Альбер Робида - Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

• Название: Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)
• Автор: Альбер Робида
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1894

Без преувеличения можно сказать, что на небосклоне научной фантастики XIX века, даже рядом с великим своим современником и соотечественником Жюлем Верном, Альбер Робида (1848–1926) был звездой первой величины — удивительной и неповторимой.

В 1883 году в Париже вышла книга Робида «Двадцатое столетие», а затем — «Электрическая жизнь», которая через несколько лет была переведена на русский язык и вышла в России под названием «Двадцатое столетие. Электрическая жизнь».

Сами французы восприняли и ту и другую книгу как некую развлекательную, юмористическую фантастику. Но в России к прогнозам Робида отнеслись внимательно и серьезно. В них было то, что чрезвычайно интересовало русское общество: попытка заглянуть в таинственный XX век, предсказать манящее всех мыслящих людей грядущее.

Сюжет «Двадцатого столетия», разворачивающийся на фоне весёлой истории любви молодого инженера Жоржа Лорриса и очаровательной Эстеллы Лакомб, возможно, вызовет у современного читателя лишь улыбку. Но перелистывая страницы произведения сегодня, то и дело встречаешься с поразительными техническими и социальными предвидениями.

---

— Вы меня чрезвычайно обяжете. Обѣщаю вамъ, что постараюсь ихъ понять и усвоить себѣ. За прилежаниемъ у меня дѣло не станетъ…

Внезапно раздался звонокъ и телепластинка померкла. Образъ молодой дѣвушки исчезъ, и Жоржъ остался одинъ въ комнатѣ. Поврежденія, причиненныя электрической бурей на центральной станціи телефоноскоповъ, были уже исправлены, — аппараты могли дѣйствовать нормальнымъ образомъ и случайныя временныя сообщенія были всюду прекращены.

Взглянувъ на часы, Жоржъ убѣдился, что въ разговорѣ съ Эстеллой время текло для него очень быстро. Пора была уже явиться въ лабораторію. Поэтому онъ нажалъ соотвѣтственную кнопку и дверь комнаты тотчасъ-же растворилась сама собою. Усѣвшись въ кресла остановившейся у дверей подъемной платформы, молодой человѣкъ оказался спустя четверть минуты на верхней пристани — въ роскошномъ высокомъ крытомъ павильонѣ, устроенномъ надъ параднымъ входомъ въ домъ Филоксена Лорриса.

Дворницкая, которая теперь, при употребленіи воздушныхъ экипажей, устраивается всегда близъ верхняго подъѣзда на терассѣ, служащей пристанью, совершенно отсутствовала у Филоксена. Ее, да и самого дворника замѣняла особая планшетка, которая, благодаря системѣ электрическихъ кнопокъ, выполняла все, что только можно было разумнымъ образомъ отъ нея требовать.

Воздушный кабріолетъ, самъ выдвинувшійся пo желѣзному рельсу изъ сарая, поджидалъ уже Жоржа на пристани. Прежде, чѣмъ сѣсть въ него, молодой человѣкъ окинулъ взглядомъ громаду Парижа, раскинувшагося въ долинѣ Сены на необозримое протяженіе до самаго Фонтенебло, къ которому примыкало южное предмѣстье столицы. Прекратившееся во время электрической бури оживленное движеніе по воздуху успѣло уже возобновиться. По небу рѣяли во всѣхъ направленіяхъ воздушные экипажи; аеродилижансы тянулись другъ за другомх длинною вереницей, стараясь наверстать потерянное время. Быстроходныя — такъ называемыя — воздушныя стрѣлы, поддерживавшія почтовое сообщеніе съ провинціальными и заграничными городами, мчались съ головокружительной быстротою. Цѣлые рои воздушныхъ каретъ и кабріолетовъ тѣснились около станцій электроппевматическихъ трубъ, откуда задержанные смерчемъ поѣзда отправлялись почти безостановочно другъ за другомъ. Съ запада величественно приближался, выдѣляясь въ туманной дали, коллосальный воздушный корабль южно-американскаго почтово-пассажирскаго сообщенія. Еслибъ онъ случайно не задержался въ дорогѣ, то былъ бы непремѣнно захваченъ смерчемъ, и лѣтопись крупныхъ катастрофъ обогатилась бы тогда новою главою.

