Ури Цви Гринберг - Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга

• Название: Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга
• Автор: Ури Цви Гринберг
• Издательство: Кишиневский Виктор И.
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010

---

не погасили дожди его: вечный огонь Завета.

Если Бог повелит мне, как Аврааму,

повеленье исполню силой любви,

поют мое сердце и плоть в этот дождь, в эту ночь,

Ангелы мира — дети мои!

Где величье, где миф в чувстве чудном этом?

Жизнь древняя пульсирует в зорях Завета,

кровь поет во плоти отцовой молитвой,

Храмовая гора готова к жертве с рассветом!

Снаружи — Иерушалаим... Деревьев пенье —

Их корчевали враги не в одном поколенье...

Тяжесть рек несут облака и молний горенье,

в ночь дождливую гром — словно бы откровенье

мужества — до свершения всех поколений".

Перевод Е. Бауха

ПРОРОЧЕСТВО В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ 1931... / Перевод Е. Бауха/

Вот является беженец, лицо его вытекает,

и в лице этом

глаз один — ужаса,

и рот сквозной, как прорублен клинком,

говорит:

резня, пожар.

Только я, одинокий, скорбящий...

И ты, еврей?

Есть еще один иудей на земле?

А я и не знал, что есть еще один иудей.

Я здесь...

они там: убитые мои, рассеченные, сожженные.

В обуви своей

я до сих пор шел по крови,

в плоти моей, в конечностях — пламя.

И вот он замолк.

Погружается в сон.

Он хрипит.

Рот отверст.

Рот — провал.

Полночь.

Спящий — мой брат.

Перевод Е. Бауха

В ИЕРУСАЛИМЕ / Перевод П. Гиля/

В святом Иерусалиме, моих предков-зелотов столице,

Ханаанеи обитают — с женами своими, детьми и ослами.

И христиане — с колоколами, башнями, колючими крестами.

Есть также и братья и сестры мои — приручённые волки.

Ученье предков спрятано на донышке их душ.

И лавки бакалейные есть тут, и Стена плача.

И старики полуживые, любимцы Бога, в талесах истертых.

И юноши горячие — похожие на воинов в Бейтаре, Гуш-Халаве.

И я прохожу здесь, как волк,

Отвернувшись от жилья людского.

Перевод П. Гиля

«Сион! Кто беднее меня среди толп твоих нищих?..» /Перевод П. Гиля/

* * *

Сион! Кто беднее меня среди толп твоих нищих?

Сколько провел я ночей под небесным шатром,

Как ягненок, к овечьему загону путь забывший,

На щебне лежа возле Мусорных ворот...

Без спичек не раскуришь трубку — хотелось прикурить

От уголька звезды... Даже ягненок, путь к кошаре позабывший,

Богаче был меня в пыли ночной росы:

У мяса есть цена и шерсть не будет лишней...

Не знала тайны та, что родила меня в галуте,

И здесь никто не знал, как завершал я день прошедший.

Лишь раз меня араб заметил серым утром,

Но нож не вынул, про себя решив: "Наверно, сумасшедший..."

 Перевод П. Гиля

«В пепле, изрезан, истоптан…» /Перевод П. Гиля/

* * *

В пепле, изрезан, истоптан,

В седой крови союза Бога с нами —

Тебя я вижу, мой Иерусалим избитый!

И не будь я потомком отверженной расы провидцев,

Сказал бы: вот я стою на обломках погибшего царства,

И словно Рим, из мертвых не восстанешь к жизни.

Но я принадлежу к расе провидцев,

Чья кровь не расстается с гневом,

Даже расставшись с телом.

И вот я стою пред тобою, истерзанное царство моих предков,

И кровью говорю тебе: в крови своей живи и в пепле,

Ибо нет тебя среди мертвых, как Рим.

Ты — среди обращенных в рабство.

И скалам твоим говорю: Иерусалима камни, рассеченные на части!

Вот слово пророка, юноши из Иудеи:

Живите и ждите, ибо стоит ждать.

Еще увижу вас, скалы мои,

Словно в пророчестве Иезекииля

О костях иссохших!

 Иерусалим, 3 швата 5690 [1930]

Перевод П. Гиля

«Вот сын твой, женщина!..» / Перевод П. Гиля/

* * *

Вот сын твой, женщина! И на спине его стоит Иерусалим: царский

город из крови и бездн, из рассеченных жертв союза с Богом

и мусорных ворот его врагов.

