Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]

• Название: Телестерион [Сборник сюит]
• Автор: Петр Киле
• Жанр: Поэзия

Телестерион — это храм посвящения в Элевсинских мистериях, с мистическим действом, в котором впервые обозначились, как и в сельских празднествах, черты театра Диониса. Это было специальное здание в форме кубического прямоугольника, почти как современное, с большой сценой и скамейками для небольшого числа зрителей, подготовленных для посвящения. В ходе действия с похищением Персефоны и с рождением ее сына от Зевса Дионис отправляется в Аид, за которым спускаются в катакомбы под сценой зрители в сопровождении факельщиков, с выходом под утро на берег моря. Посвящение предполагало обретение бессмертия души, как и театр — посвящение в таинства жизни и искусства, в чем и смысл нашего Телестериона.

Небольшие отрывки из поэм, трагедий и комедий здесь представлены как сюиты (последовательность танцевальных и музыкальных вариаций, стало быть, и драматических), в которых оживают персонажи из мифов и истории за тысячелетия в звездные часы человечества, словно в самом деле обретшие бессмертие, а с ними и мы на краткий миг земного бытия.

---

В окружение из дам и кавалеров входит решительно некий мужчина в маске и в сапогах.

        Г р а ф и н я  с  л о р н е т о м
А это кто? Без всякого почтенья
Вошел в наш круг, заговорил с царем.

               Г е н е р а л
Да взять его за шиворот и вон!

           М о л о д а я  д а м а
Нет, государь нам подал знак: хранить
Инкогнито, хотя смущен он явно.

                Г е р о л ь д
        Что здесь? Мешать кто танцам смеет?
               Иль за красу, как встарь,
               Здесь поединок зреет?
Пусть в масках оба, то поэт и царь.

Между тем вслед за мужчиной в сапогах в круг входит с видом и повадками фата молодой офицер в белом мундире и бальных туфлях и уносится с Голубой маской в танце.

               Ц а р ь  в  м а с к е
Что вам угодно?

               П о э т  в  м а с к е
                                Пару слов, позвольте,
Сказать вам, сударь.

               Ц а р ь  в  м а с к е
                                       Что? Ну, хорошо.

               П о э т  в  м а с к е
Признать прекраснейшей из смертных женщин
Сию красавицу мы все должны.

               Ц а р ь  в  м а с к е
Согласен с вами совершенно, сударь.
Я то же самое ей толковал,
Впадая в восхищенье, как юнец.

               П о э т  в  м а с к е
Как камер-юнкер, вы сказать хотите?
Но чин такой и милые проказы
Уж не к лицу ни мне, ни вам, не так ли?

Царь в маске качает головой.

И надобно вам знать, я тайну выдам.
Пред нами не Елена, чья краса
Не возбуждала ревности Венеры,
А слава же двусмысленна весьма;
Но у царей, как и цариц, иные
Насчет своих страстей соображенья,
Как было встарь, и ныне, не для них
Законы писаны. Но красота ль
Повинна? Свет ее чистейший в мире
Несет Психея, явленная здесь.
Она не для утехи, как Елена,
Лишь прелестью своею упоенной
Всегда и всюду; нрав ее таков.
Психея ж целомудренно чиста,
Как высшая на свете красота.

            Ц а р ь  в  м а с к е
А что? Быть может, вы и правы, сударь.
Догадываюсь, с кем имею честь
Беседовать, как некогда в Кремле
Во дни торжеств, с умнейшим человеком,
Которого я мог сослать в Сибирь,
Но уберег поэта для России.

             П о э т  в  м а с к е
Убережем мы также и Психею,
Как свет души, во дни торжеств и бед.

             Ц а р ь  в  м а с к е
Я понял. Будь достоин сам Психеи,
И я ей буду предан, как и ты.

               Г е н е р а л
А государь, похоже, отступился.

       Г р а ф и н я  с  л о р н е т о м
Желая, верно, избежать скандала,
Что может учинить сей обезьяна
С придворным званьем камер-юнкер.

                  Г р а ф
   (сановник в придворном мундире)
Давайте поразмыслим на досуге,
Как проучить его.

           М о л о д а я  д а м а
                                  А с ним Психею!
С нее-то надо взяться; пусть рога
Проступят также и у Дон Жуана.

      Г р а ф и н я  с  л о р н е т о м
Есть на примете у меня прельститель.
Он ныне в моде.

           М о л о д а я  д а м а
                               А, француз! Не он ли
Танцует с Голубою маской?

                Г е н е р а л
                                                     Да-с.
Ведь русского на подвиг сей не сыщешь,
Когда сам государь засомневался.
Он удаляется. А мы проводим
И вновь сойдемся. Дело есть у нас.

Танцы продолжаются. В богинях, музах и дамах, а также в офицерах и мужчинах в масках зрители угадывают всех действующих лиц и внесценических персонажей из пушкинского круга.

               Г е р о л ь д
Шарадам нет конца; но из шарад
Всех удивительней наш Маскарад
В круженьи пар бессмертных среди смертных,
В живых картинах беспримерных,
С веселым хороводом муз и нимф,
Как утро возвещает солнца нимб!

С восходом солнца небеса проступают во всех окнах.

10

Вечер у Вяземских. Январь 1837 года. Князь и княгиня, их дочери, гости, среди них Пушкин и Наталья Николаевна.

Б а р ы ш н я. О, да! Говорят, в третьем номере журнала "Современник" опубликована новая вещь Пушкина, который давно не баловал нас ничем.

К н я г и н я. Это роман, правда, небольшой, "Капитанская дочка".