— Надо приняться за работу, — сказалъ, наконецъ, Жоржъ, освобождая отъ зацѣпленія съ рельсомъ воздушный свой кабріолетъ, и направляя eго къ одной изъ лабораторій Филоксена Лорриса, устроенной, вмѣстѣ съ цѣлымъ рядомъ заводовъ и фабрикъ для практическихъ опытовъ, въ Гонесской равнинѣ, гдѣ всѣ они въ общей сложности занимали протяженіе въ сорокъ гектаровъ.

Тѣмъ временемъ Эстелла Лакомбъ, оставшись одна на Лаутербрунненской станціи, не замедлила покинуть свои тетрадки. Подбѣжавъ къ окну, она тревожно вглядывалась въ даль. Вѣдь во время урагана могло случиться какое нибудь несчастье съ ея мамашей, уѣхавшей въ Парижъ, или съ отцомъ, осматривавшимъ по долгу службы горные маяки! Правда, что теперь въ горахъ все стихло, и установилась прекраснѣйшая погода. Воздушное казино, спустившееся при первомъ же сигналѣ опасности на Лаутербрунненскую станцію, тихонько подымалось опять въ верхніе слои атмосферы, чтобы доставить своимъ посѣтителямъ зрѣлище захожденія солнца за снѣговыя вершины Оберланда.

Эстеллѣ недолго пришлось безпокоиться. Вдали не замедлилъ показаться летѣвшій изъ Интерлакена воздушный кабріолетъ. Молодая дѣвушка узнала съ помощью бинокля свою мать, которая выглядывала сквозь раскрытыя дверцы экипажа и очевидно торопила механика. Въ это самое мгновенье звонокъ телефоноскопа заставилъ дѣвушку обернуться. Она вскрикнула отъ радости, увидѣвъ на телепластинкѣ изображеніе отца.

Инспекторъ Лакомбъ, находившійся на одномъ изъ своихъ маяковъ, спросилъ съ обычной поспѣшностью занятого человѣка:

— Ну что, дочурка, все ли у васъ тутъ благополучно? Надѣюсь, это проклятое торнадо ничего не переломало?… Ну и прекрасно! Посылаю тебѣ воздушный поцѣлуй! Признаться, я порядкомъ безпокоился… Гдѣ же твоя мать?

— Мамаша сейчасъ пріѣдетъ. Она только что вернулась изъ Парижа.

— Этого только недоставало! Надо вѣдь ей было ѣхать въ Парижъ во время такого урагана! Еслибъ я зналъ, что она въ дорогѣ, я бы сталъ еще сильнѣе тревожиться.

— Да вотъ и она сама…

— Мнѣ теперь некогда; выбрани ее за меня! Я пережидалъ смерчъ на маякѣ 189 въ Беллинцонѣ и буду домой лишь къ девяти часамъ вечера. He ждите меня къ обѣду…

— Дзиннъ!.. и г-нъ Лакомбъ мгновенно исчезъ съ пластинки телефопоскопа. Въ то самое мгновенье его супруга, только что успѣвшая сойти на балконъ, поспѣшно расплачивалась съ механикомъ воздушнаго кабріолета. Дверь, выходившая на балконъ, отворилась, и почтенная дама, обремененная покупками, тяжело опустилась въ кресло.

— Ахъ, милочка, сколько страху я натерпѣлась! Представь себѣ, что я была свидѣтельницей нѣсколькихъ катастрофъ… — объяснила она.

— Папаша только что говорилъ со мной по телефоноскопу, — отвѣчала Эстелла, цѣлуясь съ матерью. — Онъ на 189 въ Беллинцонѣ и благополучно переждалъ бурю. Ну, а ты, какъ себя чувствуешь?