На маленькой спине его — ведь он всего лишь человек — стоит

Иерусалим, огромный и тяжелый, горящий изнутри...

С ним на спине он поднимается к вершине, на Гору Царскую, и голос

раздается: "Восходи!" Он слышит голос тот, но ты не слышишь.

И даже арфы, что играет песнь Давида, ты не слышишь.

Вершину той горы еще туман скрывает, но сын твой уже чувствует

зарю: вот долгожданный день восходит диском солнца,

И рог бараний — золотой шофар сверкает на скале.

Вот сын твой, женщина! Вот он уходит вверх и излучает свет.

Благослови его на путь счастливый

И заслони ладонями глаза от света, что сын твой излучает...

Боишься ты: вдруг сатана раскинет свои сети, разверзнет под ногами

сына бездну... Или зажжет столп огненный —

И сын достичь высот не сможет...

И обволакивает ужас: а выдержит ли сын? Сил хватит ли нести всю

тяжесть Иерусалима?

Ведь оступись он — и падет Иерусалим, и под обломками его камней

твой сын лежать останется навеки...

Я верю: до последнего дыханья нести он будет Иерусалим, и если

удостоится — взойдет и достигнет желанной вершины.

И буквы имени "Шадай" коснутся жил на лбу, горящих буквой "шин"...

А нет — как Йосеф дела Рена падет он под тяжестью лавы кипящей.

Встань и Богу молись, чтобы дал Он подняться ему на вершину.

И сына назад не зови — нет дороги назад.

А Иерусалим, что он поднял на плечи, будет снят не его руками!

Мессия возьмет эту ношу на Царской Горе.

Или в бездну сорвется — расплавленным мясом — твой сын, словно

цинк в пасть плавильной печи...

Не ты ли с молоком своим передала ему, еще младенцу, пророческую страсть к высотам?

Не ты ли принесла его, в талит закутав, в синагогу, чтоб коэн выкупил его?

И тот сказал: "Сын твой — первенец Царству Давида, что пало и восстанет из праха..."

И прошептала ты, закрыв глаза: "Амен..." И вся была ты радость и сиянье.

И разве не молилась ты, чтобы Царство Давида восстало из праха?

Амен... Вот восходит твой первенец к Царству Давида, что восстанет из праха!

Перевод П. Гиля

НА ОКРАИНЕ НЕБА... / Перевод П. Гиля/

Как Авраам и Сара в Эйлоней-Мамрэ

Накануне долгожданной вести.

Как Давид и Батшева в царском дворце

В ту первую ночь любви —

Входят святые отец и мать мои

Там, на западе, в море.

И сияние Бога над ними...

Под тяжестью красоты своей погружаются они...

Неспешно...

Над их головами могучие воды текут,

Глубоко под которыми — дом их...

Нет стен у дома того,

Весь он сложен из вод.

Плывут утопленные сыны Израиля

Со всех сторон моря,

И звезда в их устах...

Но о чем беседу они ведут,

Того песня не знает.

Это знают они — те, что в водах морских...

Как погасшая скрипка сияньем напева звучит —

Так и я, сын их верный,

Стою на морском берегу, вознесенный годами.

Вот входит вечер в сердце мое вместе с морем...

И я — иду к морю.

Будто кто вызвал меня на окраину неба.

Смотреть на диск солнца,

Как погружается он.

Вот вижу:

Справа отец мой, а слева — мама,

А под ступнями босыми

Течет океан из огня...

 Перевод П. Гиля

ВИДЕНИЕ СВЯТОЙ СУББОТЫ В НЕБЕСАХ / Перевод П. Гиля/

Мама! Солнце надо мною, но холодно здесь сыну твоему.

Холодно мне в мире без тебя. И без отца, который весь — сияние напева.

И без сестры моей, вашей дочери младшей, чья красота — как первые лучи зари,

А я — дома, ткань плету из синевы и золота... И радость наполняет мою душу,

И лунная серна моя — вдалеке, парит среди облаков.

Мне холодно в мире. Мраком шумит во мне кровь.

На пороге синагоги, точно слепленной с той, что сожгли в нашем городе,

Сидит — нагая, перепачканная кровью — сестра моя.

И ты, мама, в субботнем своем платье стоишь над нею, прикрывая ее тенью своей...

А небеса безмолвны. И слышно перешептыванье звезд.

Точно тлеющие угли шепчут они по-арамейски:

"Святая девственница, Суббота-царица..."