Айзек Азимов - Путеводитель по Библии

• Название: Путеводитель по Библии
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Издательство Центрполиграф
• Жанр: Религия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04320-7

Книга Азимова — настоящий путеводитель подревней земле, на которой более двух тысяч лет назад произошло событие, изменившее ход всемирной истории. Вы узнаете о Палестине времен Маккавеев и границах владений Ирода Великого. Пройдете путем Христа и апостолов в их земном служении. Азимов касается исторической географии и этнографии, не оставляя без внимания основные библейские сюжеты, идеи, образы и эпизоды, которые так органично вплелись в существование как отдельной личности, так и всего рода человеческого.

Оформление художника Я.Л. Галеевой

---

Вовсе не язычников притягивало учение Павла, но часть прихожан, часть иудеев. Это допускается в Библии короля Якова в следующем же стихе:

Деян., 13: 43. Когда же собрание было распущено, то многие Иудеи и чтители Бога, обращенные из язычников, последовали за Павлом и Варнавою…

Однако еврейские лидеры, очевидно, энергично оспаривали мессианский тезис Павла, настаивая на том, что Иисус не мог представлять исполнение мессианской мечты. Их авторитет снова резко направлял общественное мнение в сторону, противоположную точке зрения Павла.

Павла это, должно быть, чрезвычайно раздражало. Он выиграл великую победу с обращением язычника Сергия Павла, и теперь он испытывал не что иное, как расстройство с упрямыми иудеями — своими же собратьями-фанатиками, — которые, как ему казалось, самым естественным образом должны были обратиться к Иисусу. Поэтому Павел потерял сдержанность:

Деян., 13: 46. Тогда Павел и Варнава с дерзновением сказали: вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни то вот, мы обращаемся к язычникам…

Именно это решение обратиться к язычникам заставляло переводчиков Библии короля Якова притягивать (возможно) самым неоправданным образом более раннее одобрение язычниками учения Павла.

Павел не обращался исключительно к язычникам. Его ультиматум был предназначен только для этого города, а в каждом новом городе, куда он входил, он всегда подходил сначала к иудеям. Но всегда, когда они отвергали его, он обращался к язычникам того города. То, что было, возможно, импульсивным действием в искушении поймать богатый улов в Пафе, теперь становилось отлаженной политикой.

Павел оправдывал это, указывая на отрывок из Второ-Исайи, где страдающий раб, как считают, задумывал нечто большее, чем просто вернуть Израиль и Иудею из плена. Идеальное Мессианское царство должно было рапространить свою славу по всей земле, чтобы язычники могли восхищаться и, возможно, подвергаться обращению:

Ис., 49: 6. …Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли.

Очевидно, Павел начинал рассматривать себя как свет народов, о котором говорил Второ-Исайя.

Ликаония

Несмотря на завоевание обращенных, еврейская оппозиция была достаточно большой, чтобы выдворить Павла и Варнаву из Антиохии в Писидию. Они направились на юго-восток, пройдя примерно 80 миль:

Деян., 13: 51. …пошли в Иконию.

Икония была главным городом региона Малой Азии, называемого Ликаонией, который находился к востоку от Писидии и к северу от Киликии и который, подобно последним двум, в 25 г. до н. э. стал римским городом. Из тех городов, которые Павел посетил в первом миссионерском путешествии, Иконий сохранился лучше всех. Это — восьмой из крупнейших городов современной Турции, с узнаваемым названием Кония и с населением более 120 тысяч жителей.

В Иконии Павел и Варнава проповедовали, и последовавшие обращения снова пробудили опасную ярость у главенствующих там иудеев. Миссионеры снова двинулись в путь, на сей раз далеко на юг:

Деян., 14: 6. Они… удалились в Ликаонские города Листру и Дервию и в окрестности их…

Эти города, находившиеся в 50 и 30 милях соответственно к югу от Икония, являются важными в истории только благодаря их посещению Павлом.

В Листре Павел исцеляет калеку, и толпы язычников тут же объявляют миссионеров богами:

Деян., 14: 12. И называли Варнаву Зевсом, а Павла Ермием, потому что он начальствовал в слове.