— Ахъ, милочка, я просто умираю! Ну да ужь, признаться, и буря была! Такого жестокаго торнадо давненько у насъ не случалось. Подробности ты узнаешь сегодня вечеромъ изъ телефонной газеты. Ужасъ да и только! Представь себѣ, что, хорошенько обдумавъ, я всетаки рѣшила купить розовую шляпку… И вообрази, что торнадо разразилось какъ разъ, когда я была въ Ново-Вавилонскомъ магазинѣ! Мнѣ пришлось остаться тамъ цѣлыхъ три часа, такъ какъ я положительно обезумѣла отъ страха. Это не помѣшало мнѣ, впрочемъ, воспользоваться случаемъ и осмотрѣть всѣ новинки въ отдѣлѣ шелковыхъ матерій по четырнадцати съ половиною франковъ аршинъ… Какъ-разъ передъ магазиномъ упало нѣсколько обломковъ воздушныхъ кораблей, да и вообще въ Парижѣ была масса несчастныхъ случаевъ!.. Въ отдѣленіи кружевъ для воротниковъ и рукавчиковъ я нашла прелестныя вещицы и сравнительно недорого… Да, милое дитя! Я собственными глазами видѣла съ платформы Вавилонскаго магазина, среди молній проносившагося электрическаго смерча, столкновеніе двухъ воздушныхъ кораблей… Страшно даже и вспомнить!.. He забыла-ли я, однако, какой-нибудь изъ моихъ покупокъ?.. Нѣтъ, слава Богу, все на лицо!.. И вѣдь какъ я безпокоилась все время, милочка. Когда разрѣшено было выходить, я бросилась въ залу телефоноскоповъ, чтобъ повидаться съ тобой и предостеречь тебя на всякій случай, но всѣ аппараты словно обезумѣли… И чего только смотритъ правительство! Просто на-просто и смѣхъ, и горе! И это еще называютъ наукой! Представь себѣ, что я хочу установить сообщеніе съ тобою. Дзиннъ… и передо мной открывается казарменная зала съ маіоромъ, читающимъ своей ротѣ лекцію объ устройствѣ непрерывно дѣйствующей картечницы… Я теперь знаю это устройство, какъ свои пять пальцевъ. И сколько ругательствъ пришлось мнѣ выслушать, милочка!.. Самыхъ страшнѣйшихъ ругательствъ… Видишь-ли, одинъ изъ солдатъ оказался глупъ какъ пробка, или «какъ сто чертей», выражаясь словами маіора. Представь себѣ, онъ не въ состояніи былъ понять даже такого простого механизма!.. Подумай только! Во всѣхъ двадцати четырехъ вавилонскихъ телефоноскопахъ можно было наслаждаться единственно лишь сценами въ подобномъ-же вкусѣ! Всюду установились сообщенія, которыя низачто нельзя было прервать… Нечего сказать, хороша наша администрація!..

— Да, маменька, мнѣ тоже извѣстно, что во время исправленія поврежденій на центральной станціи пришлось установить между каждыми двумя аппаратами случайныя сообщенія.

— Надѣюсь, дитя мое, что по крайней мѣрѣ тебѣ не сдѣлали при этомъ особенно непріятнаго сюрприза…

— Нѣтъ, мамаша, совсѣмъ напротивъ! т. е. я хотѣла сказать, — пояснила слегка покраснѣвъ Эстелла, — что у насъ здѣсь было установлено сообщеніе съ однимъ очень приличнымъ молодымъ человѣкомъ…

Г-жа Лакомбъ взволновалась до такой степени, что даже привскочила въ креслѣ.

— Съ молодымъ человѣкомъ! Объяснись пожалуйста, милочка! Ты меня совсѣмъ перепугала!.. Боже мой, что это за администрація! Просто курамъ на смѣхъ, да и только! Она становится положительно неприличной со своими промахами и несчастными случайностями. По всему видно, что барышни на главной станціи телефоноскоповъ всѣ сплошь и рядомъ пустоголовыя вертушки! Онѣ только и знаютъ, что молоть всякій вздоръ, сплетничать, да смѣяться надъ абонентами, подшучивая надъ секретами, которые удается выудить… Тебя, значитъ, соединили съ молодымъ человѣкомъ? Хорошо!.. Я буду жаловаться!..