Лактанций - Творения

• Название: Творения
• Автор: Лактанций
• Жанр: Религия

Литературное наследие Лактанция — классический образец латинской христианской патристики, и шире — всей позднеантичной литаратуры. Как пишет Майоров задачей Лактанция было «оправдать христианство в глазах еще привязанной к античным ценностям римской интеллигенции», что обусловило «интеллектуально привлекательную и литературно совершенную» форму его сочинений.

В наше собрание творения Лактанция вошли: «Божественные установления» (самое известное сочинение Лактанция, последняя по времени апология хрисианства), «Книга к исповеднику Донату о смертях гонителей» (одно их самых известных творений Лактанция, несколько тенденциозное, ярко и живо описывающие историю гонений на христиан от Нерона до Константина и защищающее идею Божественного возмездия; по жанру — нечто среднее между памфлетом и апологией), «Легенда о Фениксе» (стихотворение, возможно приписываемая Лактанцию ложно, пересказывающее древнеегипетскую легенду о чудесной птице, умирающей и возрождающейся, кстати «Легенда о Фениксе» оказала большое влияние на К. С. Льюиса и Толкина), «О Страстях Господних» (очень небольшое сочинение, тема которого ясна по названию — интересна его форма — это прямая речь ХристаЮ рассказывающего о Себе: «Кто бы ни был ты, входящий в храм — приближаясь к алтарю, остановись ненадолго и взгляни на меня — невиновного, но пострадавшего за твои преступления; впусти меня в свой разум, сокрой в своем сердце. Я — тот, кто не мог взирать со спокойной душой на тщетные страдания рода человеческого и пришел на землю — посланник мира и искупитель грехов человеческих. Я — живительный свет, когда-то озарявший землю с небес и теперь снова сошедший к людям, покой и мир, верный путь, ведущий к дому, истинное спасение, знамя Всевышнего Бога и предвестник добрых перемен»).

---

Нету богов у тебя, коль есть разум; мы сами, Фортуна, Чтим тебя божеством, помещая в обители неба.[390]

18. Итак, глупость, заблуждение, слепота и, как говорит Цицерон, незнание причин событий создали имена Природы и Фортуны. 19. Однако как философы не знают своего противника, так не знают они и добродетели, знание которой происходит из знания противоположного. 20. Ибо никто не может снабдить себя верным оружием, если не знает врага, против которого нужно вооружаться. И не может одержать верх над противником тот, кто в сражении видит не истинного врага, а лишь его тень. Ибо будет побежден тот, кто сражается не с тем врагом и кто не предвидит удара, направленного против его жизненных сил, и не остерегается этого удара.

30. 1. Я показал, насколько позволяла моя заурядность, что путь философов весьма далек от истины. Тем не менее, я понимаю, насколько много я упустил, но ведь я и не вел специального рассуждения против философов. 2. Я для того вынужден был отклониться в сторону, чтобы показать, сколь многие и сколь великие умы усердствовали во лжи, чтобы никто, отказавшись вдруг от ложных религий, не вздумал обратиться к философам, как бы стремясь найти [у них] что‑то достоверное. 3. Стало быть, у человека одна надежда, одно спасение — в учении, которое мы защищаем. Вся мудрость человека только в том, чтобы познавать и почитать Бога. Это наша догма, это основная мысль. 4. И вот, каким только могу, голосом свидетельствую, провозглашаю, утверждаю, что здесь, именно здесь находится то, что все философы ищут всю свою жизнь и все же не могут отыскать, обнаружить, узнать, так как либо держались ложной религии, либо совершенно отвергали всякую. 5. Пусть будут отвергнуты все те, кто не обустраивает человеческую жизнь, а разрушает ее. Ведь чему они могут научить? Или в чем могут наставить, если сами себя ни в чем еще не наставили? Кого они, больные, могут излечить, кого они, слепые, могут вести? Мы же все, кто заботится о мудрости, собираемся здесь. 6. Будем ли мы ждать, пока Сократ что‑нибудь узнает? Или пока Анаксагор в потемках обнаружит свет? Или пока Демокрит извлечет истину из колодца? Или пока Эмпедокл расширит „узкие пути“ в свою душу? Или пока Аркесилай и Карнеад[391] что‑нибудь увидят, почувствуют и осознают? 7. Смотри, голос с неба открывает нам истину и дает нам свет ярче самого Солнца. Зачем нам быть врагами себе и отказываться принимать мудрость, которую ученые люди, употребив на ее поиск [все] свои годы, не могли обнаружить? 8. Кто хочет быть мудрым и счастливым, пусть услышит голос Божий, пусть узнает справедливость, пусть откроет тайну рождения своего, пусть презрит человеческое и примет божественное, чтобы достичь того высшего блага, ради которого рожден. 9. После того как были разоблачены все религии и опровергнуто все то, что обычно говорится или может быть сказано в их защиту, после того как были изобличены учения философов, нам следует открыть путь к истинной религии и мудрости, поскольку, как я покажу, обе они связаны вместе. Необходимо, чтобы мы защитили истинную религию доводами, примерами и надлежащими свидетельствами и доказали, что у нас нет никакой глупости, в которой нас не перестают упрекать те знаменитые почитатели богов, а вся она — у них. 10. И хотя в первых книгах, когда я уличил ложные религии, и в этой, когда я ниспроверг ложную мудрость, я уже показал, где находится истина, тем не менее, следующая книга еще точнее покажет, какая религия и какая мудрость являются истинными.

