Владимир Рудный - Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)"
Описание и краткое содержание "Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)" читать бесплатно онлайн.
И вот за два месяца до той мимолетной встречи комфлота и командира "щуки" все произошло так, как и ожидали: в январе 1938 года капитан 1 ранга Н. Г. Кузнецов вступил в командование Тихоокеанским флотом. Командующих себе не выбирают, их назначают, им подчиняются. Однако авторитета приказом не создашь. А репутация, если нет сложившейся, возникает из поступков, решений, отношений с людьми. С чего начнет? Управится ли с таким флотом? Долго ли продержится?
"И я стараюсь..." Человек, который может, не чинясь, так просто понять трудности лейтенанта на большой командирской должности и сам довериться его, лейтенантскому, пониманию, необходим флоту. Тревожились, приглядывались, волновались, но всем, кто с ним сталкивался даже мимолетом, особенно молодым, хотелось, чтобы такой человек, свой, моряк, понимающий корабельную службу, "испанец", как тогда с уважением произносили, прижился, остался надолго, управился с возложенной на него государством ношей.
2. Красная, 40...
Как же случилось, что капитан 1 ранга, не имея опыта командования даже небольшим соединением кораблей, сразу возглавил флот, да еще в таком районе мира, как взрывоопасный Дальний Восток, где милитаристская Япония, оккупировав Манчжурию, подступила к нашим границам, где месяца, а иногда и дня не проходило без пограничных инцидентов на сухопутье и на море, где реальной угрозой стал антикоминтерновский пакт, нацеленное на нас острие фашистской оси Берлин - Рим - Токио? Каким даром, какими командными и организационными способностями он обладал, какую школу военно-морского оперативного искусства до этого освоил, чтобы справиться с такой неимоверно тяжелой ношей, достойно нести ее в условиях оторванности от столицы и повышенной самостоятельности там, где командование Особой Краснознаменной Дальневосточной армией вверили не какому-нибудь, пусть и одаренному, полковнику, а прославленному маршалу Василию Константиновичу Блюхеру, прекрасно знающему все политические и военно-стратегические сложности этого региона Азии, полководцу, о котором в те времена маршал Ворошилов, подчеркивая его талант, вес и авторитет, говорил: "Там, где Блюхер, можно держать на один армейский корпус меньше..."
В одном из писем к другу Николай Герасимович Кузнецов вроде бы шутя, смеясь над собой, писал: "После того, как набросал черновики воспоминаний "за всю свою драматическую жизнь" и подсчитал, сколько раз был контр-адмиралом (2), вице-адмиралом (3), адмиралом (2) и Адмиралом Флота (2), сейчас отрабатываю период "доиспанский"..."
"Доиспанский" - это годы нормального прохождения военно-морской службы молодым человеком послереволюционной поры. Нормального для того времени, но и необыкновенного. Необыкновенность была социальным явлением, плод самой революции, если крестьянский парень с трехклассным церковноприходским образованием смог за короткий срок достичь, дорасти до командира крупного военного корабля.
Во время одной из поездок по Дальнему Востоку я неожиданно услышал два слова, открывшие мне дверь в ту необыкновенную эпоху. Летом 1978 года, стремясь выбраться из отдаленного уголка на берегу Татарского пролива в Петропавловск на Камчатке, я вылетел наконец случайно оказавшимся там самолетом. Моложавый контр-адмирал нового, океанского поколения Николай Гаврилович Клитный - это был его служебный самолет - расспрашивал меня о работе над книгой о Кузнецове, выказывая, к моей радости, горячий интерес к не забытой и современными моряками исторической личности. Выслушав довольно длинную, очевидно, настойчивую и пристрастную речь о человеке, подчинившем себе все мои помыслы и замыслы в последнее время, он неожиданно сказал с лукавинкой: "А вы знаете, и я, можно считать, был знаком с Николаем Герасимовичем. Задолго до войны. Не удивляйтесь - он носил меня на руках. В буквальном смысле слова. Нянчил. Он и Рамишвили, знаете, был такой адмирал Симон Рамишвили, соратник Кузнецова по Испании. Хотите, дам вам адрес матери в Ленинграде? Отца уже нет в живых. А они оба хорошо знали Николая Герасимовича в те годы. Они жили, когда я родился, на Красной, сорок..."
Так дорожная беседа привела меня в эпоху, которая теперь вечно будоражит стариков. Да и только ли стариков?
Да, в эпоху - неспроста пользуюсь таким громким словом - в революционную эпоху коммунаров и коммун. Были коммуны крестьян в Поволжье, под Вяткой, в Сибири или где-то на Алтае, где отец будущего космонавта Германа Титова учитель Степан Титов обучал грамоте крестьянских детей. Была "Педагогическая поэма" Антона Макаренко - о коммуне, вернувшей в жизнь многих детей, обездоленных войнами и разрухой. Красным цветом выделял наш календарь День Парижской Коммуны - память о прекрасной героике и трагическом уроке недолгого, но реального осуществления мечты людей труда. Именем этой Коммуны в нашей стране называли улицы, фабрики, даже боевой корабль: в январе тридцатого года линкор "Парижская Коммуна" с доблестью пронес наш военно-морской флаг из Балтики в Черное море, и толпы французских рабочих, рыбаков, моряков провожали из Бреста в штормовой Бискайский залив корабль страны, так высоко ценящей эпоху Коммуны и коммунаров.
