Якутский олонхо - Нюргун Боотур Стремительный

• Название: Нюргун Боотур Стремительный
• Автор: Якутский олонхо
• Жанр: Разное

Венцом словесного искусства якутского народа, его любимым и наиболее характерным видом творчества являются большие героические сказания, называемые олонхо.

---

СТИХ 134

УОТ УСУТААКЫ

Аар-дьаалы!!! Ыарт-татай!!!
Услыхал гремящее имя мое
На семи великих путях,
Услыхал раскаты славы моей
На восьми великих путях,
Прискакал, видать, из высокой страны
Гость отважный, подобный мне,
Прилетел, видать, из далекой страны
Друг — по удали равный мне!
Высоко занося чело,
Вот он — сам пожаловал к нам!
А-а, буйа-буйа-буйакам!
А-а, буйа-дайа-дайакам!

На каком лугу травяном
Сливками дюжей коровы вспоен —
Дородным выросший богатырем,
В каком краю,
У какой
Выпуклогрудой хозяйки-хотун,
Просторные недра ее растворив,
Расторгнув лоно ее,
Рожденный ногами вперед,
Вскормленный несякнущим родником
Прекрасных ее сосцов,
Непомерно сильный,
Неломкий в кости,
С грозными мускулами исполин,
Грузной поступью колеблющий мир,
Кто он — первый в роду уранхай-саха,
Играющий головою своей,
Бесстрашный — пришел сюда?
В стародавние времена,
В незапамятные года
Голос глухой вещал,
Что владыки Верхнего мира,
Великие духи небес,
В Средний многострадальный мир,
Словно стрелу оперив,
Острием стальным одарив,
Выкормыша своего пошлют —
Девятилетнего удальца,
Владеющего Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Нюргун Боотура-богатыря,
Выраставшего взаперти,
В темноте,
Воспитанного в цепях
На верху волшебной горы,
В золотом дому
Удаганки небес —
Бессмертной Айыы Умсуур,
Чье счастье вечно цветет,
Чья не иссякнет мощь,
Чья не споткнется судьба.
Великим чарам научена,
От крови заговорена,
Готовая к смутам трех миров,
Издревле стала она
Врачевательницей девяти небес,
Заклинательницей восьми небес.

Думал я —
Недоносок, выкидыш ты.
А увидел —
Ты силен, закален;
Думал я,
Что бессилен ты,
А великой мощью
Ты наделен,
Исполински широк в плечах.
Ты, оказывается, стал
Защитником средней земли?
Ну, детина,
Хоть строен ты и хорош,
Хоть собой ты — ух как! — пригож,
Я играючи
Изломаю тебя,
На части разорву,
Длинные кости твои сокрушу,
Короткие кости
В шугу раздроблю,
Насмерть тебя уложу,
Брюхо твое распорю!

Поперек широкой дороги твоей
Не вставал я, не брал на себя греха.
Длинного твоего пути
Я не пересекал,
Не брал на себя вины.
Что же ты, — ни с того, ни с сего,
Прилетел, угрожаешь мне
Средь владения моего?
На Мотыльково-белом коне
Летающий высоко,
Юрюнг Уолан-богатырь
Широкую дорогу мою
Дерзко переступил,
Длинную дорогу мою преградил
И за это пал от моей руки.
Пеплом станет он и золой.
Кровавую клятву нарушил он
И пролил кровь свою,
Глаза навеки закрыл.

И неужель врага своего
В трех мирах ища,
Отыскали вы
Одного меня?
Почему взялись
Обижать, утеснять
Одного меня?
И теперь меня ты не упрекай,
Что тебя не предупредил,
Берегись, за оружье берись! —

Тут — невесть откуда взялся в руках
Уот Усутаакы
Сверкающий меч-пальма,
Ударил по шлему высокому он
Богатыря айыы,
Так что искры взлетели ввысь
На девять саженей.
Увернулся Нюргун Боотур,
По шлему скользнул удар,
Не ранил его, не задел.

