Надежда Попова - Natura bestiarum.

• Название: Natura bestiarum.
• Автор: Надежда Попова
• Жанр: Фэнтези

Европа XIV века. История пошла другим путем. Одиозный «Молот ведьм» был создан на полтора века раньше, чем в реальной истории; Инквизиция появилась на сотню лет раньше, чем соответствующая организация в нашем мире. Раньше появились и ее противники, возмущенные методами и действиями насквозь коррумпированной и безжалостной системы. Однако существование людей, обладающих сверхъестественными способностями, является не вымыслом, а злободневным фактом, и наличие организации, препятствующей им использовать свои умения во зло, все-таки необходимо.

Германия, зима 1394 a.D. Следователь Конгрегации Курт Гессе и его помощник Бруно Хоффмайер, направленные к очередному месту прохождения службы, застигнуты метелью. Они вынуждены остановиться на ночлег в придорожном трактире. Разыгравшаяся метель делает дальнейший путь невозможным, и уже следующей же ночью становится ясно, что скука — еще не самая большая неприятность, свалившаяся на их головы.

Страница автора на СИ: http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/

Файл размещен в библиотеках Флибуста и Либрусек c согласия автора

---

— Господи, — снова пробормотал кто-то из женщин, когда из темноты за окном вновь донесся тягучий, как смола, вой, еще более явственный и недалекий. — И впрямь волки; да близко как…

— Что они тебе сделают, за стенами-то? — возразил трактирщик, снисходительно отмахнувшись, и, повстречавшись взглядом с Ван Аленом, добавил: — А конюшни на запоре. Опасаться нечего.

— Если с ней что-нибудь случится, — тихо пробормотал наемник, все так же, почти не глядя и не задумываясь, переставляя коня, — я с него самого шкуру спущу… Ну, а что же твой приятель? Мне почудилось, или он на тебя в обиде?

— Если ты имеешь в виду его недовольную физиономию — это для Бруно обычное состояние, — возразил Курт с усмешкой и, посерьезнев, пояснил: — Он человек ответственный. Даже слишком. В городе нас ждут, а мы вынуждены задержаться здесь; его раздражает, что я не рву на себе волосы по этому поводу. Я предпочитаю принцип «feras, non culpes, quod mutary non potest».

— «Сноси, не жалуясь, что изменить не можешь»…

— Неплохо. Познания в латыни в обиходе наемника?

— Чем только не приходится орудовать. Кроме того, девицы клюют на любую тарабарщину, если она красиво звучит… Я так погляжу, все здесь торопятся, — заметил Ван Ален, кивнув на зал, где снова собрался весь комплект постояльцев, и обернулся к окну, бросив недовольный взгляд в затянутое белой пеленой небо. — И всем эта метель некстати… Что-то в последние годы зима вконец обнаглела; не припомню, чтоб в детстве или в юности мне приходилось видеть такое вот.

— Omnia vertuntur[11].

— Я слышал, инквизиторы винят в этом малефиков.

— Неужто, — отозвался Курт, снимая его коня с доски. — Ну, ничего нового. Обвинения в порче погоды существовали всегда — с тех пор, кажется, когда и Инквизиции еще не было на свете. Да и Христа тоже.

— Нет, друг, теперь все иначе, — убирая короля подальше, возразил Ван Ален. — Сейчас инквизиторы стали начитанные, ну, и теории пошли позаумнее. Мне доводилось слышать и такую, что, мол, земля не выдерживает нынешнего количества малефиков, и от этого происходят всевозможные возмущения… — он неопределенно повел рукой вокруг, изображая нечто большое и бесформенное, — где-то там.

— Любопытно, — кивнул Курт, и наемник, скосившись на его усмешку, пожал плечами:

— Ну, знаешь, теория не хуже прочих. Ты смотри: инквизиторы жгут народ пачками, и вряд ли каждого ни за что; так?

— Некоторые полагают, что — не так.

— Быдло, — отмахнулся Ван Ален. — Любой, кто повидал что-то помимо собственной задрипанной деревни, знает, что — так. Но! А меньше-то этих гадов не становится. Даже кажется, что больше и больше с каждым годом.

— Проверено на практике?

— С кем только не доводилось сталкиваться на такой работе, — согласился наемник со вздохом. — И все чаще доводится. То есть, выходит, что на каждого убитого приходится пяток живых и здоровых; и каждый что-то такое вытворяет с заведенным порядком вещей. Быть может, впрямь что-то в этой теории есть? Если в этом и том мире, как они, ковыряться до изнанки, до потрохов — сколько это может сходить без последствий? Скажется когда-нибудь. Может, вот оно? Сказывается? Зимы стали вон какие, весна приходит поздно, лето похолодало…

— Глад, мор, — продолжил Курт, — а там и Апокалипсис не за горами.

— А черт его знает. Мор был, неурожай и голод мы тоже проходили… Если всевозможную колдовскую шушеру счесть за знамения — может, и не за горами. Может, в данный момент Антихристов предтеча уже в каком-нибудь тайном логове варит какое-нибудь колдовское зелье.

— Может, — согласился Курт, окружая бронзоголового короля маленьким отрядом. — Только вот теория эта навряд ли инквизиторская. Эти ребята пересудов о близком Конце Света не любят.

— Уповают на заступничество праведников или просто не желают разводить панику?

— Или не желают разводить панику среди праведников, — пожал плечами он. — Этим лишь дай повод… Шах. Я в близящийся Апокалипсис поверю, когда увижу кровавые реки, в Антихриста — когда… Тут не знаю. Кандидатов в Антихристы за последние почти четырнадцать веков было уже множество.