Книга IV. ОБ ИСТИННОЙ МУДРОСТИ

1.1. Мне, размышляющему и душой своей постоянно обращающемуся к прежнему состоянию рода человеческого, приходится видеть [это состояние] как чудесным, так и постыдным, ибо неразумием одного века, когда были приняты различные религии и появилось поклонение множеству богов, [люди] внезапно ввергли себя в такое неведение, что истина удалилась с глаз, и люди перестали держаться и религии истинного Бога, и человеческого разума, и искали [они] высшее благо не на небесах, а на земле. 2. И поэтому счастье прежних веков, конечно, ушло. И [люди] начали, оставив Бога — Родоначальника и Творца всего, почитать бесчувственные творения рук своих. К чему привел этот проступок, или какие пороки он принес, объяснят факты.

3. Так, люди, отвернувшись от высшего блага, что составляет блаженство и вечность, [отвратившись от него] на том основании, что его нельзя ни видеть, ни осязать, и нельзя постичь, и лишившись добродетелей этого блага, которые даруют бессмертие, обратились к порочным и тленным богам, и занялись теми делами, которые украшают лишь тело, питают его и приносят ему наслаждение, и находили себе в осязаемых божествах и благах смерть вечную, поскольку тело, |т. е. занятие только телесным], способствует смерти всего. 4. За подобными религиями последовали несправедливость и нечестивость, как то и Должно было случиться. Ибо люди перестали взоры свои обращать к Небу, но, устремив мысли к низменному, прильнули как к религии [земной], так и к земному благу. 5. Последовали [затем] разлад рода человеческого, ложь и всеобщее бесчестие; предав забвению вечное и чистое благо, которого люди только и должны жаждать, они стали больше стремиться к временному и краткому, предпочитая вере отвратительное зло, поскольку оно доступнее.

6. Так, жизнь человеческую, озаренную в предшествующие века лучезарным светом, покрыли мгла и темнота; и после того как исчезла мудрость, люди начали себе присваивать имена мудрецов, что и подобало такой испорченности. 7. Прежде же никого мудрецами не называли, поскольку все ими были [в равной мере]. О, если бы имя это, принадлежащее ныне немногим, силу бы свою обрело среди народа! 8. Вероятно, те немногие мудрецы могли бы либо своим дарованием, либо авторитетом, либо усердным побуждением [к добродетели] освободить народ от пороков и блужданий. Но до такой степени мудрость угасла, что высокомерие тех, кто принял на себя имя ее, ясно показало, что никто из них мудрецом не был. 9. И все же прежде, чем было открыто то, что называется [сегодня] философией, жили, как говорят, семь мудрецов, которые заслужили считаться и называться первыми мудрецами, ибо стали они рассуждать и спорить о вопросах природы. 10.0, ничтожный и несчастный век, когда на всей земле жило лишь семеро, заслуживших у людей имя мудрецов! Но ведь никто не может назвать человека мудрецом, кроме самого мудреца. 11. Если же все прочие, за исключением тех мудрецов, были глупцами, то и они сами мудрецами не были, ибо никто по суду глупцов не может считаться мудрым. 12. Настолько далека от них была мудрость, что после тех [мудрецов], хотя и знание возросло и многие и великие умы были постоянно направлены к познанию, истина не была ни открыта, ни постигнута. В самом деле, после тех семи мудрецов удивительно каким рвением к поиску истины загорелась вся Греция. 13. И все же [греки], первыми открыв имя мудрости, считали себя не мудрецами, но именовались ревнителями мудрости. Тем самым они порицали за обман и глупость тех, кто незаслуженно принимали на себя имя мудрецов, и в то же время осуждали себя за незнание истины, существование которой они не отрицали. 14. Ибо всякий раз природа вещей, словно завесой, прикрывалась от умов их, и они не могли ничего открыть разумом, говоря обычно, что они ничего и не знают, и не могут познать. Поэтому, отчасти верно оценивая себя, они оказались более мудрыми, нежели те, которые мнили себя мудрецами.

2.1. А потому, если и те, кто называли себя мудрецами, а также их последователи, которые не боялись признать своего неведения, мудрецами не были, что остается, как не признать, что мудрость следует искать в другом месте, если там, где ее искали, она не была найдена. Что же было причиной того, что столько времени такое множество мыслителей, прилагая огромные усердие и старание, не открыли то, чего искали, если не то, что философы те искали мудрость за ее пределами? 3. Они, обойдя и изучив все, никакую мудрость нигде не открыли, но было ясно, что где‑то она [все‑таки] должна быть. Однако искать следовало там, где звучит имя скудоумия, под покровом которого Бог, не открывая тайну Своего божественного творения, спрятал сокровищницу мудрости и истины. 4. Я обычно удивляюсь, как Пифагор, а позже и Платон, воспламененные стремлением обнаружить истину, достигли египтян, магов и персов, желая познакомиться с ритуалами и священными обрядами тех народов (ведь догадывались они, что мудрость сокрыта в религии), и лишь до иудеев не дошли, в земле которых в то время находилась мудрость и куда они могли без труда дойти. 5. Но, я полагаю, направленные Божественным Провидением в другую сторону, они не могли узнать истину, поскольку еще не наступило время, чтобы религия истинного Бога и справедливость стали известны чужеземцам.

Но все же Бог решил с приближением конца времен послать с небес великого вождя, чтобы тот открыл отнятую у вероломного и неблагодарного народа истину чужеземцам. Об этом я намерен говорить в данной книге, но прежде покажу, что мудрость столь прочно связана с религией, что невозможно отделить одну от другой.