Вольфганг Ешке - Ожерелье

• Название: Ожерелье
• Автор: Вольфганг Ешке
• Издательство: Захаров
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0755-3

Вольфганг Ешке родился в 1936 году в Течени (в нынешней Чехии), сейчас живёт в Мюнхене. В 1959 году появился его первый рассказ «Die Anderen». В 1969 году он стал редактором «Литературного словаря для детей»; с 1970-го по 1972 год в качестве свободного сотрудника Вольфганг Ешке был составителем серии «Научная фантастика для знатоков» в издательстве «Лихтенберг», а с 1973 года — в издательстве «Вильгельм Хейне», и нашёл в этом, как потом оказалось, своё основное призвание: многие годы он отбирал для публикации в Германии важнейшие произведения научной фантастики, к тому же организовал составление более ста антологий рассказов — столь важной для научной фантастики формы, создав тем самым широкий форум и выстроив самую значительную в своё время в Европе серию «Хейне-НФ». Можно без преувеличения сказать, что без Вольфганга Ешке научная фантастика в Германии была бы другой; он, как никто другой, формировал её литературный ландшафт. Это отразилось и на необозримом списке его наград: как издатель международной научной фантастики он получил в 1987 году «Harrison Award», а в 1992 году — итальянскую «Premio Futuro Europa», по совокупности заслуг в 1999 году — французскую премию «Утопиа» и в 2000 году — премию им. Курда Лассвитца — премию, которой Вольфганг Ешке (кстати, с первых часов член Клуба научной фантастики Германии, а теперь уже и почётный его член) был отмечен не меньше пятнадцати раз, с меньшим интервалом, чем кто-либо другой, и практически во всех возможных категориях.

Доминирующая функция Вольфганга Ешке как составителя постоянно оставляла в тени тот факт, что он и сам выдающийся автор научной фантастики. Его захватывающий первый роман «Der letzte Tag der Schöpfung» («Последний день творения») вышел в 1981 году и имел оглушительный успех не только в Германии, но и за её пределами: он был переведён на французский — честь, которой после этого почти двадцать лет не удостаивался ни один немецкий научно-фантастический роман. К числу его самых известных романов, повестей и сборников рассказов относятся «Der Zeiter» («Временник») (1970), «Osiris Land» (1986), «MIDAS und die Wiederauferstehung des Fleisches» (1989) и «Schlechte Nachrichten aus dem Vatikan» (1993). Переводы его книг были изданы в Англии, Франции, США, тогдашней ЧССР, в Италии, Польше, Испании, Румынии, Болгарии и Венгрии. Наряду с рассказами Вольфганг Ешке писал и радиопьесы, которые необычным, впечатляющим образом разрабатывали животрепещущие темы времени.

(А. Эшбах)

---

— Выше! — приказал посланник старшине, нервно потрясая руками.

Ветер был ледяной. Он всё быстрее гнал нас к скалистому краю террасы. Рулевые канаты волочились по гладкой каменной площадке, а затем упали в пустоту. Теперь под нами была пропасть: пустое пространство до самых четырёхтысячников предгорья.

Педальеры налегали на педали изо всех сил, пытаясь стабилизировать барку. Небо над нами наполнилось звёздами, и могучий тёмный образ монастыря, казалось, привстал им навстречу. Мы опускались в темноту. Старшина только что зажёг один фонарь на корме, а второй поднимал на мачту, когда над нами раздался душераздирающий вой. Педальеры замерли на полуобороте. Старшина поднял голову и прислушался.

— Что это? — спросил посланник.

Я пожал плечами. Пронзительный вой над нами нарастал, переходя в жалобный крик, а горное эхо его умножало, пока не заполнило им всё пространство между вершинами у нас над головой.

— Это… это может быть причитание над покойником, оплакивание умершего, о подобном вспоминали первые поселенцы. Причитания монастыря.

— Причитания монастыря? — Он помотал головой, не веря. — Вы имеете в виду эту вонючую старую тыкву?.. И чью же смерть он оплакивает?

— Боюсь, это Кешра не пережила сегодняшних треволнений.

