Вячеслав Бондаренко - Герои Первой мировой

• Название: Герои Первой мировой
• Автор: Вячеслав Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03657-4

Нет в нашей стране более замалчиваемой, более оболганной, более проклятой и забытой войны, чем Первая мировая (1914—1918). Горька судьба ее героев. В силу исторических обстоятельств они не дождались ни юбилейных медалей, ни пенсий, ни музеев, ни вечных огней, ни цветов в день Победы…

Эта книга — скромная дань уважения тем, кто не вернулся с кровавых полей Галиции, Волыни, Польши, Литвы, Латвии, Белоруссии, над кем навсегда сомкнулись холодные воды Балтики или Черного моря.

Вниманию читателя представлены двенадцать очерков — кратких биографий людей, которые навсегда вписали свои имена в историю Первой мировой войны. Это выдающийся полководец и командир боевого корабля, сын великого князя и простой донской казак, первый в России летчик-истребитель и сестра милосердия, военный священник и лихой гусарский офицер… Жизнеописание каждого героя прослеживается в тесной взаимосвязи с судьбой России, отчего по прочтении складывается целостное представление о великой и трагичной эпохе.

Книга снабжена приложениями, из которых читатель узнает много полезного об организации и структуре Русской Императорской армии, воинских званиях и наградах.

---

24 марта Брусилов впервые предстал в новом качестве перед Верховным главнокомандующим — императором Николаем II, прибывшим в Каменец-Подольск. Император поинтересовался, имеет ли что-либо Брусилов ему доложить.

— Так точно, Ваше величество, я имею доклад, и весьма серьезный, — ответил Алексей Алексеевич. — В штабе фронта я узнал, что мой предшественник категорически донес в Ставку, что войска Юго-Западного фронта не в состоянии наступать, а могут только обороняться. Я лично не согласен с этим мнением. Напротив, я твердо убежден, что ныне вверенные мне армии после нескольких месяцев отдыха и подготовительной работы находятся во всех отношениях в отличном состоянии, обладают высоким боевым духом и к 1 мая будут готовы к наступлению, а потому я настоятельно прошу предоставления мне инициативы действий, конечно, согласованно с остальными фронтами. Если же мнение, что Юго-Западный фронт не в состоянии наступать, превозможет и мое мнение не будет уважено, как главного ответственного лица в этом деле, то в таком случае мое пребывание на посту главнокомандующего не только бесполезно, но и вредно, и в этом случае прошу меня сменить.

«Государя несколько передернуло, вероятно, вследствие столь резкого и категорического моего заявления, тогда как по свойству его характера он был более склонен к положениям нерешительным и неопределенным, — вспоминал Брусилов. — Никогда он не любил ставить точек над i и тем более не любил, чтобы ему преподносили заявления такого характера. Тем не менее он никакого неудовольствия не высказал, а предложил лишь повторить мое заявление на военном совете, который должен был состояться 1 апреля, причем сказал, что он ничего не имеет ни за, ни против и чтобы я на совете сговорился с его начальником штаба и другими главнокомандующими».

Военный совет, о котором упомянул Николай II, состоялся в Могилёве, в Ставке Верховного главнокомандующего. Первое совещание началось в 10.00. В нем приняли участие все главкомы фронтов: Северного — генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин, Западного — генерал от инфантерии А.Е. Эверт, новый военный министр генерал от инфантерии

135 Д.С. Шуваев, начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии М.В. Алексеев, генерал от артиллерии Н.И. Иванов и полевой генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович. На совете решался вопрос — какой из русских фронтов станет основным в кампанию 1916 года.

Первым высказался М.В. Алексеев, заявивший, что главную роль в 1916-м предстоит сыграть Западному фронту, Северному отводится вспомогательная роль, а Юго-Западный должен действовать «строго оборонительно». Такая диспозиция была основана на том, что именно Западный фронт располагал наибольшим численным превосходством над противником. Однако Эверт и Куропаткин хором заявили, что в успех наступления не верят и настаивают на обороне. Пессимизм обоих главкомов объяснялся провалом только что закончившейся Нарочской наступательной операции — отчаянной, но неудачной попытки выбить противника из Белоруссии. Следом слово было предоставлено Брусилову, сидевшему слева от императора.

— Несомненно, желательно иметь большее количество тяжелой артиллерии и тяжелых снарядов, — начал Алексей Алексеевич, — необходимо также увеличить количество воздушных аппаратов, выключив устаревшие, износившиеся. Но и при настоящем положении дел в нашей армии, я твердо убежден, мы можем наступать. Не берусь говорить о других фронтах, ибо их не знаю, но Юго-Западный фронт, по моему убеждению, не только может, но и должен наступать, и полагаю, что у нас есть все шансы для успеха, в котором я лично убежден. На этом основании я не вижу причин стоять мне на месте и смотреть, как мои товарищи будут драться. Я считаю, что недостаток, которым мы страдали до сих пор, заключается в том, что мы не наваливаемся на врага сразу всеми фронтами, дабы лишить противника возможности пользоваться выгодами действий по внутренним операционным линиям, и потому, будучи значительно слабее нас количеством войск, он, пользуясь своей развитой сетью железных дорог, перебрасывает свои войска в то или иное место по желанию. В результате всегда оказывается, что на участке, который атакуется, он в назначенное время всегда сильнее нас и в техническом, и в количественном отношении. Поэтому я настоятельно прошу разрешения и моим фронтом наступательно действовать одновременно с моими соседями; если бы, паче чаяния, я даже и не имел никакого успеха, то по меньшей мере не только задержал бы войска противника, но и привлек бы часть его резервов на себя и этим существенным образом облегчил бы задачу Эверта и Куропаткина.

