Микола Ткачев - Сплоченность [Перевод с белоруского]

• Название: Сплоченность [Перевод с белоруского]
• Автор: Микола Ткачев
• Издательство: Военное издательство министерства обороны Союза ССР
• Жанр: О войне
• Год: 1959

В романе рассказывается о белорусских партизанах, об их больших чувствах и героических делах, о том, как они, опираясь на поддержку и помощь широких народных масс, держа связь с Большой землей, с Советской Армией, расшатывали тыл врага, громили его живую силу и технику, приближая этим самым дни мира на земле — дни радостного созидания и счастья.

---

Люди вопросительно поглядывали на дверь кабинета. Уже прошло минут двадцать, как должен был начаться прием посетителей, и вот — задержка. Но что поделаешь, если Камлюк занят каким-то неотложным делом. Сидящие в приемной видели, как около часа тому назад к зданию райкома галопом подскакали два партизана. Всадники не вошли, а влетели в кабинет к Камлюку. А вскоре, после нескольких телефонных звонков, через приемную к Камлюку прошли Струшня, Мартынов и еще какие-то партизаны.

— Этих всадников я знаю, они из отряда Поддубного, — наклонившись к Кравцову, сказал старый Малявка. — Говорят, штук двести фашистов напало на их отряд со стороны железной дороги. Сегодня ночью…

— Да, стычек этих в последнее время много, — ответил Кравцов. — И не у одного Поддубного.

— Правда, братец, чистая правда! А что было на днях у нас, под Выгарами? Там ведь от Гроховки нажимала целая дивизия фашистов. Пять деревень сожгли, свирепствовали, как звери. И все равно: партизаны заманили их в лес, а потом — в клещи и разгромили!..

— Тяжело теперь вам, погорельцам.

— И не говори. Живем в шалашах, землянки стали строить…

В комнату вошел высокий рыжебородый мужчина, из-под козырька его кожаного картуза поблескивали черные строгие глаза. Мужчина остановился у порога и стал рассматривать людей, будто разыскивая знакомых.

— Из деревни Травна… Отец Калины, командира партизанского отряда. Когда-то я служил с ним в одном полку, — сказал Малявка Кравцову и, поднявшись со скамейки, подошел к старому Калине. — Здорово, Прокоп.

Старики пожали друг другу руки и разговорились. Кивнув головой в сторону кабинета, Калина спросил:

— Струшня тут?

— Тут.

— Вот это хорошо. Может, с двумя начальниками сразу побеседую, гляди, одним махом и покончу со своей заботой… — старый Калина разгладил бороду и продолжал: — Был в райисполкоме… Немного опоздал на прием к Струшне. Там сказали, что он сюда пошел, а после этого будто сразу в какой-то сельсовет поедет.

— Да, у них работы — во! — Малявка провел ребром ладони по своему горлу. — И воинские дела, и хозяйство района, и всякая всячина…

Вдруг все разговоры прекратились: открылась дверь, и из кабинета вышли несколько партизан во главе с Мартыновым. Хмурые и озабоченные, они молча прошли по приемной и скрылись в коридоре. Вслед за ними на пороге кабинета показался Камлюк. Окинув посетителей быстрым взглядом, он проговорил:

— Что ж, начнем, товарищи!

Он вернулся в кабинет и обратился к Струшне, который стоял у карты и разглядывал линию фронта:

— Давай, Пилип, к столу. Отпустим людей — и отправимся в район вместе…

Первой вошла женщина с сумочкой, заведующая одним из самых отдаленных врачебных участков. Больше десяти лет она работала в Калиновском районе. Камлюк и Струшня ее хорошо знали.

— Присаживайтесь, Ирина Адамовна, — Камлюк указал рукой на кресло у стола. — Записку вашу вчера получил. Расскажите подробней об этой истории…

— В деревнях нашего сельсовета, — начала Ирина Адамовна, поглядывая то на Камлюка, то на Струшню, — позавчера мы выявили десять очагов заболевания сыпным тифом. Сегодня вспыхнули еще два… Мы выяснили, откуда появилась эта зараза: ее занесли фашисты, когда шли со своей дивизией. Отступая из района, они умышленно заразили людей.

— Ну и подлецы! — не удержался Струшня, гневно повернувшись на стуле. — В боях не могут справиться с нами, так вот что затевают…

— Мы изолировали больных, на деревни, где очаги тифа, наложили карантин, установили санпосты. Сейчас проводим медосмотр населения, объявили декадник по наведению чистоты в деревнях, — Ирина Адамовна сделала короткую паузу и затем продолжала: — Но этого далеко не достаточно. У нас очень мало препаратов, а дезинфекционных средств совсем нет. Не могут выручить нас в этом и другие врачебные участки.

— Им самим надо послать кое-что, — отметил Струшня. — Противотифозные мероприятия на всякий случай следует провести во всех деревнях.

— Обязательно! — поддержал Камлюк и, найдя в кипе бумаг записку Ирины Адамовны, сказал: — Вы писали здесь, каких препаратов и сколько вам требуется… А достаточно этого?

