, если его жизнь до боли интересна другим. Если она, выделяясь своей индивидуальностью, все-таки совпадает с великим множеством их жизней.

Поэтому стихи о войне разных поэтов не мешают друг другу, не повторяют друг друга, а может быть, лишь дополняют. А тут еще особая судьба — „шагаем и мы — девчата, похожие на парней“. Сандружинницы, санинструкторы, медицинские сестры. Вчерашние школьницы, выносящие раненых под огнем с поля боя. Всеобщее чувство и благодарности к ним и вины перед ними.

Вот о них, о их жизни и смерти на войне, о их судьбе после войны, а, проще говоря, о себе — лирические стихи Юлии Друниной.

Конечно, она пишет не только о войне. У нее есть стихи о любви, о природе. Она бывала и на Курилах, и в Братске, и в тундре, и в тайге, и на Урале, и в Полесье. У нее немало стихов о дорогом ее сердцу восточном Крыме. Разнообразные строки, навеянные заграничными поездками и впечатлениями. Но все эти, в том числе самые мирные, спокойные, стихи, словно озарены тем огнем — огнем скупого костра, сплющенной гильзы-коптилки, снарядного разрыва, прифронтового пожара. Никуда не деться от грозного отсвета»...

---

1968

ТАШКЕНТ

Когда
           взлетали к небу
                                      города
И дымом уносились ввысь
                                            деревни,
Издалека,
                 величественный,
                                             древний,
Сиял Ташкент,
                         как добрая звезда.
Да он и вправду
                            доброй был звездой
И самым щедрым городом
                                            на свете
Великой
               опаленные
                                  бедой,
К нему стекались
                              женщины
                                               и дети.
Забудут ли
                   когда-нибудь
                                           они,
Согретые тобою,
                             о минувшем? —
Твои
         незатемненные огни
И скромное
                    твое великодушье?
Да,
      скромное,
                       неброское.
                                         Порой
Как будто виноватое немножко:
Мол, я обычный город,
                                       не герой,
Мне не грозят
                        обстрелы и бомбежки.
Я не Москва,
                      не Минск,
                                       не Ленинград,
Я — тыловик,
                        хоть в том не виноват…
И вдруг
              в Ташкент
                                нагрянула беда:
Страшнее бомб
                           подземных гроз раскаты!
Здесь фронт,
                      передний край,
                                                здесь все солдаты.
Теперь в тылу
                        другие города.
…Вновь
              люди выбегают за порог,
Полы и стены оживают снова,
Опять
           земля уходит из-под ног —
В прямом,
                  не переносном смысле слова.
Моя земля!
                   Что сделалось с тобою?
Ведь другом
                      ты была на поле боя!
Ты помнишь,
                       как, отчаянно бранясь,
Мы падали,
                    спасаясь от налета,
Коль в пыль —
                           так в пыль,
                                              а если в грязь —
Так в грязь:
В твоих объятьях
                              замирала рота.
Земля,
           пехоты верная броня,
Как храбро
                    защищала ты меня!
А ведь была
                     изранена сама,
Истерзана траншеями,
                                      устала…
Так что ж,
                 земля,
                            теперь с тобою стало?
Качаются
                 деревья и дома,
И ты опять
                    уходишь из-под ног…
Но знает город —
                               он не одинок:
Трубят фанфары звонкие
                                           ветров,
Летят
          листвы зеленые знамена.
В Ташкент!
                   В Ташкент!
                                      К нему со всех концов
Как в дни войны,
                             приходят эшелоны
Теперь
            они на выручку спешат —
Здесь
          и Москва,
                           и Минск,
                                          и Ленинград.
Спокоен,
                и трагичен,
                                   и велик,
Антенны душ
                        на мужество настроив,
Сражается
                  наш город-фронтовик —
Собрат
             военных городов-героев!

1968

ФУТБОЛ

Не скрывают здесь счастья и гнева,
И едва ли кого удивит,
Если будет свистеть королева
И подпрыгивать архимандрит.

Раньше в матч я, признаться, бывало,
Выключала приемник, ворча:
«Жаль, что страсти такого накала
Разгорелись вокруг… мяча!»

Но, попав в Лужники случайно,
«Заболела» я в тот же день,
С уваженьем постигнув тайну,
Украшающую людей:

В сердце взрослого человека
Скрыт ребячий волшебный мир,
А футбол — это детство века,
Это рыцарский наш турнир.

Здесь прекрасны законы чести,
Здесь красив благородный бой,
Каждый рад быть в опасном месте
Каждый жертвовать рад собой.

Здесь сопернику крепко руку
Побежденный с улыбкой жмет —
В том товарищества наука
И достоинства высший взлет!

…Всплески флагов. Свисток арбитра.
И трибун штормовой прибой.
Это — лучшая в мире битва
И гуманнейший в мире бой.

О, как были бы мы спокойны,
Как прекрасна была бы жизнь,
Если б все на планете войны
На футбольных полях велись!