Присутствующие переглядывались. Император, по обыкновению, молчал, не вмешиваясь в ход совещания.

— В принципе у меня никаких возражений нет, — ответил Брусилову Михаил Васильевич Алексеев. — Но я считаю долгом предупредить, Алексей Алексеевич, что вы ничего не получите вдобавок к имеющимся у вас войскам: ни артиллерии, ни большего числа снарядов.

— Я ничего и не прошу, — отозвался Брусилов. — И никаких особых побед не обещаю, буду довольствоваться тем, что у меня есть. Но войска Юго-Западного фронта будут знать вместе со мной, что мы работаем на общую пользу и облегчаем работу наших боевых товарищей, давая им возможность сломить врага.

«На это никаких возражений не последовало, — вспоминал Брусилов, — но Куропаткин и Эверт после моей речи несколько видоизменили свои заявления и сказали, что они наступать могут, но с оговоркой, что ручаться за успех нельзя». Впрочем, какое настроение на самом деле владело коллегами Брусилова, свидетельствует доверительный разговор, с которым за обедом обратился к новому главкому Юго-Западного фронта Куропаткин:

— Вы только что назначены главнокомандующим, и вам притом выпадает счастье в наступление не переходить, а следовательно, и не рисковать вашей боевой репутацией, которая теперь стоит высоко. Что вам за охота подвергаться крупным неприятностям, может быть, смене с должности и потере того военного ореола, который вам удалось заслужить до настоящего времени? Я бы на вашем месте всеми силами открещивался от каких бы то ни было наступательных операций, которые при настоящем положении дела могут вам лишь сломать шею, а личной пользы вам не принесут.

— Я о своей личной пользе не мечтаю и решительно ничего для себя не ищу, — ответил Брусилов, — и нисколько не обижусь, если меня за негодность отчислят, но считаю долгом совести и чести действовать на пользу России.

В ответ Куропаткин только пожал плечами и с сожалением посмотрел на Брусилова. Кстати, уже после совещания к императору подошел предшественник Брусилова на посту главкома фронта Н.И. Иванов и со слезами на глазах попросил не отдавать войск, которыми командовал с начала войны, на убой Брусилову!.. Император сказал, что помочь ничем не может, и посоветовал обращаться к Алексееву.

Итак, итогом первоапрельского совещания стало следующее распределение задач между фронтами: Западный — основной удар в направлении Ошмян и Вильно; Северный — вспомогательный удар на Свенцяны; Юго-Западный — демонстрационный удар из Ровненского района. Таким образом, фронту Брусилова предстояла в кампании 1916 года самая скромная роль. Наступление было назначено на 18 мая.

В состав Юго-Западного фронта в то время входило четыре армии, располагавшиеся по фронту в следующем порядке: 8-я (командующий — генерал-лейтенант, с 10 июня 1916 года генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин), 11-я (командующий — генерал от кавалерии Владимир Викторович Сахаров), 7-я (командующий — генерал от инфантерии Дмитрий Григорьевич Щербачев) и 9-я (командующий — генерал от инфантерии Платон Алексеевич Лечицкий; в начале апреля он болел и его временно замещал генерал А.И. Крымов). Все командармы были весьма опытными и заслуженными военачальниками: все они, как и Брусилов, являлись кавалерами ордена Святого Георгия 4-й и 3-й степеней, кроме этого, Каледин был кавалером Георгиевского оружия, Сахаров — Золотого оружия «За храбрость», а Лечицкий — Золотого оружия «За храбрость» и Георгиевского оружия с бриллиантами.

2 апреля на совещании командармов в Волочиске Брусилов сообщил им о предстоящем наступлении. В ответ Щербачев осторожно возразил, что наступление производить очень рискованно и нежелательно. В том же духе высказался и Каледин. Но Брусилов резко оборвал подчиненных:

— Я собрал вас не для того, чтобы решать вопрос о пассивных или активных действиях фронта, а для того, чтобы лично отдать приказания к подготовке к атаке, которая бесповоротно мною решена. Никаких колебаний и отговорок ни от кого ни в каком случае я принимать не буду…

План, который главком фронта изложил своим подчиненным, на первый взгляд казался парадоксальным. Внимательно проанализировав ход мартовской Нарочской операции и многочисленные попытки прорыва фронта на западном театре военных действий, Брусилов пришел к выводу, что следует отказаться от попытки «проломать» укрепленную полосу обороны противника в каком-то одном месте. Позиции врага к весне 1916 года успели «затвердеть» настолько, что и многодневная артподготовка, и яростные атаки в лоб приводили лишь к многочисленным жертвам. Тактический же успех при этом был минимален. Так, на Нарочи в марте 1916-го ценой 78 тысяч жизней русских офицеров и солдат были освобождены всего лишь 10 квадратных верст территории. Поэтому Брусилов не стал собирать в одном месте своего фронта огромный «кулак», усиленный артиллерией и отлично видимый врагу, а приказал готовить наступление во всех армиях. И Каледин, и Лечицкий, и Сахаров, и Щербачев должны были наступать одновременно, без длительной артподготовки, и в том направлении, которое выбирал сам командарм. 14 апреля 1916 года все они представили в штаб фронта свои планы наступления.