Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

• Название: Вспомнить, нельзя забыть
• Автор: Марианна Колосова
• Издательство: Алтайский дом печати
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-98550-188-9

Книга представляет собой единственное на данный момент собрание стихотворений поэтессы «первой волны» русской эмиграции Марианны Колосовой (1903–1964). Из пяти сборников, вышедших при жизни М. Колосовой, полностью представлен пятый сборник — «Медный гул». Остальные сборники: «Армия песен», «Господи, спаси Россию», «Не покорюсь!», «На звон мечей» публикуются с разной степенью полноты.

В книгу также вошли воспоминания современников, письма поэтессы и другие материалы.

Данное издание — 2-е (существующее только в электронном варианте). По сравнению с первым значительно расширено и дополнено.

Орфография и пунктуация в основном приведены в соответствие с нормами современного русского языка.

Примечание: Благодарю В.А. Суманосова (составителя книги) за предоставленную возможность ознакомиться с материалами 2-го издания.

---

…Раздались аплодисменты и смех. Лишь афганцы, несколько испуганно переглядывались и не понимали, над, чем русские смеются? Может, был неправильный перевод?

…Перевели правильно. Изрубили в лапшу свой народ. Такая вот тайная тайна….

Белая эмиграция России — это свой огромный мир. Харбин, Шанхай, Тубабао, Австралия, Бразилия, Чили, Белград, Париж, Сан-Франциско — это далеко не все города и страны, где жили русские, не смирившиеся с властью большевиков. Для белоэмигрантов было неприемлемо поругание православной веры отцов, достоинства и чести офицера и просто человека. Они не смогли примириться с большевиками ни как с людьми, ни как с государственной властью. Все действия большевиков, по их мнению, находились в полном противоречии с тем, чем жила Россия в течение веков, и что привело ее к величию, славе и благосостоянию.

Впервые я услышал о Марианне Колосовой от Александра Михайловича Родионова, когда искал поэтический эпиграф к книге «Забытый полк». По уровню ненависти к коммунистам с ней мало кто мог сравниться, разве что Арсений Несмелов. Его мужская поэзия оказалась мне ближе и, в результате, я остановился именно на его стихотворении «К потомку». Стихи Марианны Колосовой в книге все же появились, когда по разным причинам пришлось удалить всю личную переписку и многое другое.

Стихи были к месту, так как Марианна Колосова выразила за всех изгнанников боль, отчаяние и проклятия победившим большевикам.

Ее имя было известно среди русских эмигрантов в Харбине, затем в Шанхае. Для советских людей она была персоной нон грата. Заново для россиян ее открыл Анатолий Медведенко в своей статье в газете «Советская культура»

Анатолий Медведенко. ТАКАЯ СУДЬБА

О русском кладбище в Сантьяго, чилийской столице, я узнал во время командировки в декабре 1989 года. Причем совершенно случайно: мне о нем как бы мимоходом сообщил знакомый местный журналиста. Естественно, захотелось побывать на нем. Кладбище, окруженное высоким бетонным забором, оказалось на самой окраине города — в коммуне Пуэнте Альто. Массивные решетчатые ворота, рядом — калитка. На мой звонок из небольшого домика-сторожки вышла невысокого роста сгорбленная старушка, несмотря на жару, одетая во все черное. Гремя ключами, она открывает калитку и впускает меня на территорию погоста. Узнав, что перед ней журналист из Москвы, смотрительница кладбища несколько теряется: никогда прежде не видела здесь столь необычного посетителя. Тем не менее, разрешает осмотреть захоронения.

Кладбище уютное, если, конечно, слово это вообще уместно в данном контексте, поражает чистотой и ухоженностью, благодатным покоем. На могилах — цветы, как живые, так и искусственные. Высажены аккуратно подстриженные кустарники, шелестят листвой деревья, среди которых мелькают и наши березки.

Я шел вдоль могил и вчитывался в надписи. Мелькали фамилии — Скворцовы, Шестаковы, Воронцовы, Орловы, Каштановы, Капитоновы, волею судеб и обстоятельств нашедшие последний приют в десятках тысяч километров от своей родины. Шел и думал, как занесло русских в далекую Чили, почему они оказались здесь?

Вдруг мое внимание привлекло слово «поэтесса», которое я заметил на одной из табличек, прикрепленной к кресту. Остановившись около могилы не без удивления прочитал «Марина Колосова. Русская национальная поэтесса». Из-под высохших цветов на плите проглядывала какая-то надпись. Осторожно раздвинув цветы, увидел: «Блажен, кто правдою томим». Чуть ниже — «Римма Ивановна Покровская. 26.Х.1903 — 6.Х.1964».

Сейчас мы знаем, что судьба разбросала русских писателей (да и не только писателей) по всему миру. Жили они (или живут) в Шанхае и Париже, Мюнхене и Харбине, Лондоне и Вермонте, Буэнос-Айресе и Нью-Йорке. И все же встретить могилу русского поэта в Сантьяго, находящегося практически на краю Земли, я, признаться не ожидал. Сразу же возник вопрос: кто такая Марианна Колосова (или Римма Ивановна Покровская)? Как она попала в Чили? Сохранились ли ее стихи? Свои поиски я начал с изучения регистрационной книги, которую мне любезно предоставила донья Тереса, так звали старушку, позволившая мне посетить кладбище. Но скупая запись в ней мало что добавила к тому, что я уже знал из надгробной надписи: имя, отчество, фамилия погребенной. Годы ее жизни.

