Владимир Файнберг - Patrida

• Название: Patrida
• Автор: Владимир Файнберг
• Издательство: Яхтсмен
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-86071-019-4

---

Сейчас, допивая кофе, он с улыбкой вспомнил, как несколько испугался, когда обнаружил, что американцы и французы куда‑то делись, ушли из залов музея. И у выхода их уже не было. Сквозь усилившуюся метель пробился он к первой лестнице, сбежал по обледенелым ступеням. Пошёл по дорожке направо, чтобы найти вторую. «Вот будет история, если автобус уйдёт без меня», — подумал Артур. Он шагал и шагал, а второй лестницы все не было. Сквозь белую мглу далеко внизу под крутизной заросшего кустарником склона виднелось заметённое снегом шоссе. Пытаясь придерживаться за ветви кустов, он решился спуститься к нему напрямую. В ладонь вонзился острый шип. Артур инстинктивно разжал руку и сломя голову покатился по крутосклону. Вот тогда‑то и вырвалась кнопка.

Экскурсионный «мерседес», набитый туристами, ждал за изгибом шоссе.

«А ведь во время падения вовсе не было страшно. Только любопытство: что будет сразу после того, как умру? И ощущение чьего‑то присутствия…»

Артур расплатился, вышел на площадь. Не хотелось возвращаться в отель прежней дорогой. Весенний февральский день разгорался в Афинах. Наверное, такой же, как и во времена Сократа. Вовсю ворковали горлицы. Кружным путём шагал Артур Крамер мимо бесконечных верениц припаркованных к тротуарам японских и американских автомобилей, мимо монументальных зданий банков, мимо мраморных подъездов, по бокам которых сверкали медные таблички с выгравированными фамилиями адвокатов, нотариусов. Кое–где под стенами домов сидели нищие. А на стенах, то полустёртые, то начертанные свежей краской, все вели между собой войну три знака.

«Если бы Сократ и апостол Павел шли сейчас вместе со мной, что бы они сказали обо всём этом? Что сказало бы божественное создание, чью голову я видел вчера?» В ушах Артура вновь звучал голос Лючии: «Всемирная катастрофа, что вы испортили, что вам не удался великий эксперимент. Ты ещё не знаешь, как это отвратительно — капитализм. Здесь у нас на Западе нет надежды. Совсем нет. А может быть, там, в России, осталась такая надежда? Чтобы не для денег, а просто из любви люди помогали друг другу?»

Опять вспомнил он эти слова, когда, войдя в гулкий, полный народа вестибюль отеля «Президент», вдруг услышал русскую речь. Сперва обрадовался, как живой воде. Это оказались участники большого шоп–тура из Москвы. Чуть не поголовно одетые в кожаные пальто и кроссовки «Adidas» нувориши и нуворишки, переругиваясь, толклись с чемоданами и сумками у стойки администратора, заполняли бланки.

Артур вошёл в кабину лифта вместе с двумя женщинами — пожилой и долговязой девицей в мелких кудряшках, с лицом, похожим на палитру сумасшедшего художника — так много на этом вульгарном лице было грима.

— Сволочь он, паскуда, — сказала пожилая. — Содрал себе в карман с каждого по десять долларов. Якобы за проезд от аэропорта. Ну, я машинистка, старуха, меня из милости взяли. А ты‑то почему молчишь?

Долговязая показала глазами на Артура — Да он иностранец, не понимает. Нет скажи, почему все смолчали? Ведь проезд до гостиницы входит в оплату, об этом ещё в Москве на собрании говорили.

Они вышли на седьмом этаже.

Доехав до своего восемнадцатого, Артур подумал, что нужно было спросить внизу ключ у портье. Но Лючия оказалась в номере. И не одна.

— Будь знаком. Это — подруга Дафна, что ездила со мной по твоему делу в Пирей, — представила она полную, невысокую женщину. — У неё приступ вот тут, где горло, как это называют?

— Щитовидка, — сказал Артур, взглянув на то, с каким трудом дышит Дафна, на её славные, извиняющиеся глаза.

Он сбросил куртку, быстро вымыл руки в ванной, потом вернулся в гостиную, распахнул балконную дверь, поставил пациентку в полутора метрах от себя. Он знал: непосредственно на щитовидной железе работать нельзя, опасно для больного.

Поэтому Артур издали поднял левую ладонь, повёл ею на уровне горла, убедился в верности диагноза, потом поднял и вторую руку. Как бы вывел всю щитовидку наружу, ближе к себе. И только теперь стал лечить.

Хмуро и недоверчиво посматривала Лючия на его манипуляции.

Не прошло и пяти минут, Дафна вздохнула так свободно, так счастливо улыбнулась — лучшей награды для Артура быть не могло. В конце лечения окутал пациентку защитной аурой, перекрестил.

— Thank you very much! May I kiss you?[142] — она поцеловала его в лоб, открыла сумочку, достала оттуда пачку долларов.

