Якутский олонхо - Нюргун Боотур Стремительный

• Название: Нюргун Боотур Стремительный
• Автор: Якутский олонхо
• Жанр: Разное

Венцом словесного искусства якутского народа, его любимым и наиболее характерным видом творчества являются большие героические сказания, называемые олонхо.

---

СТИХ 141

ПЕСНЯ ЖЕНЩИНЫ

Ыый-ыыйбын! Аай-аайбын!
Прежде не знавшая слез,
Плачу и плачу я…
И откуда такая беда?
И откуда такая напасть?
А когда я на свет родилась,
А когда я росла без забот
Среди солнечного народа айыы
С поводьями за спиной,
Поддерживаемая
Силой небес
В радостной щедрой отчей стране,
Не думала я тогда,
Что буду разлучена
С ясным, белым солнцем моим,
С матерью изначальной землей,
С домом моим родным!
О! Горько,
Обидно мне,
Что я в жертву обречена
Чудовищу-абаасы,
Что насильно унесена
В бедственный Нижний мир!
Родичи солнечные мои,
Видите ли меня?
Слышите ли меня?

Не гадала я в те года —
Когда в холе, в счастье росла,
В радости, в веселье цвела,
Средь свободного народа айыы,
Что похищена буду я
С лучистого лона
Отчей страны,
С зеленеющих луговин,
С золотистых ее долин,
Где в мареве синем
Тонет простор
Бескрайней средней земли!
Не думала я тогда,
Что буду заточена
В эту гнилью пропахшую тьму
Хохочущих трех преисподних бездн
И — в тяжелую ржавую цепь
Закованная —
В железный чулан
Брошена буду я!

Лучше мне б совсем
Не рождаться на свет
От матери среброволосой моей,
Чем такое горе терпеть!
Лучше мне б не являться на свет
От златоволосого
Отца моего,
Чем такие муки терпеть!
О-о! О-о!

Видно, сильные владыки судьбы
Мне могильный, вживе, удел предрекли,
Чтобы в цепях коченела я,
Чтобы мученья терпела я,
Оторванная от родной земли!
О скоро ли, скоро ли он, —
Владеющий Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Могучий Нюргун Боотур,
Скоро ли он придет,
Теплое дыханье мое защитит,
Белое дыханье мое отстоит
И подымет из бездны меня
К белому солнцу дня,
К блеску его девяти лучей,
Чтобы в Среднем мире,
На милой земле,
На четырех могучих столбах
Изобильный свой я устроила дом
И зажгла священный очаг!

Эй, владеющий
Серо-стальным конем,
Кюн Дьирибинэ,
Старший мой брат!
Ты к чему прислушиваешься, дорогой?
Почему так тяжко вздыхаешь ты?

А у меня
Приметы дурны…
Не к добру
Мои страшные сны.
Знаешь, что сегодня приснилось мне?
Будто летающий над землей
Выше изгороди столбовой
На Мотыльково-белом коне
Юрюнг Уолан,
Возлюбленный мой
Убит…
Длинные кости его
В осколки сокрушены…
Проснулась — и плачу я,
Плачу без конца…
Видно, больше я никогда
Не увижу его лица.

Неужель для того
Такой красотой
Мать-земля одарила меня,
Чтобы гибли из-за моей красоты
Лучшие люди айыы?
Неужель моя красота
Для того была создана,
Чтобы в прах превратились из-за нее
Племена уранхай-саха.
О горе! О горе мне! —

Словно песня белого журавля,
В подземелье голос
Звучно звенел:
Это плакала в заточеньи своем
Светозарная
Туйаарыма Куо.
Могучий Нюргун Боотур
Голос ее узнал.
Этот голос сквозь поры тела его
Болью в сердце ему проникал.

СТИХ 142 ГОЛОС КЮН ДЬИРИБИНЭ

Успокойся, голубка моя,
Не плачь!
Ты для того создана,
Чтобы род прославить людской,
Ты для того рождена,
Чтобы размножился род
Уранхай-саха!
О том, что спустился
В подземный мир
Владеющий Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Сам Стремительный
Нюргун Боотур,
Что он, пробежав
По свежим следам
Вора Уот Усутаакы,
Вверх лицом его повалив,
Может быть, в этот час
Булатным мечом
Брюхо распарывает ему —
Вот об этом
Илбис Кыыса,
Свирепая тетка моя,
Кружась над моей головой,
Пронзительно пела мне.

