Александр Колмогоров - Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

• Название: Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой
• Автор: Александр Колмогоров
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7784-0421-2

В книге правнука ныне забытой русской писательницы Н. А. Лухмановой (1841–1907) и праправнука главного сибирского кожевенника Ф. С. Колмогорова (1824–1893) представлена увлекательная история семейных хроник, уходящих корнями в XI–XVI века.

Рассказы о бурной, почти авантюрной жизни «неистовой Надежды», приведшей ее на русско-японскую войну, о судьбах ее незаконнорожденных детей, а затем и внуков, среди которых немало людей известных и чрезвычайно интересных, их дневники, письма, стихи, воспоминания — все это читается на одном дыхании. На страницах книги читатель найдет и малоизвестные факты биографии музы Н. Гумилева — Татьяны Адамович, а также ее брата — поэта Георгия Адамовича.

Впервые представлены не публиковавшиеся ранее материалы из центральных и региональных архивов, музеев, семейного архива автора и других источников.

---

В архиве Марии Адамович сохранилась дарственная фотография брата (Владивосток, 1900 г.). На обороте портрета 33-летнего красавца-капитана во весь рост в белоснежной морской форме (с кортиком у бедра) можно прочесть и автограф-шарж, говорящий сам за себя о его владельце:

Что толку мне в науках,
На что мне ум, талант,
Когда я в белых брюках:
So schick und elegant!

Чтобы расслабиться от жёсткой военной дисциплины, Дмитрий Афанасьевич в конце октября наконец-то решился взять отпуск без содержания и съездить в Петербург к матери, фотография которой всегда стояла на его письменном столе в зрелые годы жизни. Не к жене с детьми, которых он оставил в Астрахани, а именно к матери, питая к ней с детства необъяснимо-болезненное чувство любви. Боготворя её и никогда не осуждая её поступков, замужеств, разводов, фактически лишивших всех детей полноценного родительского семейного счастья, он, казалось, предчувствовал, что материнские гены, вспененные морской романтикой, проявятся в его судьбе аналогичными бурями страстей. И они не заставили себя ждать…

Длительная разлука моряка с женой оказалась не тем ветром, который раздувает чувства в пламя, а тем, что гасит случайные отношения, обрекая на страдания ни в чём не повинные детские души. Много позже в одном из писем к Борису Адамовичу жена Дмитрия Лухманова (Надежда) признавалась: «…Я не обвиняю Митю. Во многом была виновата моя молодость и неопытность…»[368]

Существует мнение, что любить женщин «по-настоящему» могут только моряки, поэтому в каждом порту их и ждут жёны… К 1900 году относится знакомство Дмитрия Афанасьевича во Владивостоке с семейством морского чиновника И. Р. Баженова, где он встретил незамужнюю сестру хозяйки дома — Веру Николаевну Де-Лазари — из многодетной семьи начальника омского жандармского управления[369]. Свидания с 25-летней стройной девушкой, очень похожей на гречанку, вскоре переросли в отношения с далеко идущими последствиями…

Из письма Веры Николаевны Дмитрию Афанасьевичу от 24 июня 1901 года:

Родной, милый Митюшка! Продолжается вторая половина второй части нашего романа. А третья будет в декабре. Всего 6 месяцев осталось нам мучиться. Ты забыл у нас мелкие вещи, в том числе и свои жеребячьи духи. Вся совсем, совсем твоя Веруся[370].

В конце ноября громадный океанский грузо-пассажирский пароход Русского Восточно-Азиатского общества «Маньчжурия», на который ДА. Лухманову удалось наняться на один рейс дублёром старшего помощника, вышел из Владивостока. В начале января 1902 года корабль бросил якорь в одесском порту, откуда до столицы было уже рукой подать…

Во главе Московского военного госпиталя

К апрелю 1895 года вторая семья В. М. Адамовича значительно пополнилась.

После первенца Владимира Елизавета Семёновна родила в Москве ещё троих детей — дочерей Ольгу[371], Татьяну[372] и младшего сына Георгия[373]. В отличие от своих незаконнорожденных детей от первого брака, новое поколение наследников отец решил учить польскому языку. По воспоминаниям младшей дочери для них на лето приглашали польку — выпускницу Московского университета.

Высочайше пожалованные ордена Св. Станислава 2-ой, Св. Владимира 4-ой и Св. Анны 2-ой степеней красноречиво подчёркивали и служебные успехи офицера. Засидевшемуся в уездных воинских начальниках полковнику была предложена административная должность начальника Московского военного госпиталя, основанного Петром I ещё в 1706 году «за рекой Яузою против Немецкой слободы». Ныне это Главный клинический госпиталь им. Академика Н. Н. Бурденко, отметивший в 2006 году свой 300-летний юбилей. 4 мая 1898 года Виктор Михайлович принял новое назначение и переехал с семьёй в двухэтажный кирпичный дом с садом на территории медицинского учреждения.

