Надежда Попова - Natura bestiarum.

• Название: Natura bestiarum.
• Автор: Надежда Попова
• Жанр: Фэнтези

Европа XIV века. История пошла другим путем. Одиозный «Молот ведьм» был создан на полтора века раньше, чем в реальной истории; Инквизиция появилась на сотню лет раньше, чем соответствующая организация в нашем мире. Раньше появились и ее противники, возмущенные методами и действиями насквозь коррумпированной и безжалостной системы. Однако существование людей, обладающих сверхъестественными способностями, является не вымыслом, а злободневным фактом, и наличие организации, препятствующей им использовать свои умения во зло, все-таки необходимо.

Германия, зима 1394 a.D. Следователь Конгрегации Курт Гессе и его помощник Бруно Хоффмайер, направленные к очередному месту прохождения службы, застигнуты метелью. Они вынуждены остановиться на ночлег в придорожном трактире. Разыгравшаяся метель делает дальнейший путь невозможным, и уже следующей же ночью становится ясно, что скука — еще не самая большая неприятность, свалившаяся на их головы.

Страница автора на СИ: http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/

Файл размещен в библиотеках Флибуста и Либрусек c согласия автора

---

Курт не покидал зала вовсе, намертво приклеив ворчащего помощника к доске. Снова единожды выиграв, Бруно загорелся было и с воодушевлением продержался еще три партии, однако к вечеру оживление несколько спало, и, выставляя вперед последнюю башню, помощник отмахнулся, потирая глаза:

— Satis[8]. Это уже не забавно. Играю последнюю; я устал и начинаю туго соображать.

— Я тоже. Но как раз с этого и начинается все самое интересное. В усталых мозгах, знаешь ли, временами рождаются идеи самые внезапные, любопытные и удивительные. Или, быть может, разум здесь ни при чем? — сам себе возразил Курт, не отрывая от доски задумчивого взгляда. — И в такие мгновения просыпается интуиция. Ведь ходов можно сделать множество — из одной и той же позиции может быть pro minimum два выхода; и как ты выбираешь только один из них? Порою — просто не видя второго, порою взвешивая их и предпочитая более верный или более рискованный, в зависимости от собственного расположения духа. Вот это и впрямь забавно. А ведь это игра точная, выверенная, теоретически — можно достичь высот, просчитывая заранее на три хода, на пять…

— И?

— И проиграть при том, — докончил Курт, переставив крестьянина вперед.

— Что, несомненно, и будет, — кисло согласился помощник. — Сдаюсь.

— Не попытавшись?

— Теперь у тебя две королевы. Смысл суетиться?

Два мгновения Курт сидел неподвижно, глядя на разложенную доску, и аккуратно, неспешно повернул ее, поменяв местами две неравные армии.

— Мой ход, — сообщил он, кивнув. — Id est[9], твой.

— И к чему это? Хочешь доказать, что ты с такой расстановкой сумеешь меня сделать? Не трудись. Верю. Сможешь.

— Почему?

— Ты лучше играешь, — пожал плечами Бруно, и он усмехнулся:

— Нет, это не ответ. И не объяснение.

— Ну, как угодно. Тогда так: ты увидишь ход, которого я не вижу. Так — сойдет?

— Возможно. Возможно, увижу, а возможно — нет; это ведь тоже зависит от моего расположения духа. Буду ли я внимателен, чтобы увидеть, буду ли отвлечен иными мыслями — и не увижу… В этой точной игре, выстроенной на закономерностях, немало неточных и подчиненных случайностям поворотов.

— Мозг она тебе уж точно повернула, в этом — без сомнений… Все, — повторил Бруно решительно. — Больше я не в силах. Я не внимателен, ничего не вижу и нахожусь в совершенно кошмарном расположении духа.

— Докончи хотя бы партию.

— Не хочу, в конце концов. Имею я право на собственные желания, или вся моя жизнь — потакание твоим прихотям?

— Слабак, — констатировал Курт; помощник усмехнулся:

— Нет, это со мной не пройдет. Не зацепишь.

— Hasenfuß[10], — добавил он настойчиво, и Бруно показательно вздохнул:

— Со всем смирением, возложенным на меня моим чином, прощаю тебе обидные речи, но играть все равно не буду.

— Нечасто доведется такое увидеть.

На владельца редкой кобылицы за соседним столом Курт обернулся вопросительно, и тот, кивнув на доску, пояснил:

— Обыкновенно трактирные забавы — это кости, но вот такое, признаюсь, вижу впервые. Еще я вижу, твой противник выдохся… Не возражаешь?

— Он не возражает, — согласился Бруно, поднимаясь. — Вот тебе новая жертва, причем добровольная. Теперь я, наконец, свободен и могу пойти прилечь.

— Твой приятель, кажется, не слишком-то жалует эту забаву, — заметил вояка, пересаживаясь к Курту. — А ты, сдается мне, увлечен всерьез.

Сходу на «ты», запросто в разговор… Стало быть, общаться с незнакомцами приходится частенько, и дело это привычное. И далеко не первый уже трактир на пути. Оба меча не оставил в комнате, носит при себе, однако не ради того, чтобы покрасоваться или утвердить свой status, как этот молчаливый неимущий рыцарь, а явно по заведенному обыкновению, как, собственно, и сам Курт, привыкнув к тому, что оружие может понадобиться в любой момент жизни. Не заговорил больше ни с кем в этом зале, ни к кому не напросился в компанию, кроме него… Либо счел соседа по столу родственной душой, либо это неспроста, как уже не раз бывало.