В более поздних греческих мифах было принято рассказывать о путешествиях на землю Зевса (на латыни — Юпитера) и Гермеса (на латыни — Меркурия). Наиболее известным подобным рассказом в наше время является история Филемона и Бавкиды, бедной пары стариков, живших в Малой Азии. Когда Зевс и Гермес появились в скромном облике, эта пара, когда их соседи отвергли богов, предложила им все свое гостеприимство. В результате соседи были наказаны, а бедная хижина Филемона и Бавкиды была превращена в красивый храм, в котором они стали служить в качестве священника и священнослужительницы, и в дальнейшем им подарили благо закончить свою жизнь вместе и остаться после смерти соединенными навеки.

Одним поколением ранее во всем римском мире была известна история, рассказанная римским поэтом Овидием, и, должно быть, она представляла особый интерес для жителей Малой Азии.

Тот факт, что Варнаву считали Зевсом, а Павла — Меркурием, часто интерпретируется как означающий, что Варнава представлял выдающееся явление, в то время как Павел — нет. Фактически обычно предполагается, что у Павла был невысокий рост и нерасполагающий вид, и, кроме того, болезненный.

Павел сам выделяет свои собственные физические недостатки, возможно, из скромности, а возможно, использует это как ловкий стратегический прием. Так, во Втором послании к коринфянам он описывает своих противников, говоря:

2 Кор., 10: 10. Так как некто говорит: «в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна»…

Возможно, это была сократическая ирония Павла, которая заключалась в том, чтобы намеренно выставить себя в явно худшем виде, чем в действительности, чтобы произвести реакцию, которая сделает его, по-видимому, лучше, чем он выглядел бы в противном случае. Ибо речь его была совсем не незначительна, судя по ее воздействию на аудиторию.

Это показывает уже сам тот факт, что он был назван Гермесом, «потому что он был главным оратором». Действительно, сравнение Павла с Гермесом может считаться скорее в его пользу, чем наоборот. При посещении земли Зевсом и Гермесом, как рассказывается в греческих легендах, Зевс, как главный бог, возможно, считал ниже своего достоинства делать больше, чем просто величественно и милосердно наблюдать, оставив всю деятельность Гермесу. Возможно, теперь таково было положение и у миссионеров. Варнава, все еще номинальный глава группы, но обеспокоенный действиями Павла среди язычников, возможно, все больше отходил в глубокое молчание, в то время как его предполагаемый подчиненный Павел, должно быть, говорил в каждом новом случае с постоянно увеличивающейся уверенностью.

Конечно, иногда Павел говорит о какой-то своей немощи:

2 Кор., 12: 7. И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился.

Что это за «жало в плоть», явно не говорится. По-видимому, Павел не любил говорить об этом и, по-видимому, считал, что его слушатели так или иначе прекрасно знают об этом и им нет нужды знать подробности.

Предполагается, что это какой-то вид вялотекущей болезни, периодически «поражающей» его и выводящей его из рабочего состояния. Так, в одном месте он говорит:

1 Кор., 2: 3. …и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете.

Возможно, это его метафорический способ сказать, что он вошел в христианское сообщество, чтобы проповедовать, не в тщеславии и самоуверенности, а с робкой застенчивостью, боясь противостоять тем, кто, должно быть, знал намного больше, чем он. Если это так, то это также была сократическая ирония, так как нет и следа подобной робкой застенчивости во всех речах и деяниях, приписываемых Павлу, как до, так и после его обращения.

С другой стороны, некоторые интерпретируют это как относящееся к его болезни, возможно, к дрожи, вызываемой приступами малярии.

Кроме того, некоторые предположили, что Павел страдал от приступов эпилепсии. Они случались бы, конечно, периодически, а так как эпилепсия, как предполагалось, была вызвана одержимостью бесами, то как раз Сатана мог считаться буквально «поражающим» его во время этих приступов.

Некоторым подтверждением этой мысли служит замечание Павла в речи перед иудеями Иерусалима, в которой он описывал свои религиозные переживания. В одном месте он сказал:

Деян., 22: 17. Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в храме, пришел я в исступление…

Конечно, существует множество причин помимо эпилепсии для появления исступления, но если Павла считать эпилептиком, то становится возможным доказать, что произошедшее около Дамаска было серьезным эпилептическим приступом, который повлек за собой галлюцинацию, которую Павел интерпретировал как явление Иисуса. Если это так, то в этом случае по крайней мере эпилепсия изменила ход развития всего мира.

Тем не менее, все подобные аргументы насчет физической внешности Павла и состояния его здоровья опираются на весьма ненадежные основания. Если вместо этого мы примем во внимание бесконечную энергию Павла, путешествия, которые он выдерживал, невзгоды, которые он преодолевал, то мы можем предположить только то, что это был человек феноменальной силы и здоровья.