Артур беззащитно взглянул на Лючию. Та засмеялась, стала что‑то втолковывать ей по–гречески.

Не впервые Артур наблюдал то, что происходит с людьми, когда выясняется, что помощь оказана бесплатно. С ними происходил шок. Вот и теперь уже немолодая, уверенная в себе женщина, жена парламентария, на миг как бы потеряла ориентиры, сбилась со всей системы жизненных координат.

— Она спрашивает, кто ты по гороскопу, — сказала Лючия.

— Телец. Давай‑ка спустимся в ресторан. Хочу есть.

— Да, конечно, — Лючия взглянула на часы. — Едем с визитом к Дафне. Там для нас обед. Это близко от Плаки — старых Афин, где жил Байрон. Ты там сегодня был?

— Не знаю, — Артур устал, ему не хотелось никуда ехать.

Но пришлось, чтоб не обидеть Дафну. Ехали на её «пежо», то и дело попадая в транспортные пробки.

— Traffic jam[143], — извинялась сидящая за рулём Дафна, вновь и вновь заводила она речь об астрологии.

Артур давно заметил: многие люди боятся смиренно предстать перед тайной мироздания, перед Богом. Всячески стараются заслониться любой частностью, которая, по их мнению, могла бы хоть что‑то объяснить, сделать понятной эту тайну их маленькому разуму. В гордыне своей они не могут допустить, что есть нечто недоступное логике ума человеческого.

Он попросил Лючию возможно более точно перевести для Дафны то, что он думает об астрологии. Да, энергетика, исходящая от планет Солнечной системы, влияет на человека. Несомненно, очень слабо по сравнению с энергией Земли и Солнца. Учесть эти тонкие влияния крайне сложно. Большинство так называемых астрологов создаёт для людей иллюзию духовной жизни, то есть попросту морочит им головы.

Сколько заметил Артур, Дафна обиделась. Но это не помешало ей, когда они приехали в особняк, расположенный в глубине небольшого парка, представив взрослого сына Такиса с невесткой Элефтерией и мужа, специально прибывшего со службы, попросить продиагностировать и по возможности полечить каждого из них. Она предложила сделать это после обеда.

Артур предпочёл заняться делом сразу. Все трое оказались хроническими больными. Сын Дафны, несмотря на молодость, был гипертоник, его жена страдала от гастрита, а члена парламента — лысого, симпатичного весельчака — периодически терзали мигрени.

Когда Артур кончил работать с пациентами, Лючия, ассистировавшая ему в качестве переводчика, сокрушённо покачала головой:

— Так от тебя мне ничего не останется. Посмотри на зеркало.

По дороге в зал, где стол был уже накрыт, Артур глянул в настенное зеркало. Ничего неожиданного он не увидел — бледное, измождённое лицо. Вспомнилась юная продавщица островного магазина «Souvenirs», её яркие каштановые глаза…

— Имя Элефтерия что‑нибудь означает?

— Означает «свобода», — ответила Лючия.

За обедом, поразившим Артура обилием и роскошью, тем, что для омовения рук возле каждого служанка поставила на скатерть по хрустальной вазе с водой, где плавали нарезанные кружочками лимоны, за этим длинным греческим обедом с тушёным осьминогом, омаром, жареными барабульками, салатами, фруктами и винами, Артуру удалось отдохнуть, как бы отойти в сторону. Все говорили на греческом. Единственное, что смог он понять, это то, что Лючию и здесь искренне любят, уважают и всячески хотели бы помочь решить проблему продления визы для Артура, чтобы она могла, пока он находится в Греции, выйти за него замуж.

— Так видели вы этого полицейского начальника в Пирее? — спросил Артур. — Где мой паспорт?

Лючия объяснила, что видели. Что и Манолис снова подъезжал. Высокий чин тоже обратил внимание на давно просроченную визу, и эта подробность усугубила ситуацию. Поэтому они втроём — Лючия, Манолис и Дафна — приняли решение: Лючия с Артуром завтра утром спокойно улетают обратно, на остров, паспорт остаётся у Манолиса. Все хлопоты перемещаются сюда, в Афины. К делу обещал подключиться муж Дафны.

Артур почувствовал себя игрушкой в руках судьбы. «Будь что будет, — подумал он. — Будь что будет».

Потом, когда Лючия повела его знакомиться со старинным районом города — Плакой, когда в лучах заходящего солнца Артур увидел на горе развалины Ареопага, он все думал о том, что здесь родилась демократия, шумели философские споры, тут существовал духовный центр мира, тут человеческая мысль билась, пыталась разгадать тайну бытия. Теперь же много столетий в Греции ни крупных философов, ни писателей… Милые, симпатичные люди вели, в сущности обывательскую жизнь, даже книг не читали, и у Фанасиса на острове не было книг. Всюду, где побывал Артур за границей, в домах начисто отсутствовали библиотеки, пусть маленькие, пусть скромные. «С другой стороны, — думал он, — в России сейчас тоже нет философов. Из крупных писателей разве что один Солженицын…»