Вячеслав Бондаренко - Герои Первой мировой

• Название: Герои Первой мировой
• Автор: Вячеслав Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03657-4

Нет в нашей стране более замалчиваемой, более оболганной, более проклятой и забытой войны, чем Первая мировая (1914—1918). Горька судьба ее героев. В силу исторических обстоятельств они не дождались ни юбилейных медалей, ни пенсий, ни музеев, ни вечных огней, ни цветов в день Победы…

Эта книга — скромная дань уважения тем, кто не вернулся с кровавых полей Галиции, Волыни, Польши, Литвы, Латвии, Белоруссии, над кем навсегда сомкнулись холодные воды Балтики или Черного моря.

Вниманию читателя представлены двенадцать очерков — кратких биографий людей, которые навсегда вписали свои имена в историю Первой мировой войны. Это выдающийся полководец и командир боевого корабля, сын великого князя и простой донской казак, первый в России летчик-истребитель и сестра милосердия, военный священник и лихой гусарский офицер… Жизнеописание каждого героя прослеживается в тесной взаимосвязи с судьбой России, отчего по прочтении складывается целостное представление о великой и трагичной эпохе.

Книга снабжена приложениями, из которых читатель узнает много полезного об организации и структуре Русской Императорской армии, воинских званиях и наградах.

---

План, который главком фронта изложил своим подчиненным, на первый взгляд казался парадоксальным. Внимательно проанализировав ход мартовской Нарочской операции и многочисленные попытки прорыва фронта на западном театре военных действий, Брусилов пришел к выводу, что следует отказаться от попытки «проломать» укрепленную полосу обороны противника в каком-то одном месте. Позиции врага к весне 1916 года успели «затвердеть» настолько, что и многодневная артподготовка, и яростные атаки в лоб приводили лишь к многочисленным жертвам. Тактический же успех при этом был минимален. Так, на Нарочи в марте 1916-го ценой 78 тысяч жизней русских офицеров и солдат были освобождены всего лишь 10 квадратных верст территории. Поэтому Брусилов не стал собирать в одном месте своего фронта огромный «кулак», усиленный артиллерией и отлично видимый врагу, а приказал готовить наступление во всех армиях. И Каледин, и Лечицкий, и Сахаров, и Щербачев должны были наступать одновременно, без длительной артподготовки, и в том направлении, которое выбирал сам командарм. 14 апреля 1916 года все они представили в штаб фронта свои планы наступления.

Основную роль Брусилов отвел бывшей «своей» 8-й армии, которой предстояло наступать на направлении Ковель — Брест-Литовск. Это было обусловлено тем, что армия занимала правый фланг Юго-Западного фронта, смыкавшийся с Западным. А «ударная» роль в кампании 1916-го, как мы помним, отводилась Ставкой именно ему. Военный историк А.А. Керсновский писал об этом решении Брусилова: «Он все время помнил, что роль Юго-Западного фронта — второстепенная, и все свои стратегические расчеты подчинял выработанному в Ставке плану, сознательно принося в жертву главное направление своего фронта — Львовское, на котором стояла 11-я армия. Эту дисциплину стратегической мысли надо поставить ему в большую заслугу». Учитывая роль 8-й армии, она была насыщена пехотой (13 дивизий из имевшихся на фронте 38,5) и артиллерией (19 батарей из 39). В свою очередь, А.М. Каледин на острие главного удара разместил левофланговые 8-й, 39-й и 40-й армейские корпуса генералов В.М. Драгомирова, С.Ф. Стельницкого и Н.А. Кашталинского, которые должны были наступать на Луцк.

Командарм 11-й армии В.В. Сахаров наметил прорыв в направлении Львова силами левофлангового 6-го армейского корпуса генерала А.Е. Гутора. 7-я армия Д.Г. Щербачева должна была атаковать севернее Язловца 2-м армейским корпусом генерала В.Е. Флуга. В планах командарма 9-й армии П.А. Лечицкого был удар в юго-западном направлении, к Карпатам. Надо сказать, что Лечицкий заранее оценивал наступательные возможности своей армии весьма скептически, на что Брусилов заметил: «Заранее предрешать, будет ли удар серьезным или нет, — нежелательно. Лишь бы удар был правильно подготовлен, правильно нанесен и успех от сердца использован кавалерией. Не всегда численное превосходство решает дело, умение и счастье — элементы серьезные».

Намечавшиеся на Юго-Западном фронте четыре отдельных сражения никак не были согласованы между собой, и развивать успех в случае его достижения должна была только 8-я армия, да и то ее действия целиком подчинялись логике событий «ударного» Западного фронта.

Задача осложнялась тем, что брусиловским войскам противостоял закаленный, опытный и сильный противник. На участке 8-й армии стояли входившие в так называемую Группу войск Линзингена конный корпус генерала Гауэра, сводный корпус генерала Фата, 4-я армия эрцгерцога Иосифа-Фердинанда. Против 11-й армии были развернуты 1-я армия генерала Пухалло и 2-я армия генерал-фельдмаршала Бём-Эрмоли. 9-й русской армии противостояла 7-я армия генерала Пфланцер-Балтина. Таким образом, основным противником Брусилова была австро-венгерская армия. Только войскам Щербачева предстояло сражаться с немцами — Южной армией генерала фон Ботмера.

В целом русским 39 пехотным и 13 кавалерийским дивизиям предстояло прорывать оборону 38 пехотных и 11 кавалерийских дивизий противника. Для сравнения: на Западном фронте генерала А.Е. Эверта для решающего удара был собран громадный «кулак», превосходящий противника более чем вдвое, — 106 пехотных и 26 кавалерийских дивизий против вражеских 49 пехотных и 13 кавалерийских.