О том, что Нюргун Боотур,
Мерзлую тропу протоптав,
Настиг Уот Усутаакы
И крепко его схватил
За шелковую узду —
Об этом Осол Уола,
Воинственный дядя мой,
Над моей головою
Вопил, орал
Тридцать суток тому назад…

Это правда,
Этому верь!
Как вода в лохани берестяной,
Всколебался весь Нижний мир;
Из-за толстого свода его
Слышался гул и гром,
Оттого, что в самом
Средоточьи своем
Зашатался и задрожал
Бедственный Средний мир…

Видно, где-то там, вдалеке,
Тридцать ревущих дней,
Тридцать грохочущих дней
Великая битва шла,
Великим пылала огнем.
Этот гул и гром,
Что шатал весь дом,
Как свирепой бури разгул,
Недаром до нас долетал;
Неспроста это все,
Неспроста!

Летающий над землей
Выше изгороди столбовой
На Мотыльково-белом коне
Юноша Юрюнг Уолан —
Возлюбленный твой,
Если даже погиб,
Он не умер —
Он крепко спит…
В изумленьи однажды проснется он,
Воспрянет — снова живой.

Жаворонок среброгрудый мой,
Златогрудая синичка моя,
Не убивайся, не плачь!
От тяжелых вздохов и слез
Тяжелым станет дыханье твое…
Из-за стонов твоих и слез
Изверится в тебе
Изливающая благодать,
Сияющая Иэйэхсит! —

Так успокаивающие слова,
Утешающие слова,
Как серебряного колокольчика звон,
У пленницы прозвенели в ушах
И замерли в тишине.
Вскормленная духом тьмы,
Что для трех преисподних
Хохочущих бездн
Тяжелые засовы ковал
Из семидесяти железных полос,
Дородная, как дитя,
Рожденное в богатырской семье,
Медная баба
Дьэс Эмэгэт,
Отбрасывая за щеколдой щеколду
Трех гремящих от хохота пропастей,
Разбрасывая синий огонь,
Подпрыгивая,
Вертясь,
Мельтеша,
Песню свою завела.

СТИХ 143 ДЬЭС ЭМЭГЭТ

Эхээ! Эхээ!
Это я сама!
Ух, как хорошо
Раскружилась я,
Ух, как здорово
Всполошилась я!
Все засовы с толстых дверей
Трех грохочущих пропастей
С треском, лязгом сбросила я,
Распахнула за дверью дверь,
И теперь —
Хэхэкаю,
Бэбэкаю.
Вернусь, кружусь,
Пляшу, мельтешу,
Песню пою,
Просеваю слова…
Ух! Бедовая, медная голова!
Ух! Победная моя голова!
Эхээ! Эхээ!
Эхээ! Эхээ!
Слух прошел, что сам
Припожаловал к нам,
Провалился к нам
В преисподний мир
Прославленный богатырь,
С поводьями за спиной,
Словно бык, до сих пор
Не впряженный в ярмо,
Стремительный Нюргун Боотур.

Как дошел до моих ушей
Грузный топот его ступней,
Гул тяжелый его шагов,
Дрогнуло медное сердце мое,
Помутились мысли мои…
Эх, пропала моя душа!
Ни покупки, ни барыша!

Тетушка беленькая моя,
Тетерочка
Туйаарыма Куо,
Чтоб не выйти тебе вовек,
Чтоб не вырваться никогда
Из пропасти,
Из бездонной мглы,
Из-под нёба, что поглотило тебя,
Из утробы трех пропастей!
Чтоб вовек тебе детей не рожать,
Чтоб вовек тебе счастья не знать!
Юрюнг Уолана
Тебе не видать!
Тут в чулане тебе
Сидеть, пропадать!

Девять пестрокрылых моих журавлей,
Девять милых моих журавлей
В темный нюкэн,
В бездонный нюкэн,
Курлычат — летят,
Крылами свистят!
Восемь белозобых моих гагар,
Восемь большеголовых гагар
«Кюллюр-халлыр» кричат,
В подземный мир
Спешат, летят!.. —

Так напевая,
Вихрем мелькая,
Медная баба
Дьэс Эмэгэт,
Треща сверчком,
Крутясь волчком,
Искры синие рассыпая,
То раскатисто хохоча,
То по-медвежьи ворча,
Уменьшаясь, тускнея, вдруг
Покатилась в темень,
В глухой уголок
И погасла, как уголек.