1968

ПИСЬМО К МИССИС ЭНН СМИТ

1

Не обращаюсь
                         к знаменитым людям —
Общаться с ними
                              мне не довелось.
Давайте с вами,
                           миссис Смит, обсудим
На нашем —
                       скромном —
                                              уровне
                                                           вопрос.
Вы помните
                     пустой полночный город,
Уснувшего Арбата
                                 тишину,
Дробь наших каблучков
                                          и наши споры
Про все на свете —
                                  даже про луну?..
Сейчас
             года и океан
                                  меж нами
И черный дым
                         неправедной войны.
Однако
             на волну воспоминаний
Свои сердца
                     настроить мы вольны…

2

…В раковине
                       крошечной эстрады,
С головой,
                   откинутой назад,
Дочь республиканца
                                   из Гренады
Запевала
                марш интербригад.
В раковине
                    крошечной эстрады,
В русском парке
                             у Москвы-реки
Худенькой москвичке
                                      из Гренады
Подпевали
                    мертвые полки.
За ее
         покатыми плечами
Проходили
                    в боевом строю
Русские,
               французы,
                                 англичане —
Рыцари всех стран,
                                 что защищали
Горькую
                Испанию мою.
Да, мою,
               поскольку в пятом классе
Я бежала защищать
                                  Мадрид —
Я
   и рыжий конопатый Вася,
Что потом
                  под Ельней
                                      был зарыт.
Нас
       домой с милицией вернули…
Шли года.
                  Была я на войне.
Но болит
                невынутою пулей
То воспоминание во мне…
Энн,
        была я бесконечно рада,
Что
       приемной дочери Москвы —
Худенькой смуглянке из Гренады —
Долго
           аплодировали вы.

3

Мы шли в отель
                            сквозь весь уснувший город.
Вы помните
                      московскую весну,
Дробь наших каблучков
                                          и наши споры
Про жизнь и смерть,
                                   про мир
                                                  и про войну?
И был, конечно,
                            разговор о детях.
Узнала я,
                что Джон у вас —
                                               добряк.
Готов
           отдать он нищим
                                         все на свете
И обожает
                   кошек и собак.
Шутили вы.
                     И только на прощании
Вдруг бросили:
                           «Забыть мы
                                                не должны —
Мятеж,
             когда-то вспыхнувший
                                                     в Испании,
Стал первой искрой
                                  мировой войны…»
Прошли года.
                        И многое — меж нами.
Но, может,
                   вы услышите меня?
Поговорим.
                     Конечно, о Вьетнаме —
Испании
                сегодняшнего дня.

4

Когда
           над полями риса
Тревожно
                  гремят тамтамы
(Вот так же
                      у нас по селам
В войну
              грохотал набат),
Детей
           затолкав в укрытье,
Не прячутся с ними
                                  мамы —
На пост свой,
                        схватив винтовки,
Привычно
                  они спешат.
Пикируют
                   бомбовозы,
А женщины —
                           как тростинки.
На тоненькую
                         фигурку
Пикирует
                  самолет!
Еще не бывало
                          в мире
Трагичнее
                   поединка:
Прищурившись,
                             из винтовки
Тростинка
                  по асу
                              бьет!
Все стихнет.
                      Живые
                                   мертвых
Без слез
               и без слов
                                 оплачут
И, стиснув до боли зубы,
Вернутся в поля
                             опять.
До следующей бомбежки…
А как поступить
                             иначе?
Нельзя
             малышам без риса,
Нельзя
             урожай не снять…

5

Вы помните
                     пустой полночный
                                                     город,
Застенчивую
                       русскую весну,
Дробь наших каблучков
                                          и наши споры
Про все на свете —
                                  даже про луну?
Да,
       мы по-разному
                                 о многом судим,
Совсем по-разному
                                  глядим на жизнь,
Но вот в одном
                           как будто бы
                                                  сошлись
Всегда
            людьми
                          должны остаться
                                                        люди
…Однако
                ас,
                     не ведающий жалости, —
Ваш добрый,
                       ваш
                              сентиментальный Джон…
Эх, миссис Смит,
                              скажите мне,
                                                     пожалуйста,
Как это
              в зверя превратился он?

6

Ему повезет,
                      быть может:
Он
      к матери возвратится,
Увешанный орденами,
Лишь
          ногу чуть волоча.
Но вам обнимать
                              не сына —
Расчетливого
                        убийцу —
Убийцу
              детей и женщин,
Холодного
                    палача.
От этой
              проклятой мысли
Вам
        некуда
                    будет деться,
И будете вы
                     Метаться
И всхлипывать
                          по ночам.
Украли у Джона
                             совесть,
Украли у Джона
                             сердце,
Когда
           посылали
                            парня
Карателем
                   во Вьетнам.
А если
             частица сердца
Осталась
                еще у сына,
То Джону,
                   как говорится
                                           в России у нас, —
«Труба».
Припомните,
                       Энн,
                               про парня,
Бомбившего Хиросиму…
Но,
      может быть,
                           ждет другая
И Джона,
                и вас судьба…

7

Пират
           пошел
                       в последнюю дорогу —
В пике.
            Смертельное.
                                   В пасть дьяволу.
                                                                Ко дну.
Не только женщины-тростинки,
                                                       слава богу,
Оберегают
                   гордую страну!
Зароется
               горящим носом
                                          в поле —
Чужое поле —
                          сбитый бомбовоз.
Ваш Джон…
                      Он заслужил
                                            такую долю.
И что за черт
                       его сюда
                                      занес!
Что потерял
                     ваш отпрыск
                                           во Вьетнаме —
Юнец,
           что не дожил
                                  до двадцати?..
И вспомнит Джон в последний миг
                                                             о маме,
Что, может быть,
                             могла его спасти…

8

Миссис Смит!
                        Может,
                                     есть еще время
Материнское слово
                                  сказать?
В русской сказке
                             цеплялась за стремя,
Стремя сына-разбойника,
                                            мать.
Да,
      эпоха теперь
                            не такая,
Но еще беспощадней
                                    война —
Гибнут люди,
                        звенят,
                                    не смолкая,
Опустевшие
                      их стремена.
Гибнут парни
                        в стране незнакомой,
Заработав презренье —
                                         не честь…
Может, Джон ваш
                               пока еще дома,
Может,
             время у вас
                                 еще есть?
На Руси,
               уцепившись за стремя,
Не пускала разбойничать
                                           мать…
Миссис Смит,
                        может, есть еще время
Материнское слово сказать?

1968