Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

• Название: Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера
• Автор: Сирил Паркинсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

Паркинсон опубликовал в 1970 году имевшую шумный успех историческую мистификацию под названием «Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра» (англ. The Life and Times of Horatio Hornblower), где дал настолько точное описание жизни вымышленного адмирала королевского флота Горацио Хорнблоуэра, якобы служившего в эпоху Горацио Нельсона, что поставил в тупик опытных архивариусов из Национального морского музея.

---

Принося свои извинения за то, что не пишу больше и веселее -

остаюсь искренне расположенным к тебе —

Хорнблауэром.

В своем отношении к Наполеону III Хорнблауэр был, по меньшей мере, непоследовательным. Принц-президент щедро вознаградил его за небольшую услугу, и если бы им довелось встретиться еще раз, то они приветствовали бы друг друга как старые друзья. С другой стороны, Горацио имел стойкое предубеждение против каждого, носящего имя Наполеон, и к тому же всегда не доверял французам. Те из них, к которым он испытывал искреннее уважение (и действительно любил), принадлежали еще поколению старого режима, а теперешняя республика нравилась ему ничуть не больше прежней империи. Когда в 1853 году он узнал о нарастании трений между Россией и Францией, то инстинктивно принял сторону России. Сам адмирал, еще будучи коммодором, сражался на стороне русских в 1812 году. Другой Хорнблауэр, наследник его флотской славы, сражался на их стороне при Наварине. Если французы вновь поссорятся с русскими, то снова будут побиты, как это уже бывало — и это послужит им хорошей наукой. Другие морские офицеры могли думать так же, но немногие из них хотели бы видеть русский флот в Средиземном море. Закат могущества Турецкой империи (ускоренный поражением при Наварине) создал вакуум, который, неожиданно для англичан, заполняла новая сила. Дело, таким образом, шло к созданию союза Англии, Франции и Турции против России.

Без каких-либо разумных объяснений или определенных целей, весной 1854 года Британия вдруг оказалась втянутой в войну с Россией. Хотя война была объявлена еще 27 марта, вторжение в Крым союзники начали лишь глубокой осенью. Основной целью было занятие Севастополя, главной базы русского Черноморского флота. У Хорнблауэра были возражения против этого плана, и он даже выступил с официальным протестом, к чему обязывала его звание Адмирала Флота. Он полагал, что дело никогда бы не дошло до столь безумной попытки, если бы герцог Веллингтон был жив. Это утверждение старого адмирала было во многом верным: Крымская война напоминала Ватерлоо без герцога Веллингтона. Кабинет министров холодно подтвердил получение меморандума Хорнблауэра и продолжал готовить штурм Севастополя. Но старый адмирал и не надеялся повлиять на проводимую Англией политику. Все, что ему было нужно — зафиксировать свои возражения в письменном виде и, таким образом, снять с себя всякую ответственность за возможные последствия. К сожалению, Ричард не разделял его мнения. Более того, лорд Мэйдстон, подполковник Первого полка лейб-гвардии, горел желанием принять участие в своей первой кампании.

Когда британские войска грузились на суда, чтобы следовать в Крым, они насчитывали 30 тысяч человек: одна кавалерийская и пять пехотных дивизий. К тому времени войны не было уже почти сорок лет, и лишь немногим оставшимся в живых престарелым ветеранам войны в Испании теперь предстояло вести в бой войска, не имевшие никакого боевого опыта, причем многие старшие офицеры и даже командиры соединений до этого никогда не бывали под огнем. Гвардия пока оставалась в Англии, однако Ричард временно покинул свой полк и был назначен, уже в чине полковника, в штаб кавалерийской дивизии, которой командовал граф Лукан. Двумя командирами бригад были граф Кардиган и достопочтенный сэр Джеймс Скарлетт, который впоследствии стал зятем лорда Лукана.