— Ян, — представился вояка, когда Курт не ответил. — Ван Ален. Играю я скверно, должен предупредить, так что на напряженную схватку не рассчитывай.

— Курт, — отозвался он, расставляя фигуры. — Фон Вайденхорст. Играю неплохо. Напряженных схваток и без того в жизни довольно, посему пусть лучше она будет интересной.

— Этого не обещаю тоже, — вздохнул Ван Ален. — Не самая моя сильная сторона такие игрища. Отец научил когда-то… но как-то жизнь складывается таким образом, что уделить внимание такому навыку не удается. Или по нехватке времени, или возможностей… ну, и партнера, само собою. Мои приятели развлекаются все больше традиционно — кости, пиво и девки.

— Не самый плохой способ убить скуку, — заметил Курт, и вояка ухмыльнулся:

— Спорить не буду. Но бывает, что охота и пошевелить мозгом; при моем ремесле развлечение нечастое.

— Наемник? — уточнил Курт благожелательно; Ван Ален поморщился.

— Звучит пакостно. Но близко к сути. Скажем так; если поедешь далеко и в одиночестве — могу составить компанию за вполне приемлемую цену. Ну, или если еще какие неприятности подобного толка… За деньги не убиваю, если ты об этом. Людей, по крайней мере.

— Интересный оборот, — заметил он, кивнув на доску: — Право первого хода новичку… Людей, — повторил Курт вдумчиво. — А кого убиваешь?

— Господи… — раздалось из-за дальнего стола, и Ван Ален мельком обернулся через плечо к окну, когда из сгустившихся сумерек донесся далекий, однако отчетливо слышимый даже за воем ветра волчий вой.

— Ну, — пояснил наемник, кивнув в сторону окна, и тронул узкую меховую оторочку на вороте куртки, — вот, к примеру. Если в твою деревню повадится пара волков…

— Еще и охотник.

— А я вообще парень талантливый, — широко улыбнулся Ван Ален и, не задумываясь, двинул крестьянина вперед. — Выжимаю все, что можно, из того, что под рукой. Так как-то жить интересней. Оружие и голова на плечах в наше время способны сильно разнообразить существование.

— И лошадь, — напомнил Курт с усмешкой. — Особенно уникальная.

— Да, — покривился наемник. — Знаю. «На кобылах ездят девки и дети». Только вот при моей жизни главное, чтобы меня не скинули наземь при звуке взрыва, чтобы конь подо мной не шарахался от огня, клинка, все того же волка, медведя — да хоть от вашего брата рыцаря в полном боевом. Тут, знаешь, не на яйца смотришь, а на суть. По сути же Импала — боевая лошадь. Выносливая, быстрая и не робкого десятка. Помесь арабки и испанца.

— Гремучая смесь. Девку с такой родословной я б в жены не взял.

— Да, — почти с нежностью улыбнулся Ван Ален. — Характер у малютки не мед. Но — не сказал бы, что это некстати; а сам я с ней общий язык нашел. С такой лошадью главное не собственный норов показывать, не наседать на нее, не ломать — ей понравиться надо. Это или сразу случится, или никогда.

— Наверняка стоило такое сокровище немало.

— Повезло, — сообщил наемник доверительно. — Импалу выставили на торг вместе с прочим имуществом какого-то рыцаря за долги. Говорили, он привез ее прямиком из Испании; вот ему, если не враки — да, это влетело в денежку.

— И куда же ты потащил этакое сокровище в такую пору?

— Еду навестить брата, — не сразу ответил Ван Ален, опустив взгляд в доску. — Пока заняться нечем, не та пора; решил повидаться.

И наверняка примириться, мысленно докончил Курт, уловив мимолетную тень в глазах собеседника. Паршивая овца в стаде? Отец обучил шахматам — скорей всего, славный бюргер; куда ехать к брату — известно, стало быть, тот живет жизнью вполне обычной, без ночевок под открытым небом, перемещений на уникальных кобылах и взрывов над ухом. И, быть может, пеняет братцу за то, какая им избрана для пропитания professio…

— Ну, а сам ты? — неопределенно повел рукой Ван Ален. — Чем занят по жизни? «Фон Вайденхорст»… Не похоже, что сидишь у себя в имении и стяжаешь капиталы. Или ты, как вон тот надутый гусь, бродячий?

— А с чего ты вывел, что он из таких? — удивленно поднял брови Курт, и наемник снисходительно отмахнулся:

— Брось ты, это ж за милю различить. Кольчужка — дрянь, меч дешевка, пусть и рыцарский, герб потерся, свитер зашит коряво, куртка старая… Либо блаженный, либо бездомный. Не удивлюсь, если еще и пеший. А вот по тебе видно — дела в полном порядке, что сейчас, уж простите, господин рыцарь, для вашего брата редкость. Либо ты хорошо пристроился, либо богатый наследник, либо просто умеешь найти, откуда поживиться.

— За деньги не убиваю, если ты об этом, — повторил за ним Курт. — Я не «барон-разбойник».

— Однако в потасовку ввязаться дело нередкое, тут я не ошибусь.

— На свете слишком много людей, которые тоже полагают, что у меня в полном порядке дела. А также конь, одежда и кошелек. Как правило, подобные личности попадаются на пустынных дорогах; отчего-то им кажется, что именно в таких местах путники могут проникнуться состраданием к их горькой доле и поделиться своим добром. Я же человек жадный и не сердобольный и делиться не люблю.