Терри Пратчетт - Наука Плоского Мира II: Земной шар

• Название: Наука Плоского Мира II: Земной шар
• Автор: Терри Пратчетт
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2002

Эта книга сама по себе является историей – хотя, нет – двумя историями, сплетенными вместе. История, записанная в нечетных главах, - это фантастическая повесть о Плоском Мире. В четных же главах мы расскажем историю о науке Разума (снова в метафизическом смысле). Обе истории тесно связаны, и по замыслу должны подходить друг к другу, как перчатка и нога; научная история представлена в виде Очень Длинных Сносок к фэнтези-главам.

---

Слушатель историй, сформированных и наполненных рассказием, готов делать все необходимое для понимания поставленной перед ним задачи. Возможно, в сказочной вселенной представители среднего класса не склонны соревноваться за руку и сердце принцессы, однако подход, практикуемый младшим сыном, поможет ему добиться успеха и в шахте, и на фондовой бирже, и на Диком Западе (если верить Голливуду, известному поставщику рассказия), и в качестве отца или барона. Мы говорим о «нем», поскольку с «ней» дело обстоит сложнее: рассказий не был создан для девушек и не следовал их модели поведения, а форма, которую ему придают феминистские мифы, по всей видимости, не имеет отношения к вопросам, связанным со старыми моделями, ориентированными на юношей. Но мы можем исправить эту ошибку, если поймем, что рассказий обучает посредством ограничений.

Плоский Мир — это, строго говоря, мир сказочных законов, однако его могущество и успех в значительной мере основаны на том, что жители этого мира постоянно бросают законам вызов и ниспровергают их. Самый яркий пример — ведьма Матушка Ветровоск, которая цинично пользуется этими законами или попросту их игнорирует — смотря по обстоятельствам. Она решительно против того, чтобы девушек насильно заставляли следовать всепоглощающей «истории» и выходить замуж за принца, основываясь только на размере своей ноги; по ее мнению, истории существуют, чтобы бросать им вызов. И все же она сама — часть еще большей истории, и даже истории следуют определенным правилам. В некотором смысле она все время пытается пилить сук, на котором сидит. А ее истории черпают силу в том факте, что мы с раннего детства запрограммированы верить в монстров, с которыми она сражается.

Глава 7. Магия небесных даров

В голове у Ринсвинда все время вертелась фраза «культ небесных даров».

Он уже сталкивался с этим раньше — вообще, он много с чем сталкивался, пробегая мимо — на уединенных островах в открытом океане.

Скажем, корабль, сбившийся с пути, причаливает к такому острову. Пополнив запасы воды и провизии, путешественники подарили услужливым местным жителям разные полезные штуковины, вроде стальных ножей, наконечников для стрел или рыболовных крючков[39]. А потом корабль уплыл, и через некоторое время сталь пришла в негодность, а наконечники потерялись.

Нужен был другой корабль. Однако вблизи заброшенных островов корабли встречаются нечасто. Поэтому их нужно было как-то привлечь. Сделать что-то вроде приманки. Неважно, что сделана она была из бамбука и пальмовых листьев — главное, что приманка была похожа на корабль. Должны же корабли испытывать влечение к другим кораблям, а иначе откуда берутся маленькие лодки?

Как и во многих других областях человеческой деятельности, этот подход был совершенно разумным — в определенных границах «разумности».

Суть Плоскомирской магии состояла в управлении безбрежным океаном волшебства, льющимся сквозь мир. А «волшебники» Круглого Мира могли лишь соорудить на берегу огромной, холодной, крутящейся Вселенной нечто вроде бамбуковой приманки, которая умоляла волшебство прийти в их мир.

«Это ужасно», — сказал он Думмингу, который, к восхищению Ди, рисовал на полу большой круг. — «Они верят, что живут в нашем мире. С черепахой и всем прочим!»

«Да, и это странно, потому что разобраться в местных правилах не так уж и сложно. Материя стремится принять форму шара, а шары склонны двигаться по окружности. Как только ты это понимаешь, все остальное становится на свои места. Двигаясь по кривой, разумеется».

Он продолжил рисовать круг.

Волшебники остановились в доме Ди. Сам Ди, казалось, был этому очень рад, но в то же время немного смущен, как крестьянин, к которому неожиданно нагрянули родственники из большого города, занимающиеся непонятно чем, но зато богатые и занятные.

По мнению Ринсвинда, проблема была в том, что волшебники пытались доказывать Ди невозможность магии, но сами при этом колдовали. Хрустальный шар раздавал указания. Орангутан время от времени выбирался на улицу, чтобы подышать — за неимением лучшего слова — свежим воздухом, и бродил по библиотеке Ди, возбужденно «у-укая» и пытаясь сложить книги так, чтобы открыть вход в Б-пространство. Волшебники же, как обычно, тыкали во все пальцами и спорили по всяким пустякам.