Подготовка к наступлению началась немедленно. Во всех армиях проводилась рекогносцировка местности, а русские самолеты-разведчики тщательно фотографировали всю линию обороны противника. «На основании всей этой работы выяснилось, что неприятельские позиции были чрезвычайно сильно укреплены, — вспоминал Брусилов. — По всему фронту они состояли не менее как из трех укрепленных полос в расстоянии друг от друга приблизительно от 3 до 5 верст. В свою очередь, каждая полоса состояла из нескольких линий окопов, не менее трех, и в расстоянии одна от другой от 150 до 300 шагов, в зависимости от конфигурации местности. Все окопы были полного профиля, выше роста человека, и везде в изобилии были построены тяжелые блиндажи, убежища, лисьи норы, гнезда для пулеметов, бойницы, козырьки и целая система многочисленных ходов сообщения для связи с тылом. Окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем».

Выполненные на основе этих работ схемы вражеских укреплений получили все начальствующие лица вплоть до командиров рот. В тылу возводились многоверстовые учебные полосы — там были построены точные копии австрийских и германских окопов, и войска учились ориентироваться в них заранее. Ударной силой наступления были созданные еще в конце 1915 года гренадерские взводы — небольшие (1 офицер и 52 нижних чина) соединения, на которых возлагалась задача захвата вражеских позиций и ближнего боя в окопах с помощью гранат. Велись многочасовые занятия по преодолению проволочных заграждений. Эта задача была сложной и опасной — перед каждым участком австрийской обороны размещалось по 20 рядов толстой наэлектризованной «колючки», усиленной небольшими фугасами. На участках всех корпусов развернулись земляные работы, которые дезориентировали противника — даже австрийские разведчики не смогли бы теперь понять, где именно будет нанесен главный удар. Благодаря ночным инженерным работам передовым линиям русской пехоты удалось скрытно приблизиться к противнику на 400 шагов, а в некоторых местах и на 200 шагов. Во время атаки боец мог пробежать такое расстояние за полторы минуты, а значит, первый удар получился бы внезапным. За несколько дней до начала атаки в эти окопы были переведены гренадерские взводы и тщательно замаскированная артиллерия, заранее пристрелянная по конкретным целям. За ходом работ постоянно наблюдал сам Брусилов, регулярно выезжавший в войска. Многим «старожилам» фронта это казалось удивительным — ведь предыдущий главком Иванов был в подчиненных ему войсках всего-то два раза за всю войну!..

В целом Юго-Западный фронт был готов к наступлению 10 мая. Однако его действия целиком зависели от поведения «ударного» Западного, а его главком генерал А.Е. Эверт все никак не мог определиться с датой начала наступления. В конце концов он попросил у Ставки разрешения перенести начало атаки с 18 на 31 мая — и М.В. Алексеев, сообщив Эверту, что «дорог каждый час», тут же предоставил ему двухнедельную отсрочку… На эту дату предстояло ориентироваться и Брусилову. Но тут вмешались непредвиденные обстоятельства: 2 мая австро-венгры нанесли сильное поражение в Тироле итальянским войскам. Итальянский главнокомандующий генерал Л. Кадорна обратился к М.В. Алексееву: «Итальянская главная квартира самым энергичным образом настаивает на том, чтобы русская армия немедленно начала наступление на австрийском фронте». О том же просил Николая II и король Италии Виктор-Эммануил III. А поскольку к подобным «вежливым» просьбам союзников русская Ставка всегда относилась более чем внимательно (так, Нарочская операция 1916-го была предпринята только затем, чтобы помочь французам под Верденом), Брусилову было предписано переходить в наступление немедленно…

18 мая Ставка отдала директиву, согласно которой роли фронтов несколько видоизменялись: основной по-прежнему поручался Западному, Юго-Западному теперь поручался «вспомогательный, но сильный удар», а Северному — демонстрационные действия. Брусиловский фронт должен был атаковать 22 мая, Западный — неделю спустя.

Но буквально накануне операции Ставка в лице начальника штаба М.В. Алексеева начала буквально бомбардировать штаб Юго-Западного фронта депешами, убеждавшими Брусилова… отказаться от его идеи удара всеми армиями сразу. «Мое глубокое убеждение сводится к повелительной необходимости собрать на одном избранном участке подавляющую живую силу и наши скромные боевые средства, не разбрасывая последние по всему фронту», — утверждал М.В. Алексеев. Такое поведение начальника штаба Верховного не могло не изумить Брусилова: ведь на совещании 1 апреля все обо всем договорились, что значит эта перемена мнения в последнюю минуту?!.. Главком Юго-Западного фронта телеграфировал в Могилёв, что он считает «существенно необходимым нанесение частных, хотя бы слабых ударов на фронтах всех армий… Ходатайствую усердно не отлагать атаки, все готово, каждый потерянный день ведет к усилению противника, нервирует войска». Вечером 21 мая, буквально накануне атаки, Алексеев снова попробовал настоять на том, чтобы Брусилов наступал только на одном участке фронта. На это Алексей Алексеевич отвечал уже с вполне понятной резкостью: «Изменить мой план не считаю возможным, и если мне это категорически приказывают, то прошу меня сменить. Откладывать день наступления также не нахожу возможным». Когда Алексеев попытался сослаться на распоряжение императора, который к тому времени уже лег спать, Брусилов отреагировал: «Сон Верховного Главнокомандующего меня не касается, речь идет о судьбах всей кампании, и думать мне нечего. Прошу дать ответ сейчас».