Не удивительно, что два слова - Красная, сорок, - вызывают в глазах целого поколения военных моряков магический проблеск как позывной далекой юности. В Ленинграде вблизи площади Труда, на Красной, 40, в массивном пятиэтажном здании, до революции известном как дом петербургской газеты "Биржевые ведомости", с конца двадцатых годов размещалась коммуна слушателей Военно-Морской академии и слушателей параллельных классов ускоренной подготовки командного состава РККФ. Необычная коммуна. По всему укладу она походила на корабельный экипаж. В ней жили и семьями и холостяки, но все с флота, с кораблей. Вся жизнь была пронизана духом флотской общности, интересами дела, ради которого люди съехались на Красную, 40, с разных морей. У многих были дети. На первом этаже здания сообща устроили детскую комнату - самодеятельный детский сад того времени. В нем, конечно, не было наемных нянь, прачек, кладовщиков, поварих, врачей, заведующих. За малышами присматривали по очереди свободные от занятий и работы коммунары - и мужчины, и женщины. Все в коммуне держалось на самообслуживании и взаимной помощи. "Ускоренники", они числились за военно-морским училищем имени Фрунзе, наверстывали то, что не смогли по социальным условиям детства и юности приобрести вовремя, нормальным обучением, в нормальном объеме. "Академисты", они уже окончили военно-морское училище и прослужили несколько лет на кораблях, чем могли, старались помочь "ускоренникам" в сжатый срок пройти весь объем программы высшего училища
Кормились в столовой - из общего котла. На всю коммуну был только один наемный работник, повар из бывших корабельных коков, которому помогали по очереди жены, матери, сестры коммунаров. И длинный стол обеденный стоял один для всех - и для членов семей, их никто не считал иждивенцами, хотя военного пайка им не полагалось. Коммуной управлял выборный совет, он решал, кого можно в нее принять. Охотно принимали холостяков, хотя бы потому, что их паек шел в общий котел, и никому в голову не приходило считать это несправедливым. Члены совета, собрав командирские аттестаты, ездили в Военный порт, так у моряков называлось снабжающее флот всем необходимым хозяйственное учреждение, и получали в продовольственных кладовых все положенное. Но это не значит, что выгода, общая польза побуждали принимать в коммуну любого холостяка без разбора. Вступая, каждый не считал зазорным пройти через совет как через чистилище, а потом еще рассказать о себе и на партийно-комсомольской группе, объединяющей почти всех коммунаров.
Не избежал чистилища и Кузнецов, зачисленный в 1929 году в академию после трех лет плавания на крейсере "Червона Украина" командиром батареи и вахтенным начальником; многие в коммуне знали его по училищу, вместе ходили на "Авроре" в Заполярье. Но порядок для всех один.
Состав группы был такой, что невольно замирало сердце. Особое время, всего девять лет после окончания гражданской войны. Как в первые годы после разгрома фашизма мерой жизни была степень соучастия в Победе, так и тогда: отсчет времени шел от борьбы за революцию, партийность соизмерялась рубежами - "до семнадцатого года", "после семнадцатого года", боролся в подполье против царизма, сражался на фронтах за Советскую власть или примкнул позже, когда революция устояла. Что может он рассказать таким людям о себе? Ни борьбы против царизма, ни подвигов на фронтах против Юденича, Колчака, Деникина, Врангеля, ничего, о чём говорили, писали, чем жили в те годы его сверстники. Биография обыденная, только с годами подробности детства обретают смысл, силу, подобно росткам, из которых возникает корневая система дерева хилого или могучего.
Кузнецов родился 24 июля 1902 года [В действительности в 1904 году. В 15 лет он "прибавил" себе 2 года, чтобы поступить на службу во флот] на Севере, в суровом краю трудолюбивых людей, сдержанных и добрых, в крестьянской семье, где дети, как все дети людей труда, с малых лет узнают, что такое работа, нужда, повседневная помощь по дому, на пашне, на сенокосе, цена отдыха и самого скудного подарка, мера добра и зла. Глухая деревушка в 20 верстах от Котласа называлась Медведки, по ее единственной улочке не очень-то давно, говорят, бродили медведи, пока избы, крепкие, высокие, с подклетями, не перенесли из лесной низины на просторный холмистый берег речушки Ухтомки - летом усыхающего ручья, а весной разбухающего от половодья притока Северной Двины. Разбухающего настолько, что однажды, это запомнилось на всю жизнь, прорвало плотину и разрушило деревенскую мельницу - кормилицу крестьян округи. Отец Кузнецова Герасим Федорович умер летом 1915 года. Запомнилось, когда провожали на кладбище, соседи вздыхали: "Умер не вовремя, в самую страду". Мать отвезла младшего из сыновей в Котлас, упросила хозяина чайной у речной пристани взять мальчика в услужение - мыть посуду, прибирать кухню, "без права заходить на чистую половину". Скоро его сами позвали "на чистую половину" к пожилому горожанину, очень похожему на отца. Дядя Павел Федорович, с которым он не был знаком, сказал, что нечего ему торчать тут в чайной, пусть собирает вещички и приходит на пристань; поедет в Архангельск, где будет жить у дяди в семье, помогать по хозяйству и учиться.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)"
Книги похожие на "Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Владимир Рудный - Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)"
Отзывы читателей о книге "Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)", комментарии и мнения людей о произведении.