Юрий Шамшурин - В тайге стреляют

• Название: В тайге стреляют
• Автор: Юрий Шамшурин
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1969

Повесть Ю. Шамшурина посвящена событиям гражданской войны в Якутии. Коренное население — якуты-охотники, обманутые местными богатеями-тойонами, — вступает в белоповстанческие отряды. Неграмотные, забитые бедняки, опутанные религиозными и родовыми предрассудками, первое время не понимают, что борются против власти трудового народа. О постепенном пробуждении их классового самосознания и повествует книга «В тайге стреляют».

Ю. Шамшурин много лет прожил в Якутии и хорошо знает жизнь и обычаи этого края.

Первая часть повести под тем же названием выходила в 1967 году в издательстве «Советский писатель».

---

— Чуть чего — вместе держаться! — вполголоса предупредил он. — На этих надежда плохая.

Станов понимающе кивнул, со скучающим видом посмотрел вперед.

Суетня кончилась. На дворе не было заметно ни одного человека. Все изготовились к бою, проверяли оружие. Выдвинутые к опушке дозорные с помощью отрядников перескакивали через вал, опасливо оглядываясь.

На дороге, там, где начинался алас, виднелось несколько человек. Павел поднес к глазам бинокль, и деревья сразу точно прыгнули к юртам: отчетливо стало видно каждую ветку. Бойцы противника о чем-то рассуждали, показывая на тойонскую усадьбу.

«Неужели это все? Конечно, нет! Наверное, разведка, — размышлял командир. — Основные силы или дальше, или рассыпались по лесу. А может, окружают?»

На линии укреплений было тихо. Взоры всех устремились туда, где раздражающе маячили фигуры людей. Несомненно, это красные. Острые глаза охотников-якутов начали ловить стоявших на мушки.

— Тохтоо, тохтоо[34]. Далеко еще! — крикнул Павел догадавшись, что вот-вот раздадутся выстрелы. — Пусть ближе подойдут.

Но тут же передумал и подал новую команду:

— Стреляй! Целься только лучше. В голову бери!

Стволы шевельнулись и замерли. Но залп не успел прогреметь. От красных отделился человек. Размахивая белым флагом, он быстро зашагал по направлению к позициям белоповстанцев.

— Парламентер! — шепнул Станов командиру. — Ничего не поделаешь, надо принимать.

Павел хмуро кивнул, опустил бинокль. Он и без него отлично видел. Поручик предусмотрительно прикрыл пулемет дохой и подошел к Павлу. Отрядники забеспокоились, вопросительно уставились на командира, не понимая, в чем дело. Павел успокоительно махнул рукой.

— На переговоры к нам! — коротко пояснил он.

Стали отчетливо видны короткий, до колен, распахнутый полушубок, шапка с завязанными вверху ушами. Головы повстанцев, как грибы, выросли над валом. Вскоре можно было разглядеть широкое, разрумянившееся лицо с пушинками инея на усах. Потом стало слышно дыхание идущего. Он, видимо, запыхался.

— Стой! Чего надо?

— Для переговоров к вам!

— От кого?

— От имени Российской Советской Федеративной Социалистической Республики!

«Может, предложат на время заключить перемирие, — мелькнула мысль у Павла. — Тогда успел бы подойти Артомонов со своими молодцами».

— Ладно, залазь! — процедил он сквозь зубы. — Покалякаем.

По знаку командира несколько сильных рук подхватили парламентера, помогли перебраться через вал. Красноармейца провели в юрту, где размещались отрядники. Станов приотстал, помаячил перед солдатами, чтобы они не покидали своих мест, а Кулебякину сказал:

— Не спускать глаз с аласа! Пока ты за главного.

— Собственно, что вам надо? — враждебно спросил командир, убедившись, что в помещении никого нет, и плотно прикрыл дверь.

Все предположения его рухнули. Он ожидал ожесточенной атаки, а пожаловал один человек. Поручик, перебрасывая кольт с ладони на ладонь, негромко напевал, но так, чтобы слышал пришедший:

Ах попалась, птичка, стой, не уйдешь из сети,
Не расстанемся с тобой ни за что на свете...

Парламентер был высокого роста, кряжистый. На круглом обветренном лице выделялись спокойные голубые глаза, прямо и бесстрашно смотревшие в глаза собеседнику. Он снял шапку и до обыденного просто, будто завернул в гости, обтряс с нее иней. Затем прошел к камельку и протянул руки к огню. Павел испытующе, пристально вглядывался в красноармейца. Где, на какой дороге он встречал его? Определенно, они были знакомы. Да, вспомнил. Этот работал у него на усадьбе. Он мастерил для нового дома шкафы и диваны. Тарасом, помнится, его звали. Он еще заступился за Назарку, и Павел прогнал его, ничего не заплатив. Надо было тогда пристрелить его, как опаршивевшую собаку.

Цыпунов ни звуком, ни жестом не показал, что узнал парламентера. Припомнилось, что на руке выше локтя долго не сходили следы, оставшиеся после пальцев Тараса. Впрочем, и пришедший смотрел на Цыпунова так, словно видел его впервые.

«Такому человеку не попадайся! — подумал Павел. — Сразу задавит!»

Неизвестно отчего у него заныло сердце.