— Почти четырнадцать веков, — повторил Ван Ален задумчиво. — Через шесть лет — новое столетие. Еще через сто — середина тысячелетия. Полторы тысячи лет; не столько ли и было отпущено человечеству?

— Отпущено — на что?

— На то, чтобы доказать, что оно может жить в этом доме, — пояснил наемник, поведя рукой вокруг. — Что может уследить за своим жилищем, не развалить его, не допустить, чтобы плодились тараканы и крысы, которые растаскивают это жилище на части. Тысяча лет и еще пятьсот — не довольно ли?

— Полагаешь, Свое тысяча пятисотое Рождество Иисус отметит большим бумом? знатный рождественский подарок — стереть человечество с лица земли… Говоря откровенно, я слабо представляю этого славного парня уничтожающим всю землю вкупе с младенцами и праведниками за пару крыс в подвале или обосновавшегося в кухне таракана. Но у нас в любом случае в запасе еще столетие с маленьким хвостиком. Ну как передумает.

— Ты еретик?

— И многие отвечали на этот вопрос прямо? — улыбнулся Курт; наемник молча усмехнулся в ответ. — А ты — из тех проповедников?

— Вопящих пророчества, с цепями на шее и непотребно истрепанным Писанием?.. Господь с тобой. Я — из тех, кто считает, что собственный дом надо чистить от тараканов, клоповный матрас — сжигать, крыс — травить, и тогда дом может простоять долго. И, знаешь, лично мне для этого не обязательно надо иметь стимул типа близящегося Конца Света. О полутора тысячах — это я так, к слову. Занятная идея, вот и все.

— Каких только идей не наслушаешься за свою жизнь, — вздохнул Курт, подвинув вперед скорохода. — Шах.

— А ты скептик.

— Мне по душе Фома. Вложить персты…

— На твоем гербе крест, — заметил Ван Ален, заграждая короля. — Я решил…

— Моя семья — люди набожные. А вот у меня с этим проблемы.

— А это? — усомнился наемник, кивнув на четки, висящие на его запястье; Курт пожал плечами:

— Подарок одного священника. Вручил их мне с упреком в том, что молюсь недостаточно часто и вдохновенно.

— Вы с приятелем — как два сапога из одной пары; я был уверен, что вы члены какого-нибудь ордена или общества…

— Общества[12], — согласился он.

— Не хочешь отвечать, — констатировал Ван Ален, выждав два мгновения тишины. — Ну, не стану давить… Шах.

— Однако, — одобрил Курт, пристально оглядев доску. — Парень с сюрпризом…

— Не ожидал от наемника?

— Признаю, не ожидал… Мат.

Ван Ален поджал губы, оглядев доску с некоторой растерянностью, и, вздохнув, уронил набок короля.

Наемник сдал еще не одну партию, однако особенной досады по этому поводу ни в словах, ни в голосе его Курт не отметил, не уловив и тени азарта; казалось, метель, колотящая в стекло, занимала мысли противника куда больше, как, собственно, и всякого в этом зале. Вдоволь навздыхавшись и нажаловавшись друг другу многословно или вскользь на сорванные планы, постояльцы понемногу рассосались по комнатам, и лишь когда никого, кроме зевающего трактирщика, не осталось, Ван Ален, показно вскинув руки, объявил о полной капитуляции.

В комнате, снова натопленной и оттого, невзирая на крайнюю скудость обстановки, уютной, вздымающаяся за окном вьюга казалась чем-то малозначащим и отвлеченным, а мерное подвывание ветра и мелкий перестук снежинок скорее убаюкивал, чем раздражал. В сон Курт погрузился мягко и крепко, без видений, перестав слышать ветер, и когда глаза вдруг сами собою открылись, он не сразу сумел осознать, почему мозг упрямо и назойливо требует от тела проснуться и подняться с постели. Бруно на соседней лежанке так же сонно и мутно хлопал глазами, привставши на локте и озираясь, слушая, как и он, какие-то невнятные, словно размазанные звуки, долетающие с трактирного двора.

— Что за… — начал помощник растерянно и, когда ветер на секунду стих, дабы набрать духу и взвыть с новой силой, в этот короткий миг явственно и четко донесся захлебывающийся, панический животный визг.

— Кони! — проронил Курт, разом проснувшись, и сорвался с постели, различая теперь, как гремят в конюшне копыта и грохочут доски загона.

В сапоги он влез вслепую, бросился к двери, на ходу сдернув висящий на изголовье арбалет, и вылетел в коридор, слыша топот Бруно за спиной. У самой лестницы рывком распахнувшаяся дверь едва не сбила с ног, и Ван Ален, встрепанный и полураздетый, но с уже обнаженным мечом, на долю мгновения приостановился, бросив в их сторону короткий хмурый взгляд.

— Что происходит? — донесся уже в спину голос трактирщика Велле, однако к нему никто не обернулся, пытаясь сбежать по узкой лестнице, не сбив при этом друг друга с ног.

За дверь Ван Ален вымахнул первым и, не задерживаясь, бросился к конюшне, утопая по колено в сугробах. Курт, щурясь от бьющего в глаза снега, устремился следом, плохо видя за мутной пеленой темнеющий впереди силуэт каменного строения; на три мгновения приостановившись, чтобы разложить и зарядить арбалет, он тут же потерял наемника из виду, лишь по еще более темному провалу в темной стене поняв, куда следует бежать.