К этому времени строительство военной больницы было почти завершено, и ему достались лишь возведение последнего каменного барака на 50 коек для заразных больных и завершение устройства канализации всего комплекса[374]. Тем не менее, усердие руководителя, целиком отдавшего себя новому поприщу, было замечено и оценено орденами Св. Владимира 3-ей, Св. Станислава 1-ой степеней и производством за отличие в генерал-майоры по армейской пехоте (с годовым денежным содержанием в 3600 рублей).

Исполняя служебные обязанности и будучи отцом большого семейства, генерал Адамович возглавлял и Общество вспомоществования нуждающимся воспитанникам 1-го Московского кадетского корпуса,[375] из стен которого и сам когда-то вышел в армейскую жизнь.

Из писем отца к сыну Борису. От 24 апреля 1900 года:

…21-го внезапно в 10 ½ утра приехал Государь. Осмотрел всё и остался доволен, хотя газеты пишут иначе. Его последние слова, обращённые ко мне перед отъездом, были: «Госпиталь в отличном состоянии, пища хорошая. А чистота и воздух такие, что если бы мне завязали глаза и провели сюда, я никогда не сказал бы, что нахожусь в больнице…» Осчастливил меня пожатием руки. И в приказе по госпиталям Московского военного округа[376] ген. — майор Бартоломей (инспектор) отметил тоже. К сожалению, жена и дети болеют по второму разу…[377]

От 2 мая 1900 года:

…6 мая еду в Миргород на 3–4 дня. Надо приготовить Петровцы к общему приезду семьи. Наши все понемногу поправляются, но кашляют по слабости…[378]

От 7 апреля 1901 года:

… В среду 11-го в 12.00 еду по Курской дороге в Петровцы дней на 10–15. Приглашаю ехать вместе. Расходы мои.

Ты дорог мне, мой милый Боря.
Успех твой — гордость для меня.
Молюсь, чтоб ты не видел горя,
И верь, надейся на себя! Папа.[379]

Влияние Елизаветы Семёновны — ученицы самого А. Г. Рубинштейна[380] — на пожилого мужа и детей совершенно преобразили быт семьи по мере роста её благосостояния. В доме появились гувернантка-француженка, учитель музыки, много внимания уделялось чтению, танцам, театрам. Все дети прекрасно говорили по-французски. К гимназии их готовили нанятые учителя.

Без преувеличения можно заметить, что именно благодаря упорству и способностям матери в воспитании детей из этой семьи вышли такие известные в Европе личности, как Татьяна и Георгий Адамовичи, о которых мы скажем ниже.

К сожалению, Виктор Михайлович не узнает об этом. Его здоровье резко ухудшится к середине февраля 1903 года. Из письма к сыну Борису в Варшаву от 12 февраля 1903 года:

… Отпросись и приезжай немедленно. О чём прошу и командира полка.

Отец.[381]

14 февраля Борис Викторович выехал в Москву и находился рядом с больным 2 недели. На этот раз обошлось. Но 2 апреля телеграмма Елизаветы Семёновны вновь позвала его в дорогу.

Отец пожелал ехать в родовое миргородское имение, всё ещё надеясь на лучшее. К сожалению, чуда не произошло. 21 апреля 1903 года на 64-м году жизни В. М. Адамович скончался от старческой астмы на руках близких и был похоронен на погосте Преображенской церкви села Петровцы.

Много позднее сын Георгий вспомнит об этом:

Пора собираться. Светает.
Пора бы и двигаться в путь.
Две медных монеты на веки,
Скрещенные руки на грудь.

Панихида по «ушедшему» директору была отслужена 22 апреля в Скорбященской церкви военного госпиталя протоиереем А. А. Копецким. Отдали дань памяти усопшему «Московские ведомости»[382] и «Московский листок»[383], поместившие скромные некрологи об этом сердечном и прямом человеке.

Высочайший приказ по Военному министерству «Об исключении из списка», подписанный в Царском Селе 3 мая 1903 года, поставил последнюю точку в служебной карьере генерала.

Его усердие (в походах и сражениях не участвовал, но выслужил 45 лет, 3 месяца и 17 дней) не было забыто после смерти. По прошению вдовы, представлению Главного штаба и с согласия министра финансов С. Ю. Витте многодетной семье покойного была назначена повышенная пенсия в 1145 рублей в год, как полагалось семье генерал-лейтенанта, вместо начисленных 860 рублей. Были зачтены командировка в Болгарию, труды в первой переписи населения России в 1897 году, экономия (свыше 100 тысяч рублей) сметы затрат по содержанию госпиталя в бытность его директором.

Семья генерала, помимо основной пенсии, получила и дополнительное пособие в 1290 рублей в год от эмеритальной кассы[384] сухопутного ведомства, из чего в совокупности и сложился основной источник их материального обеспечения до полного совершеннолетия детей.

В уважение заслуг покойного главы семейства Военным Министерством в 1910 году была сохранена пенсия достигшей совершеннолетия Ольге Адамович (по болезни), которая в 1911 году была увеличена до 190 рублей 83 копеек в год[385].