Александр Колмогоров - Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

• Название: Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой
• Автор: Александр Колмогоров
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7784-0421-2

В книге правнука ныне забытой русской писательницы Н. А. Лухмановой (1841–1907) и праправнука главного сибирского кожевенника Ф. С. Колмогорова (1824–1893) представлена увлекательная история семейных хроник, уходящих корнями в XI–XVI века.

Рассказы о бурной, почти авантюрной жизни «неистовой Надежды», приведшей ее на русско-японскую войну, о судьбах ее незаконнорожденных детей, а затем и внуков, среди которых немало людей известных и чрезвычайно интересных, их дневники, письма, стихи, воспоминания — все это читается на одном дыхании. На страницах книги читатель найдет и малоизвестные факты биографии музы Н. Гумилева — Татьяны Адамович, а также ее брата — поэта Георгия Адамовича.

Впервые представлены не публиковавшиеся ранее материалы из центральных и региональных архивов, музеев, семейного архива автора и других источников.

---

С безвременной кончиной Григория Филимоновича единственным директором-распорядителем недвижимости и капиталов ТД «Ф. С. Колмогорова Наследники» становится бездетный вдовец Фёдор Филимонович. Но, не обладая энергией и хваткой коммерсанта, он видит своё будущее на общественном поприще… в самой столице империи!!!

В возможности такого развития событий его, видимо, убедили лавры избранного от Тобольской губернии в члены первой Государственной думы выпускника Московской практической академии коммерческих наук, личного почётного гражданина, распорядителя и члена ТД «И. П. Колокольникова Наследники» — С. И. Колокольникова, одного из авторов «Выборгского воззвания» к народу.

С досрочным роспуском народного парламента Ф. Ф. Колмогоров выставил свою кандидатуру в губернские выборщики нового состава Думы от Торгово-промышленной партии[622] (совместно с городским головой А. И. Текутьевым). Но, увы, во вторую Государственную думу от Тюмени был избран лесной ревизор из Тары — В. В. Колокольников[623].

13 июня 1906 года на третьей полосе «Сибирской Торговой Газеты» жители города с удивлением читали следующее объявление: «ТД „Ф. С. Колмогорова Наследники“ продал свой кожевенный завод ТД „Молчанов и Собенников“ из Нерчинска Забайкальской области». В это не хотелось верить…

Но первые полосы последующих номеров газеты рассеяли все сомнения: «Кожевенный завод ТД „Ф. С. Колмогорова Наследники“ в Тюмени перешёл в полную собственность нашего ТД „Собенников[624] и Бр. Молчановы“ в Кяхте. Работы на заводе начались, и в начале 1907 года будут выпущены на рынок товары. Управляющий, мастера и состав служащих остаётся прежний»[625]. Однако, каменный особняк Колмогоровых в Зареке не был продан новому владельцу завода из «песчаной Венеции» и остался в собственности семьи, как и 2-х этажный дом на Царской, сданный внаём с конца 1905 года лесному ревизору и нахлебникам-реалистам младших (средних) классов[626].

В 1907 году совместное имущество наследников Филимона Степановича оценивалось в 47 500 рублей, помимо личного имущества Александра Филимоновича, Фёдора Филимоновича и Марии Евменовны Колмогоровых.

Мы не знаем точной даты отъезда из Тюмени Фёдора Филимоновича, но, по всей видимости, это произошло в 1907, так как в 1908 году титулярный советник Ф. Ф. Колмогоров проживал в С.-Петербурге в доме 21 по Ковенскому переулку[627].

В 1909 году вдова коллежского секретаря Г. Ф. Колмогорова Мария Евменовна переехала на жительство в Москву и поселилась на М. Спасской улице в доме Елизарова № 2/3[628]. В 1911 году по этому адресу с ней проживали 20-летний сын Владимир (потомственный почётный гражданин) и 17-летняя дочь Вера Колмогоровы[629].

Таким образом, из всех детей и внуков Филимона Степановича в Тюмени на 1911 год оставалась лишь 24-летняя дочь Г. Ф. Колмогорова Екатерина Григорьевна.

«Бог даст, я поднимусь…»

В четверг 30 марта 1906 года после двухлетнего отсутствия Надежда Александровна вышла из вагона курьерского поезда на перрон Варшавского вокзала Петербурга. Носильщик услужливо подхватил два её чемодана. Основной багаж, 10 мест весом почти в 26 пудов, был заблаговременно отправлен ею ещё в конце октября 1905 года из Харбина и, вероятно, давно пылился где-то в станционных пакгаузах Московского вокзала.

Взяв на площади извозчика, она велела отвезти себя в меблированные комнаты «Пале-Рояль» на Пушкинской улице — пристанище людей свободных профессий, где решила временно остановиться до найма новой квартиры.