Тут защитник
Двуногих племен саха
Обрушил удар своего меча
На широкое темя —
На ржавый шлем
Сына подземной тьмы.
Богатырь адьарай
Увильнул, отскочил.
Мимо пришелся удар.
Меч исполина айыы
На девять маховых саженей
В долину смерти вошел.
Вдребезги, мелкой дресвой
Разлетелся твердый гранит.
Гром по трем
Преисподним загрохотал,
Молнией полыхнул.

Как два зверя, зычно крича,
Как два льва, свирепо рыча,
Друг у друга мечом норовя
Черную печень рассечь —
Будто сшиблись гора с горой,
Бить взялись друг друга они.
Незыблемое преисподней дно
Задрожало, заколебалось…
Всколыхнулось лоно само
Бедственных нижних бездн.
Боевой их громовый клич
Долетел до верхних небес,
Гулом наполнился Средний мир.
Ударяли друг друга они
По шейным позвонкам,
В сердце друг друга били они
Остриями копий своих.
Гнулись, как гибкие тальники,
Длинные их мечи;
О трехслойную ударяясь броню,
Притупились рогатины их.
С сожаленьем богатыри
Бросили оружье свое.

Тут они
Пятипалою силою всей,
Десятипалою силою всей,
Палицами в девяносто пудов
Колотить друг друга взялись,
Черепа норовя проломить.

Как сырая глина, в руках
Расплющились палицы их.
Железными — в пятьдесят пудов
Ядрами на тяжелых цепях
По бронзовым скулам
Друг друга они
Начали ударять.
Вдребезги, как сырые грибы,
Разбились железные ядра их.

Не знали, как дальше быть,
Не знали, чем дальше бить.

Ладони широкие их,
Как лопаты гребущие снег,
Дюжие пальцы их
Сжимались в кулаки.

Величиною с тушу быка,
Кулаками тяжелыми богатыри
По бокам друг друга взялись,
Словно молотами, ударять.

Устояли они в кулачном бою,
Не покачнулся ни тот, ни другой.
С криком, гиканьем богатыри,
Словно вздетые на рожон караси,
Навалясь друг на друга,
Бороться взялись,
Принялись хребты друг другу ломать.
Будто дерево,
Гнули друг друга они,
Будто гибкий тальник,
Сплелись, завились.
Лоно гранитное
Нижнего мира
Сапогами железными истоптав,
В щебень раздробили они;
Вязли до бедер в нем,
Утопали в нем до колен.
Растоптали — с низиной
Вровень — они
Возвышенные места,
А низины
Вздыбились в высоту,
Косогорами поднялись.
Гребни острые
Густокровавых гор
Ударами сокрушив,
Торбасами железными искрошив,
В яростном кружении борьбы
Вихрями закрутив,
Будто смерч
Пылающих искр и углей
Низринули в Ледовитое море,
В бездонное море Муус-Кудулу…

С бедственных полуночных небес,
С белого свода,
Полного чар,
С широких, грозящих бедой
Дорог Куохтуйа Хотун,
Со студеных просторов ее —
Сорвался буйный огненный вихрь;
Сверху вниз кружась, налетел
Отрывающий голову чайки морской
Бешеный ураган.
Тучей взметая
Летучую пыль,
Буря завыла, визжа.
Содрогнулось
Нижнего мира дно,
Трех преисподних дрогнула твердь.
С западного края небес
Черная вьюга примчалась, кружась,
Молния распорола мрак,
Гром раскатами загремел.
Суматоха, смута, раздор
В трех великих мирах пошли,
Умножились, разлились
Без края и без конца,
Будто гибель слепая пришла,
Будто смерть плясала, кружась…

Нескончаемо длился бой,
Гул его тяжелый и гром
Слышен был глубоко под землей.
Буря лютая не стихала,
Будто рушился мир земной.
Необъятных бедствий разгул
Человеческие сердца
Ужасом захолонул.