Как всегда, помогли чилийские коллеги. С их помощью я познакомился с супругами: Золотухиными — 73-летним Евграфом Алексеевичем и 70-летней Евгенией Александровной. Еще в начале 20-х голов родители вывезли их младенцами из России в Шанхай, где они выросли, познакомились и соединили свои судьбы. Затем обосновали в Харбине, а в конце пятидесятых годов оказались в Чили. Золотухины хорошо знали Марианну Колосову, литературный псевдоним Риммы Ивановны Покровской, и ее мужа Александра Николаевича Покровского (его отец, профессор Петербургского университета, был автором «Истории русской словесности», пережившего супругу на 13 лет и похороненного рядом с ней.

О Марианне Колосовой я слышала еще в Харбине, где мы жили до приезда в Сантьяго, — рассказывает Евгения Алексеевна. — Именно слышала, но не была знакома с ней. Время от времени читала ее стихи в журнале «Рубеж», издаваемом русскими эмигрантами. Стихи подкупали прежде всего ностальгией по России, трогательным отношением к русской культуре и истории. Многие стихи Марианна посвящала Александру Сергеевичу Пушкину, Петру Первому. Но не только им. Она как бы выражала нашу общую мечту — вернуться на родину. Мы сознавали, конечно, насколько это нереально было в то время осуществить ее. Но мечтать никто не мог запретить, и Марианна своими стихами поддерживала нас в этой мечте. Да вы сами в этом можете убедиться: Евгения Алексеевна, извинившись, прерывает беседу, проходит в смежную комнату, вскоре возвращается. В руках у нее небольшого формата книга в мягкой обложке, пожелтевшей от времени. Это сборник Марианны Колосовой «Медный гул», изданный в 1937 году в Шанхае. Всего 150 страниц. На лицевой стороне обложки — графическое изображение памятника Петру Первому работы Этьена Фальконе, установленный на Дворцовой площади Санкт-Петербурга. Я перелистываю сборник в надежде найти какие-либо биографические данные об авторе или же ее фото. Ни того, ни другого. Только стихи. Стихи действительно полные ностальгии по России, болью по утрате родины, надеждой когда-нибудь вернуться. Мы возвращаемся к беседе.

— Когда Марианна появилась в Чили? — переспрашивает меня. Евгения Алексеевна.

— Боюсь ошибиться, но думаю, что в 1957 или 1958 году. Во всяком случае, именно тогда я узнала, что Марианна вместе со своим мужем находится в Сантьяго. Примерно тогда же мы и познакомились с ней. Вскоре стали добрыми друзьями. Сблизили же нас книги и стихи. Дело в том, что Покровские привезли в Чили внушительную библиотеку — что-то более четырех тысяч томов. У них практически не было никаких вещей. Единственное их богатство книги.

Моя собеседница приглашает меня пройти в комнату, большая часть которой заставлена стеллажами — от пола до потолка.

— Вот здесь, — показывает она на книжные полки, — половина библиотеки Покровских, которую нам завещал Александр Николаевич незадолго до своей кончины.

Библиотека действительно прекрасная. Широко представлены труды по русской философии, разумеется, на русском языке, — Бердяев, Розанов, Флоренский, Федотов, Ильин, Лосев; русской истории — Карамзин, Ключевский, Соловьев. Много поэтических сборников. Я уж не говорю о прозе — практически вся русская классика. Встретил я произведения советских авторов — Михаил Булгаков, Алексей Толстой, Виктор Некрасов. Я спрашиваю Евгению Алексеевну о последних годах жизни поэтессы в Сантьяго, чем она занималась, продолжала ли писать стихи.

— И Марианна, и Александр Николаевич были лишены какого-либо практицизма, способности приспособиться к новым условиям жизни. К этому надо добавить слабое здоровье и незнание испанского языка. Одним словом, они так и не смогли найти постоянную работу и по силам, и по знаниям, и по интересам. Правда, были кое-какие сбережения, но они быстро кончились. Покровские с трудом сводили концы с концами, перебивались случайными заработками. Видя их бедственное положение, кто-то посоветовал им давать читать книги из своей библиотеки за небольшую плату — благо желающих пользоваться их собранием были — в Сантьяго к тому времени образовалась солидная колония русских. Марианна решительно воспротивилась этой идее, сочтя ее абсурдной и унизительной и для себя, и для своей библиотеки. Но мы все же убедили ее. Потом были организованы курсы русского языка, на которых Александр Николаевич давал уроки нашим детям и внукам. Так они и жили. Что же касается стихов, то, откровенно говоря, не знаю, писала ли она их в Чили или нет. Думаю, что все же писала. Почему я так думаю? Ну, во-первых, я убеждена, что настоящий поэт просто не может не писать. А Марианна была настоящим поэтом. А, во-вторых, она не раз читала мне стихи. И мне всегда казалось, что она только что их сочинила.