Капитан бросил на меня взгляд, полный отвращения.

— Это страшилище и раньше было скорее мёртвое, чем живое, — сказал он. — Но если даже так, это ещё не причина, чтобы эти парни сидели на своих сёдлах вхолостую. Скажите старшине, пусть его люди выровняют лодку!

— Умерла их богиня, сэр. Их скорбь…

— К этому у меня очень мало сочувствия, понимаете? Вы что, не видите? Мы же падаем!

Старшина скорбно раскачивался. Он уже успел распустить узел на затылке, и длинные волосы покрывали его, как развевающийся чёрный плащ.

— Сделайте же что-нибудь! — крикнул капитан. — Приведите этого парня в чувство!

Краем глаза я заметил, что педальеры вскочили с сёдел, выскользнули из своих клеток и карабкались на борт. Хоть картезиане и были всего лишь метрового роста, но двигались невероятно проворно. Такие миролюбивые маленькие существа вдруг превратились в маленькое опасное оружие. Они стонали и рычали, как в приступе бешенства.

Лодку неуправляемо несло, а потом она закружилась волчком так сильно, что я не удержался на ногах, и меня отшвырнуло к бортовым поручням. Я на мгновение глянул вниз, в темноту. Под нами было восемь тысяч метров свободного падения. Потом я увидел в свете кормового фонаря, как нас пронесло мимо скалистой стены. Она была так близко, что мы только чудом за неё не зацепились.

— Расстрелять их! — гневно крикнул капитан.

— Мы безоружны, — крикнул я в ответ.

Стена скалы снова мелькнула у нас перед носом. Вымпелы полоскались и вились вокруг палубы. Косой ветер, налетая резкими порывами, всё быстрее увлекал нас в бездну. Барка просела на корму. Я крепко вцепился в поручни. Кормовой фонарь погас. Воцарилась тьма. Над нами сверкали звёзды — головокружительные и пугающе яркие.

— Да сделайте же что-нибудь, наконец!

— Что я должен сделать, капитан?

— Хотя бы не подпускайте ко мне этих выродков!

Я повернулся к ним. Они образовали полукруг и угрожающе набычились. В их лицах произошла пугающая перемена. Это был «взгляд». В сообщениях первых поселенцев упоминалось нечто подобное. Мигательная перепонка, которая заволакивала пеленой глаза картезиан, придавая им это отсутствующее, мечтательное выражение, вдруг поднялась и обнажила жуткий взгляд. Куда только подевалась их миролюбивая погружённость в себя! На меня смотрели глаза, словно выточенные из оникса, — чёрные, враждебные, холодные и гладкие. Глаза хищной птицы — безжалостные и насторожённые.

Я был настолько поражён таким внезапным превращением, что медлил на секунду дольше, чем было можно. В этот момент они и набросились на меня.

Что-то ударило меня в грудь — должно быть, после этого я потерял сознание.

— Нет, вы не потеряли сознание, месье Паладье, — сказала она и разлила остатки шоколада в маленькие прозрачные фарфоровые чашки на приставном столике. — О, да он уже остыл. Сейчас я сделаю свежий. — Она поставила чашки и кофейник на поднос и поднялась. — Капитан Уилберфорс рассказал мне, что вы сражались как настоящий воин. Что вы отбивались от нападавших голыми руками и прикрывали его собой, так что он сумел у вас в тылу посадить барку в долину. Он хоть и водил всю жизнь только космические корабли, как он мне признался, но принцип был ему знаком.

— Он произвёл аварийную посадку, как я смутно припоминаю.

— Ну, от барки месье Фребильона остались одни обломки, зато все участники отделались сравнительно легко.

— А картезиане — старшина и четверо его педальеров?

— Их и след простыл, как только они оказались внизу.

Она вынесла поднос на кухню.