Слыша такие слова, богатырь
Средней земли
Медлить не мог.
По кровавой кованой лестнице вниз,
В горловину
Ринулся он.
Заржавленные ступени
С грохотом пересчитал,
Пережабину поворотов крутых
Опрометью миновал.
А когда до самого низа дошел,
Осмотрелся и увидал
Темное в глубине
Огромное дома нутро,
Где просторно вихрю летать,
Где привольно ветру гулять.

Посредине
Сумрачного, как пещера,
О тридцати боковухах жилья,
В средоточии пространном его
Высился огромный утес.
Вырублена была
В том утесе
Просторная печь,
А в печи бушевал огонь,
Деревья горели, треща.

По левую сторону
В том жилье,
Дверью на ржавых петлях скрипя,
Провалом зиял железный чулан,
Что спальней хозяина был.
К косякам чулана того
Прикованные на цепях,
В колодках заклепанных,
В кандалах
Стояли Кюн Дьирибинэ-богатырь,
Владеющий Серо-стальным конем,
И, как солнце, блистающая лицом,
Прекрасная Туйаарыма Куо.
Тут посмотрел Нюргун,
Думая, какова же она?
Посмотрел на блистающую лицом,
Трепетную звонкой душой,
Как жаворонок в небесах,
Посмотрел на прекрасную дочь
Источника солнцерожденных племен —
Милосердного рода айыы-аймага
С поводьями за спиной;
Посмотрел
На прославленную в трех мирах
Синичку златогрудую ту,
Дорогую доченьку
Рода айыы,
Что живет с поводьями на хребте,
Поддерживаемый силой небес.
И увидел Нюргун Боотур
Невиданную красоту,
Неслыханную красоту,
Несказанную красоту.

Золотые ланиты ее
Рдеют, как заходящее солнце
На вечерней тихой заре.
Белеет ее лицо,
Как белое восходящее солнце
На утренней заре.
Просвечивает сквозь меха одежд
Лучистое тело ее;
Сквозь нежное тело ее
Стройные кости видны;
Видно сквозь тонкие кости ее,
Как играет, переливается в них
Желтый мозг золотой.
Черные, длинные брови ее,
Будто черные с серебром
Камчатские соболя.
Как из ости соболя-одинца
Подобранные,
Ресницы ее —
Синие — блестят.
Черные, сверкающие глаза
Прищуривает она.
Светлая улыбка ее,
Как весенняя степь в цвету…
А порой
Глаза округлив,
Как пламенем блеснет;
Белая шея у ней стройна;
Гордо, как белый стерх,
Голову держит она;
Как у лебедя на весенней воде,
Плавны все движенья ее.
Поступь у ней легка,
Тихая речь сладка;
Слово ее, словно песня, звучит.
Красивые губы ее
Красны, как ягодный сок.
Слово молвит,
Чуть приоткроет рот —
Ровными зубами блеснет.
Румянец на нежных ее щеках
Огненно-красных лисиц красней.
Черная волнистая коса у ней
В девять маховых саженей.
Такова она —
В трех мирах
Прославленная красотой.

Во всех краях,
На всех путях,
Все, чье сердце бьется в груди,
Услыхав о такой красоте,
Поневоле стремились к ней.
Величайшие богатыри
Населяющих мир племен
Подымались и шли в поход —
Состязаться из-за нее.
Вот как Нюргун предстала та
Несказанная красота —
Светлая духом,
Смелая сердцем,
Лучшая девушка
В трех мирах.
Словно рассвет
Весеннего дня,
Блистая, стояла она;
Словно ясный свет
Осеннего дня,
Все вокруг озаряя,
Стояла она.

Когда богатырь
Срединной земли,
Играющий головою своей, —
В правой руке держа
Прямой сверкающий меч,
Чье пойло — черная кровь,
В левой руке держа
Рогатину боевую свою, —
Когда он вошел
С открытым лицом,
Что вспыхивало серным огнем,
С глазами, из-под густых бровей
Сыплющими
Синим огнем,
Не сидеть же им было,
Не горевать.

Кожу лба от страха
В складки собрав,
Всем телом трепеща,
Разом вскочили они,
Оковами загремев;
Пред Нюргуном Боотуром
Встали они,
Поклонились
Трем его темным теням,
Славному богатырю
Радостно сказали они.

СТИХ 144