— Маловато. Но где же больше взять? Хоть бы столько…

— Будет больше, — Камлюк вырвал из блокнота листок и, написав на нем несколько слов, протянул Ирине Адамовне. — Зайдите на склад… Кое-что выберете там. Мы уже радировали в Москву об этом случае. Сегодня ночью к нам высылают самолет с препаратами. Дальше. Заведующего отделом здравоохранения послали в областной подпольный центр. Он привезет оттуда специалиста по борьбе с тифом. Пришлем к вам в помощь врачей из других сельсоветов. Так, Пилип Гордеевич?

Струшня в знак согласия молча кивнул головой. Ирина Адамовна поднялась с кресла, стала прощаться:

— Спасибо. Вы меня ободрили…

На пороге показался Прокоп Калина. По-стариковски переваливаясь с ноги на ногу, он медленно подошел к столу.

— Ленинград — в блокаде, Калиновка, можно сказать, тоже в блокаде… Посоветуйте, что же нам, садоводам, делать?

Камлюк и Струшня дружески улыбнулись: они знали, о чем беспокоится старый Калина. Оба сразу вспомнили предвоенные годы, когда из Калиновщины каждое лето вывозились в Ленинград тысячи ящиков яблок.

— Садитесь, дядька Прокоп, посоветуемся, — посмотрел Камлюк на Калину теплым взглядом.

— Ночи не сплю — думаю… Пятьдесят гектаров сада. А какой урожай! Под каждой ветвью по две — три подпоры. Партизанам сдали около пяти тысяч пудов яблок. Выгаровцам подарили пудов пятьсот — погорельцы ведь. А что дальше? Конечно, кое-как рассовать продукт можно, но разве это порядок? Надо все устроить с толком. Ведь продукт-то какой! Вот попробуйте сами, — старик вынул из карманов своего пиджака несколько яблок и груш и положил их на стол.

— Действительно чудесные! — воскликнул Камлюк и, взяв одно из яблок, принялся с удовольствием рассматривать его, повертывая перед собой. — Какое прозрачное.

— Только любоваться ими, — поддержал Струшня, взяв большую краснобокую грушу. — Поверишь, Кузьма, даже жалко есть.

Все весело рассмеялись.

— Жалко… — покачал головой Калина. — А фашисты, как проходили здесь фронтом, вырубили у нас несколько гектаров сада… дрова нашли…

— Ничего, дядька Прокоп, им наши сады боком вылезают. — Камлюк положил яблоко на стол и спросил: — Что вы сами думаете об уборке фруктов?

— Вот и прислали меня люди к вам посоветоваться… Сказали, чтобы вы дали приказ — пусть партизаны на свои базы возьмут еще… Ну и сушить будем, прятать.

— Правильно… Смотри, скоро и Ленинград, и Калиновка не будут в блокаде… Вот тогда и сможем опять послать наш подарок.

— Везите на рынок в Калиновку, — добавил Струшня. — Продавайте населению.

— Да мы об этом и сами думали, — подхватил Калина. — Наш председатель наказал, чтоб я спросил у вас.

— Продавайте, обязательно продавайте. Это ведь только всем на пользу, — проговорил Камлюк. — Пришлем и людей из отрядов. Передайте нашу благодарность колхозникам за заботы о партизанах.

— Передам… Оставайтесь здоровы, — Калина поднялся и своей медлительной, старческой походкой направился к выходу; у порога он оглянулся. — А эти чуда все-таки съешьте, не жалейте.

— Да уж придется, — улыбнулся ему в ответ Камлюк и, когда старик скрылся за дверью, воскликнул: — Вот они, наши люди! — Он приветственно кивнул головой вошедшему в кабинет Малявке и, взглянув на Струшню, добавил: — Надо будет поинтересоваться садами других колхозов… Прошу, дядька Антон, — пригласил он Малявку. — Как вы там?

— Как?.. Сами знаете… Нет нашей баньки, — как-то некстати усмехнулся Малявка, пожав, плечами. — Захотелось мне, товарищи начальники, одно дело сделать. Хочу, как бы вам это сказать… хочу со временем вперегонки поиграть…

— Слушаем вас, — Камлюк переглянулся со Струшней.

— Вот скажите, если мы поставим новое здание, может ли оно сгореть, если снова налетит на Выгары какая-нибудь фашистская экспедиция или фронт будет проходить?

Камлюк вопросительно вскинул брови и опять переглянулся со Струшней. А старый Малявка спокойно продолжал:

— Думаю, что может сгореть, а может и не сгореть. Но тут есть риск. Жаль, если от этой работы останутся одни только мозоли да головешки… А вот если в лесу сделать сруб и разбросать его, по бревну разнести по канавам и болотам, — словом, спрятать. Может ли погибнуть такой труд?.. Вот скоро придет наша армия. Тогда мы готовый сруб возьмем из лесу — и на колхозную усадьбу. Пока другие будут со срубами возиться, мы свои оборудуем и на другую работу кинемся… Вот так и перехитрим время. — Малявка пододвинулся ближе к столу и заговорил более определенно: — До войны была у нас бригада строителей. Командовал ею я. Решили мы теперь снова организовать бригаду. Нет мужчин — женщин научим плотничать. Решили строиться! Прежде всего за общественные здания возьмемся… Подумайте, сколько срубов сделаем к приходу кашей армии.