Мой взгляд упал на портрет Александра Галопена, выполненный в полный рост. Он смотрел на меня с этого портрета из-под мохнатых чёрных бровей строго и с некоторым сомнением, но всё же поднял руку, приветствуя меня, когда его сенсоры зарегистрировали, что я повернулся к нему. Старик Галопен соорудил первые солнечные фермы на орбите, от них заряжались энергией промысловые суда в мелководных морях и соляных топях. Он много сделал для городов на Внутреннем море, и в основном благодаря именно популярности отца его дочь была избрана мэром Аркашона после его трагической гибели.

В этой гостиной не только его анимированный портрет в широкой золотой раме занимал доминирующее положение, здесь всё несло на себе его отпечаток. Он присутствовал в тёмной обшивке стен, инкрустированной черепаховым рогом, в резной мебели, отделанной красными и синими панцирями маленьких омаров, и в перламутровом полу, стыки которого были залиты золотом.

День клонился к вечеру. Я наблюдал за пауками, которые усердно плели на окнах свои сети, чтобы защитить помещение от вечернего налёта насекомых.

Она вернулась из кухни и налила нам свежего горячего шоколада. Меня завораживали её пластичные движения. На ней был лёгкий белый, почти прозрачный шёлковый хитон, под которым прорисовывалась её высокая, стройная фигура. Она села рядом со мной.

— Я прослушала вашу книгу и много почерпнула из неё. Хочу поблагодарить вас за науку.

— А я благодарю вас за приглашение, сударыня. Это для меня большая честь.

Я отпил горячего шоколада. Глоток благодатно растёкся в моей всё ещё не зажившей груди.

— Вы пишете, что первая Кешра, которая появилась в этом мире, принесла монастырь с собой.

— Так гласят легенды. Она принесла его в горсти. Она решила обосноваться в горах и вырастила из него своё жилище. Когда вокруг неё собрались первые приверженцы, он стал расти дальше, чтобы всем дать пропитание и кров.

— Откуда она появилась?

— Этого не знает никто. И как она попала в этот мир, видимо, навсегда останется тайной.

— Она принесла картезианам мир.

— Да, — сказал я, — поскольку жители этой планеты тысячелетиями были втянуты в кровавые войны. Она подействовала на них так, что агрессия исчезла. Как ей это удалось… это проблема, с которой мы и столкнулись, сударыня.

— Она решила постоянно возрождаться в образе жительницы этого мира, чтобы поддерживать мир.

— Да, это так.

— И это ожерелье… — Она подняла руку. — Оно состоит из возрождённых богинь?

— Да, сударыня. Это трансформированные смертные останки её предшественниц. Первая Кешра научила своих приверженцев совершать эту транссубстанциацию[2] в кристаллы. Восемьдесят три тела, оправленных в серебро. Через эту цепь каждая возрождённая Кешра якобы поддерживает контакт с праматерью.

— Через временной промежуток в сотни тысяч лет?

— Как минимум.

— А мы разорвали эту связь.

— Боюсь, да.

— Хотелось бы, чтоб вы ошибались, иначе мы окажемся в безвыходной ситуации. Мы не можем жить здесь в состоянии постоянной осады, а у Флота нет возможности эвакуировать людей. Да и куда? Орбитальные комплексы способны принять лишь малую часть. Но тем хуже тогда придётся оставшимся. Несмотря на это, в некоторых городах, насколько мне известно, уже существуют секретные приоритетные списки, кого в случае эвакуации нужно иметь в виду в первую очередь.

— Невероятно.

— Ну почему же, это очень человечно, мой дорогой Паладье. Типично человеческое отношение.

— Идею покинуть планету мы можем выбросить из головы.

— Я тоже так считаю, но какая у нас альтернатива? Вы думаете, нам удастся чего-нибудь достичь переговорами с аборигенами?

Старик Галопен вытянул губы трубочкой и недовольно поглядывал на нас сверху вниз.

— С кем нам вести переговоры? Царит полная анархия. Тотальный хаос. Нет никакого полномочного представителя. Правда, есть несколько военачальников или вожаков, но на их слово нельзя положиться. Либо нет никакой уверенности, что назавтра их не свергнут или не убьют. Картезиане больны. Это как лихорадка, которая свирепствует в их телах. Они не в себе.