Ричарду, лорду Мэйдстону, в то время было сорок три года. Это был добросовестный офицер, который, однако, не имел никакого боевого опыта, что ставило его в достаточно неловкое положение. Командующему британской армии лорду Раглану было шестьдесят шесть лет, и его действительная служба под командованием герцога Веллингтона началась в 1808 году. Для сравнения, лорд Лукан был произведен в офицеры в 1816 г., а Кардиган — в 1824-м. Никто из них, за исключением Раглана, не имел боевого опыта, а положение Ричарда не позволяло давать им советы. В сентябре 1854 г. он был среди тех, кто высадился в Крыму и теперь подступал к Севастополю. Хорнблауэр-младший был в сражении при Альме, в котором кавалерия, правда, не сыграла особой роли. При Балаклаве он лишь однажды побывал под огнем вместе с бригадой тяжелой кавалерии, но постоянно находился вместе с лордом Рагланом во время трагической атаки легкой бригады. К счастью, он не оказался в числе тех, на которых позднее свалили всю вину за неудачу. К тому же, до конца кампании кавалерии так и не представился шанс отличиться. Большинство лошадей умерло в течение последовавшей зимы, при этом почти шестьдесят эскадронов оказались непригодными к дальнейшему боевому использованию в конном строю. Осаду Севастополя пришлось продолжать пехоте, саперам и артиллеристам. Между тем перед флотом, обосновавшимся в Балаклаве, была поставлена задача — взаимодействовать с союзными армиями при бомбардировке Севастополя. Среди кораблей, принявших участие в этой операции, был винтовой корабль Ее Величества «Морской Лев», под командованием капитана Дж. Хорнблауэра. Он сыграл свою роль в атаке, на нем было несколько раненых, но в целом ему удалось отойти без особых потерь. Позже, сойдя на берег в Балаклаве, капитан Хорнблауэр неожиданно встретил лорда Мэйдстона. На следующий день они организовали совместный обед и выпили за здоровье лорда Хорнблауэра, послав затем ему совместное письмо, в котором описывали ход кампании. Джонатан делал особое ударение на преимуществах винтовых судов, а также отмечал опасность огня бомбических орудий, направленного против деревянных линейных кораблей. Ричард же сообщал, чему он научился за время осады и сожалел, что не узнал об этом побольше заранее. Оба были уверены в победе и рассчитывали лично рассказать обо всем после завершения войны. С того времени капитан с полковником встречались время от времени и писали старому адмиралу бодрые письма, заверяя его, что не уронят чести своего имени. Вклад Джонатана в ведение этой войны был позже отмечен Орденом Бани, а Ричард, в свою очередь, дважды отмечался в приказах.

17 июня 1855 года союзники предприняли генеральный штурм Севастополя, который был поддержан огнем шестисот тяжелых пушек и мортир. Последовавшая атака была отбита с тяжелыми потерями. В ночь на 19-е приступ был повторен, но вновь оказался безуспешным. В это же время скончался лорд Раглан, который в буквальном смысле слова умер с разбитым сердцем. В конце концов, 8 сентября союзники возобновили наступление, но в то время, как французам удалось овладеть Малаховым курганом, британская атака на Большой редут была отбита. В этой последней атаке Ричард, лорд Мэйдстон, командовал пехотным батальоном, заменив подполковника, убитого во время июньского штурма. Он был тяжело ранен, когда пытался вдохновить остатки своих солдат к последнему, решающему усилию. Однако войска не смогли развить этот порыв — обессиленные и потерявшие боевой дух, они вынуждены были отступить под тяжелым обстрелом, унося с собой своего раненного полковника. Его передали в полевой госпиталь, где, вследствие абсолютной необходимости, ему пришлось ампутировать левую руку. Из-за значительной потери крови в то время представлялось сомнительным, удастся ли Ричарду выжить, но уже 9 сентября он почувствовал себя лучше, когда ему сказали, что Севастополь пал. Потеря Малахова кургана убедила князя Горчакова в том, что крепость не сможет более держаться. Он взорвал арсенал, склады и верфи, затопил или сжег оставшиеся корабли и ушел из Севастополя, в который союзники и вошли 9 сентября. Таким образом, все задачи войны были решены, а цели достигнуты, и капитан Дж. Хорнблауэр навестил своего раненного кузена, поздравив его с тем, что ему удалось выжить в одной из самых кровавых битв истории. «Морской Лев» получил приказ следовать в Англию, и лорд Мэйдстон отправился домой вместе с ним, в качестве выздоравливающего. Выйдя в море 30 сентября и зайдя по пути на Мальту, «Морской Лев» достиг Портсмута 17-го октября. Лорд Мэйдстон, которого жена встречала прямо на пристани, был перевезен в Боксли-хаус, в то время как Джонатан, чей корабль выводился из кампании, приехал всей семьей навестить его на Рождество. Старый лорд Хорнблауэр сделал то же самое и таким образом, вся семья собралась вместе в последний раз.

Мы ничего бы не знали о подробностях этой встречи, если бы не письмо, которое леди Хорнблауэр написала вскоре после этого из Боксли своему племяннику, Генри Ричарду Уэлсли, лорду Коули. Он был дипломатом, чьим непосредственным долгом было участие в подготовке Парижского трактата, который должен был закончить войну, в которой Ричард чуть было не лишился жизни. В то время Генри Ричард был послом Англии в Париже, где ему незадолго до этого удалось заключить международный договор, запрещающий каперство.

Боксли-хаус

28-е декабря 1855 г.