— Слушаем вас! — нарочито вежливо попросил командир, переглянувшись с помощником.

— Я пришел к вам с предложением. Разрешите передать его?

Нахмурившись, Цыпунов молча кивнул. «Ведь хамначитом у меня был, а! — озлобляясь, подумал он. — Теперь в начальниках! Простого человека ко мне не пошлют».

— Мне поручено сделать следующее заявление. — Он умолк, провел языком по губам. — Якутский губревком предлагает вам распустить вооруженный повстанческий отряд. Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Вы обманом подняли якутов и напрасно продолжаете кровопролитие. По всей России установилась Советская власть. Рабоче-крестьянское правительство торжественно обещает лично вам и всем вашим сподвижникам неприкосновенность при условии, если вы добровольно сложите оружие и сдадите его в полной сохранности...

До поздней ночи командир с комиссаром сочиняли предложение белоповстанцам. Затем Тарас слово в слово вызубрил его.

Пока парламентер говорил, его не перебивали. Он умолк, без разрешения сел у камелька и достал свернутый в трубочку кисет. Павел посмотрел на Станова, Станов на Павла, и оба одновременно присвистнули:

— Так, так! Лучше ничего не придумаешь! Сдай оружие, а потом — на расправу. Сладко поёшь, что и говорить! — Павел перешел на «ты» и подмигнул помощнику.

— Я передал то, что мне поручили, и жду ответа, — спокойно ответил парламентер.

— А сколько вы людей безвинных порасстреляли? — свирепо, ровным голосом спросил Станов, надвигаясь на Тараса.

— Приходится расстреливать заклятых врагов революции, которые сражаются против трудового народа!

— Знаем мы эти полюбовные «мы сдаемся — вы победили, пощадите нас, горемычных!» — хрипло заметил Станов. — Вы думаете, если Москву вырезали, так и здесь это выгорит! Нет, здесь не Москва! Много не придется грабить и жечь!

— Ты большевик? — в упор спросил Павел.

— Я передал вам обращение губревкома и жду ответа, — не отвечая на вопрос, произнес парламентер. — Было бы хорошо, если бы вы разрешили поговорить с вашими солдатами.

— Держи карман шире, — усмехнулся Цыпунов, — сейчас митинг устроим... Только не мне, а тебе на веревке болтаться!

— Значит, собираетесь на грешной земле божий рай строить, так сказать, обновить род людской? — насмешливо полюбопытствовал поручик. — Да кто поверит твоей брехне!

— Я передал вам то, что мне поручили. Ответ будем ждать два часа. Вышлите к опушке своего человека.

— Ладно, можешь идти, — разомкнул челюсти Павел. — Да скажи там своим воякам, чтобы убирались отсюда подобру-поздорову!

— Здесь вам не Москва! — подхватил поручик. — Якуты себя в обиду не дадут!

Красноармейца провели к укреплениям и спустили за вал. Он так же равномерно, как шел сюда, начал удаляться, оставляя глубокие вдавлины следов. Широкая спина его мерно покачивалась из стороны в сторону. Десятки глаз провожали парламентера.

— Оксе! Узнал! — несказанно удивился Хабырыыс и горячо зашептал Степану: — Тарас это! Вспомнил. Прямо настоящий Тарас!

— Какой Тарас? — рассеянно поинтересовался Степан.

— Павел твоего Назарку раз уздой бил, шибко бил, — торопливо пояснил Хабырыыс. — А этот русский не побоялся Павла, заступился за Назарку, что-то говорил хозяину. Павел беда какой злой стал тогда. Убить его хотел, со двора выгнал.

Пока они шептались, Кулебякин начал медленно поднимать винчестер. Мушка уже заколебалась над головой уходившего. Но тут чья-то ладонь легла на граненый ствол и пригнула его вниз.

— Даже самый плохой охотник не бьет медведя в спину. А этот человек приходил к нам без ружья.

На Кулебякина строго, неодобрительно глянули черные глаза в узких, продолговатых прорезях. Кулебякин ни слова не знал по-якутски, но приблизительно понял смысл сказанного и целиться больше не стал.

— Дикари, остолопы! — вне себя от ярости прошипел он. — Навоюешь с такими!

Тихо, чтобы никто не услышал, Степан сказал Хабырыысу:

— Смелый красный, шибко смелый! Охотник, наверное, добрый... Тарасом, говоришь, звать, за Назарку заступился? Почему тогда красным стал, если человек хороший?..

Хабырыыс пожал плечами. Он отложил ружье, легко перемахнул через обледенелые балбахи и, подавшись корпусом вперед, бросился догонять уходившего. Снег был выше колен, и Хабырыыс смешно вскидывал ноги. Полы его вытершейся оленьей дошки развевались. Заячья шапка съехала набок.

— Тарас!.. Тарас!.. Тохтоо! — закричал он. — Та-ра-ас!

Красноармеец остановился и оглянулся. В этот момент гулко хлопнул одиночный выстрел. Все вздрогнули. Хабырыыс вскинул руки и, полуобернувшись к юртам, медленно осел на снег. Потом, дернувшись, опрокинулся навзничь. Павел опустил наган. Пальцы, сжимавшие рукоятку, стали липкими от пота. Из прикушенной губы на подбородок ползла струйка крови.