Двигаясь по улицам в череде экипажей, Н. А. Лухманова равнодушно взирала на родной с пелёнок, но такой холодный и чуждый ей теперь город. Волны недавних событий обволакивали сознание, притупляя восприятие окружающего… Ляоянские и мукденские бои, Телин, Сыпингай, Херсу, Харбин, Владивосток. Двухмесячное путешествие по южной Японии: Нагасаки, Кобе, Иокогама, где она жила во французском пансионе «Дентичи», Токио. Встреча Рождества с пленными офицерами Небогатовской[630]эскадры в запущенном и обветшавшем загородном дворце Чизакуин в Киото. 34-дневный переход морем на первоклассном океанском пароходе «Цитян» до Неаполя, где когда-то в квартире бывшего вице-консула Сипягина она была участницей спиритического сеанса знаменитого медиума Евзонии Палодино… За окном поезда проплывали вечные пейзажи Италии, чередуясь с «застывшей музыкой» Рима, Флоренции, Болоньи, Падуи… Из глубин памяти всплыла строчка дневника юной художницы трагической судьбы Марии Башкирцевой: «… Италия в сопоставлении с другим миром то же, что великолепная картина в сравнении с выбеленной стеной…»

Один из её чемоданов переполняли рукописи и наброски литературных статей, японских и китайских сказок, рассказов, путевых впечатлений и наблюдений — фрагментов задуманной книги о Японии:

…Конечно, большую часть моего времени и самое напряжённое внимание в этой стране я отдала школам. Где же ещё, как не в этом зерне всей гражданской жизни, было искать объяснение того необыкновенного подъёма духа и яркого проявления патриотизма, которые так сильно поражали нас в японцах за время последней войны.

Начальное образование в Японии поставлено удивительно хорошо. Уже то, что дети бегут на занятия как на праздник, доказывает, что для них учебное заведение есть второй отчий дом. Пользуясь добротой православного священника (японца) — настоятеля нашей церкви и большой женской школы в Киото, я была принята директорами нескольких женских и мужских подобных заведений, осмотрела их детально и получила все нужные объяснения.

В основе всего их воспитания лежит развитие патриотизма — чувства любви к Родине, уважения к её законам, полное знание истории страны, в которой ярко отмечаются всё славное, все имена героев. Большое внимание обращено на иностранные языки, в особенности английский, на гимнастику, танцы, словом на всё, что может развить не только ум, но ловкость и физические силы ребёнка.

Зимою в 8 часов, летом в 7 утра по улице слышен дробный стук «скамеечек», служащих обувью японцам, и громкий весёлый смех бегущих детей. У каждого в руках несколько книжек, тетрадей и деревянная коробочка «бенто», в которой завтрак, состоящий из варёного риса и зелени, сухих рыбок, сок и какой-нибудь фрукт, по времени. Завтрак может быть сварен более или менее искусно, но продукты, форма и их количество одни и те же у всех.

Костюмы детей мало разнятся по качеству материала и однотипны в покрое.

Даже маленькая принцесса крови Кайономия, которую я видела в одной из школ, и та на вид решительно ничем не отличалась от своих подруг. Директор рассказал мне, что когда по праздникам ученики приходят навестить его и поздравить, то только тогда проявляется громадная сословная разница по цене и качеству материи и украшений на них. Но даже и в этом случае учителя стараются советом сдерживать в подростках всякое щегольство. «Школа ровняет все недостатки и выделяет только сокровища ума и души» — это аксиома!

Дети относятся к каждому посетителю без малейшей робости или жеманства.

Нет ни насмешек, ни любопытства. Все весело радушны и на каждый вопрос, предложенный посетителем через учительницу, отвечают охотно и бойко.

Что поражает в гимнастике и танцах — удивительная дисциплина и способность малышей к одновременности движений. Всё делается в один звук, в один миг. Вы поражены чем-то единым, слитным, цельным, как будто всю эту разнохарактерную группу приводит в движение один механизм. Все глаза устремлены на учителя, каждый старается сделать движение как можно лучше и отчётливее. Напряжённо-сосредоточенное внимание объединяет всех в одну волю и как бы в одно тело…

«Какая самая счастливая страна на свете?» — спрашивает учитель географии на уроке, и весь класс в голос отвечает — «Япония!». «Почему?» «Потому, что в ней царствует свобода и справедливость!» «Кто самый великий человек в мире?» «Того!»[631] — гремят детские голоса, и имя его пишется на доске по-английски упрощённым японским шрифтом и китайскими иероглифами. И так, что бы ни преподавали, о каком бы предмете ни шла беседа, везде красной нитью проходит восхваление Родины. И в песне, с которой в перерыве учения мальчишки высыпали из класса, звенело всё тоже: «Из всех цветущих деревьев нет краше цветущей вишни. Из всех сословий славного народа японского нет выше благородного воина. Слава, слава ему, Банзай!..»

Религия в школах не преподаётся совсем. Она заменяется сознанием разума, включающим три основных понятия: почитание умерших предков и старание поддержать покой их душ честными и добрыми делами; любовь к Родине, готовность отдать за её процветание и славу свою жизнь и имущество; развитие в себе трудолюбия, честности и довольства своим положением.