Восходящие по утрам,
Заходящие по вечерам,
Тусклый серп ущербной луны
И темное солнце подземной тьмы
Повернули круг своего кольца,
Справа налево пошли.
Сумрачный Нижний мир
Закружился,
Крениться стал.
Захлестал из трещин его огонь,
Тьма сгустилась —
Черная, как смола.
Ратоборцам
До бедер из-под земли
Мертвая вода поднялась,
Хлынула,
Разлилась.

СТИХ 135 УОТ УСУТААКЫ

Два непобедимых богатыря,
Два исполина-богатыря,
Один — айыы,
Другой — адьарай, —
Трижды набрасывались друг на друга,
Три ночи бились, три дня.
Восемьдесят восемь
Обманных чар,
Девяносто девять
Гибельных чар
Никому победы не принесли.

Как древесные корни, руки сплетая,
Как быки лесные, мыча,
Тридцать орущих
Дней и ночей
Боролись богатыри.
Поперек поясниц ухватясь,
Всей давящей силой могучих рук,
Со стоном и ревом они
Принялись друг друга ломать,
Подымать,
Об землю бросать.
Кружилась над ними, визжа и вопя,
Кровожаждущая Илбис Кыыса.
Свистя крылами,
Реял вокруг,
Ревел свирепый Осол Уола.
Сухожилия в теле бойцов
Звенели, как бранная песнь;
Хрустели суставы их,
Будто бубен конской кожи гудел.
Ледовитое огнемутное море,
Бездонное море Муус-Кудулу
Зардело кровавою глубиной,
Зарыдало, черным прибоем гремя.
Три долгих ночи, три дня,
Вздувая бушующие валы,
Из погибельной бездны моря того
Мертвая подымалась вода,
Поднялась, по берегу разлилась.
Выплыли из глубины
Моря Муус-Кудулу
Зубастые чудовища-рыбы
В железной чешуе.
Выброшены тяжелой волной,
Плавниками цепляясь, повисли они
На скалах и на кустах
Страшного мира того.
Судорожно пасти разъяв,
Околевали они.
Высохли их глаза
В провалах глазниц костяных…

Нижнего мира
Огромные звери,
Остроклыкие
Быстроногие звери,
Бурые, как болотная топь,
Стада низкорослых коров,
Спасая морды свои и глаза
От воющего урагана,
Несущего глыбы камней
С двухлетнюю телку величиной,
Спасаясь от той песчаной пурги,
Несущей обломки скал
С корову трехлетнюю величиной,
Ринулись в глубину
Моря Муус-Кудулу,
Чтобы длинные кости их
Не сокрушила пурга,
Чтоб короткие кости их
Не рассыпались, как шуга.

Лишь через тридцать дней и ночей
Стихла битва богатырей.
Опьяненье борьбы улеглось,
Ослабела мускулов мощь.
Опомнились исполины-борцы,
Осматривать стали себя.
Толстая кожа на дюжих телах
Не треснула, не порвалась,
Не просочилась черная кровь;
Трехслойные брони на них
Не разрублены,
Не пробиты нигде;
Не убавилась верхняя сила их,
Не шатнулась нижняя сила их;
Лишь по краю густых волос,
Словно масло, стекая,
Лоснился пот,
Да на туловищах
У могучих борцов,
Как смола на стволах дремучих дерев,
Пена вспучилась,
Словно кипень густой.
Будто два упрямых быка,
Не осиливших тяжкий груз,
Потупясь,
Понуро стояли они,
Тяжело подымались у них бока,
Широкие спины их
Шумно дышали, словно мехи
Кузнеца-чародея
Куэттэни.

Хоть отважны были они,
А стояли — будто пристыжены.
Хоть бесстрашны были они,
А стояли — будто устрашены.
В рукопашной схватке они
Одинаково были сильны.
Знать — друг другу
За долгий срок
До смерти надоели они
Равнодушно — глаза в глаза —
Тускло посмотрели они.

Богатырь адьарайских сил
Во всю ширь распялил в улыбке пасть,
Будто облако гари из живота
Выдохнул, дух перевел,
Ударил себя по бедру
И все то,
Чем был восхищен,
И все то,
Чем был удивлен,
В заповедное слово
Оборотил,
Толково заговорил.

СТИХ 136