Б а р ы ш н я. Мы только слышали ругань и злорадство Булгарина по поводу падения таланта нашего поэта и, признаюсь, с горечью я соглашалась с ним. Роман, говорят, восхитительный. Князь, вы, конечно, читали. Что скажете?

К н я з ь. Нет, Софи, я не читал. Журнал у меня взяла жена, у нее — наши барышни, все в восторге. Из "Истории Пугачева", экземпляры которой никак не расходятся, принеся Пушкину одни убытки и долги, выпал чистейшей воды кристалл.

Б а р ы ш н я. А говорите, не читали.

К н я з ь. Меня в том убедили жена и дети. А их вкусу я верю больше, чем своему, поскольку я человек пишущий и бываю пристрастным — не к Пушкину, а вообще. Одно время я совсем не воспринимал басен Крылова и не разделял восхищения ими Пушкина и публики.

К н я г и н я (отводя мужа в сторону). Подъехали Геккерны. Все трое.

К н я з ь. Тройка, семерка и туз?

К н я г и н я. Будь посерьезнее. Положение вещей не так весело, как тебе кажется. Не понимаю, как вы можете потешаться над тревогами Пушкина.

К н я з ь. Вы? Кто это вы?

К н я г и н я. Ты, Карамзины, вы — ближайшие друзья Пушкина. Я уж не говорю о свете. На балу у Мещерских вновь все заметили, одни с удивлением, другие со злорадством, как Дантес, то есть молодой Геккерн, не успев жениться под угрозой дуэли, опять любезничает с Натали, вызывая ревность молодой жены.

К н я з ь. Ну, что ты хочешь сказать?

К н я г и н я. Осенью прошлого года, когда ухаживания Дантеса, еще холостого, уже бесили Пушкина, я отказала барону от дома, и он перенес свои встречи с Натали к Карамзиным. Хорошо, все дело кончилось не дуэлью Пушкина, а женитьбой Дантеса, ко всеобщему удивлению, поскольку мало кто знает об ее подоплеке. Но теперь как быть?

К н я з ь. Отказывать от дома Геккернам у нас нет ни малейшего повода. В конце концов, надо их помирить, Пушкина с родственниками, о чем хлопочет барон Геккерн, и я его поддерживаю.

К н я г и н я. Это дело безнадежное. Лучше бы им разъехаться — по своим странам, а вы их сводите. Ничего хорошего из этого не выйдет, вот увидишь. Да поздно будет.

В гостиную входят Катрин, Дантес и Геккерн.

К н я з ь (встречая их). Тройка, семерка и туз!

                К н я г и н я
                 (Пушкину)
Прости! Прости нас, если неприятно,
Что мы, как прежде, принимаем их.

                 П у ш к и н
Да нет, вы вольны, как Карамзины,
Как все, их принимать, и нас с женою,
На то ведь этот свет и существует.
А чистых от нечистых на том свете
Разделят уж. Но я благодарю,
Княгиня, вас за вашу деликатность.
С друзьями ссориться — такую радость
Я не доставлю недругам моим.

                К н я г и н я
Князь думает, вас можно помирить.

                  П у ш к и н
Геккерн о том хлопочет тоже, всюду
Преследует жену мою, а сына —
Науськивая письма мне писать.
Зачем, скажите?

                 К н я г и н я
                              Совесть нечиста?

                 П у ш к и н
              (рассмеявшись)
Я думаю, их мучает досада:
Такую роль сыграть им привелось
С женитьбой этой.

                  К н я г и н я
                                   Внешне все прилично.
Хотя вопросов возникает много:
Самопожертвованье или жертва?

                 П у ш к и н
Вы знаете, кто кем пожертвовал?
Все думают, Дантес своей любовью.
Старик Геккерн — своим приемным сыном
В угоду собственным страстям.

                 К н я г и н я
                                                     О, боже!

                 П у ш к и н
Он вертопрах, а негодяй — старик,
Второй Фаддей Булгарин иль Сальери.
Чернь светская болтает языком,
А этот действует — в личине доброхота.
Поймал он в сети бедного француза,
Как барыня какая, вывел в свет.
А он влюбился чуть ли до безумья?
Готов уж застрелиться? Сватается,
Скажи, зачем? Зачем жениться? Впрочем,
Здесь извращение всего и вся.
Мужчина взрослый при живом отце
Усыновлен, чтоб обрести богатство,
Чужое, с именем чужим. Чужое
Присвоить, не имея за душой
Ни веры, ни любви, ни чести, пусть
Твердить о том умеет, как сорока.
С ним кончено. Старик не отстает.
Не дали мне с ним заодно покончить.

                К н я г и н я
Оставь его. Как с графом Воронцовым,
Накличешь, Пушкин, лишь себе беду.

                 П у ш к и н
Оставь? Меня оставит свет в покое?
Геккерн — лишь воплощенье светской черни.
А ссылка для меня была б спасеньем.
     (Задумываясь, произносит стих.)
Пора, мой друг, пора: покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия…

                 К н я г и н я
                                 А дальше? Дальше!

                  П у ш к и н
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

                 К н я г и н я
Что это, Пушкин? Слезы на глазах.
Видала я их перед новой ссылкой
На юге, в час тоски; затем ты тверд
И ясен духом уезжал на север.

                 П у ш к и н
И нынче я, собравшись в путь-дорогу,
Уж, верно, буду снова тверд и весел.

                К н я г и н я
Ах, Пушкин, что задумали еще?

Пушкин, заметив, как Наталья Николаевна вздрогнула, слушая Дантеса, быстро подходит и уводит ее, отмахиваясь от Геккерна, который, улыбаясь, как всегда, пытался что-то сказать; князь Вяземский и Софья Карамзина, переглядываясь, смеются. Княгиня, опечаленная, провожает Пушкина с женой.