А ГЕКС выследил эльфов. В этом не было смысла, но пройдя сквозь время, они оказались на миллион лет в прошлом Круглого Мира.

И теперь волшебникам предстояло отправиться за ними. По словам Думминга, которому для облегчения понимания иногда приходилось пользоваться жестами, сделать это было несложно. Время и пространство круглой вселенной полностью подчинялись Плоскому Миру. И потому волшебники, как материя более высокого порядка, могли без проблем перемещаться внутри нее с помощью магии реального мира. Существовали и другие, более сложные причины — но большинство из них были труднопроизносимыми.

Волшебники почти ничего не поняли, но им понравилось, что их назвали высокоуровневой материей.

«Но ведь там ничего нет», — удивился Декан, наблюдая за тем, как Думминг рисовал круг. — «ГЕКС же сказал, что там нет никого, похожего на людей».

«Там были обезьяны», — сказал Ринсвинд. — «Ну, или животные, похожие на обезьян». В Плоском Мире было принято считать, что обезьяны произошли от обленившихся людей[40], но у Ринсвинда на этот счет были собственные соображения.

«А, обезьяны», — сквозь зубы сказал Чудакулли. — «Я помню. Этих бестолочей ничего не интересовало, кроме еды и секса. Они просто дурака валяли».

«Думаю, эльфы пришли сюда еще раньше», — сказал Думминг. Он встал и отряхнул мел со своей мантии — «ГЕКС считает, что эльфы каким-то образом повлияли… на что-то. На что-то, впоследствии ставшее людьми».

«Как-то помешали?» — спросил Декан.

«Да, сэр. Мы же знаем, что своим пением они способны влиять на человеческий разум…»

«Ты сказал, что-то превратилось в людей?»

«Да, сэр. Прошу прощения. Мне бы не хотелось снова начинать этот спор, сэр. В Круглом Мире все постоянно превращается во что-нибудь другое. По крайней мере, кое-что превращается во что-нибудь другое. Я не хочу сказать, что это относится и к Плоскому Миру, сэр, но ГЕКС уверен, что здесь дела обстоят именно так. Мы можем на секунду сделать вид, что это правда, сэр?»

«Чтобы было о чем спорить?»

«Нет, чтобы вообще не спорить, сэр», — ответил Думминг.

«Ну ладно», — неохотно согласился Архканцлер.

«К тому же, сэр, нам известно, что эльфы и в самом деле могут оказывать влияние на разум более слабых существ».

Ринсвинд пропускал слова мимо ушей. Ему незачем было это выслушивать. Он провел намного больше времени в полевых условиях — в канавах, лесах, скрываясь в камышах, шатаясь по пустыням — и пару раз ему приходилось сталкиваться с эльфами, а потом со всех ног удирать от них. Все, что, по мнению Ринсвинда, делало жизнь стоящей — города, кулинария и возможность избежать камней, регулярно падающим с неба вам на голову, — у эльфов не вызывало ни малейшей симпатии. Он не мог с уверенностью сказать, была ли им на самом деле нужна пища — для чего-то, кроме развлечения. Они вели себя так, будто их настоящей пищей был страх других существ.

Эльфы наверняка полюбили людей, когда нашли их. Люди проявляли особую изобретательность, когда дело касалось страха. Они отлично умели заполнять страхом свое будущее.

А потом люди взяли и все испортили. Используя свой необычайный разум, способный порождать страх, они придумали, как этот страх рассеять — календари, замки, свечи и истории. В особенности истории. Ведь именно в историях чудовища погибали.

Пока остальные волшебники спорили, Ринсвинд пошел посмотреть, чем занят Библиотекарь. Примат снял с себя платье, но, отдавая дань местной моде, оставил воротник. Он был счастлив настолько, насколько может быть счастлив библиотекарь среди книг. Ди вполне можно было назвать коллекционером. Большая часть книг была посвящена магии, числам или тому и другому одновременно. Правда, сами книги волшебными не были. Они даже не умели перелистывать страницы.

Хрустальный шар поставили на полку, чтобы ГЕКС мог наблюдать за происходящим.

«Архканцлер хочет, чтобы мы все отправились в прошлое и остановили эльфов», — сказал Ринсвинд, усаживаясь на книжную стопку. — «Он считает, что мы сможем напасть из засады прежде, чем они успеют что-то предпринять. Но лично я думаю, что это не сработает».

«У-ук?» — спросил Библиотекарь, понюхав бестиарий и отложив его в сторону.

«Потому что так обычно бывает, вот почему. Самые продуманные планы не срабатывают. А этот план даже продуманным не назовешь. «Давайте пойдем туда и изобьем этих гадов до смерти железными палками» — по-моему, не лучшая идея. Что смешного?»