Анатоль Франс - 8. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма

• Название: 8. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма
• Автор: Анатоль Франс
• Издательство: Государственное издательство ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1960

В восьмой том собрания сочинений вошли критические статьи на писанные в годы работы ведущим литературным критиком парижской газеты «Время» («Le Temps»), где он вел собственную рубрику Литературная жизнь (Critique littéraire), эссе из сборника Латинский гений (Le Génie latin, 1913), публицистика, речи, письма.

---

«Составители сего, — говорится в нем, — обратились к самым искусным рабочим Парижа и всего французского королевства. Они, не щадя своих сил, обходили мастерские, расспрашивали, записывали под диктовку, старались развить мысли рабочих, найти слова, свойственные их профессии, составляли и уточняли таблицы, беседовали с теми, кто предоставлял им свои записи, и (необходимая предосторожность!) проверяли то, что одни выражали плохо, темно или иной раз неверно, в долгих и частых беседах с другими». К этому Дидро прибавляет:

«В мастерские посылались рисовальщики; делались чертежи машин и инструментов; не упускалось ничего, что могло помочь наглядному с ними ознакомлению».

Граждане!

В час, когда враги знания, мира и свободы ополчились против Республики и грозят раздавить демократию, обрушив на нее все, что не мыслит вовсе или мыслит, как бы уничтожить мысль, вам пришла счастливая идея почтить память философа, который учил людей радости труда, радости знания и любви, который всем своим существом был обращен к будущему и который провозгласил новую эру — эру пришествия пролетариата, создания умиротворенного и утешенного мира.

Проницательный взгляд Дидро предвидел наши теперешние битвы и наши грядущие победы. Дидро с энтузиазмом и упорством создавал родословную труда, дабы поставить ее выше родословной дворян и великих мира сего. Его цель была совершенно ясна, хотя она была н необычна по тем временам.

«Нужно, — говорил он, — чтобы свободные искусства, до сих пор столь усердно воспевавшие самих себя, ныне прославили искусства механические, вывели их из унизительного положения, в котором они так долго пребывали по вине предрассудков».

И вот в середине XVIII века началось прославление ремесел — явление странное, небывалое, чудесное. До той поры ремесленники смиренно сгибали спины под тяжестью векового презрения. Но Дидро крикнул им:

«Распрямите спины! Вы презираете себя только потому, что вас презирали другие. Но от вашей судьбы зависит судьба всего человечества».

Дидро включил в свою «Энциклопедию» определение рабочего-поденщика. Вот оно:

«Поденщик — рабочий, который применяет ручной труд и которому плата выдается поденно. Этот род людей составляет огромное большинство нации. Их судьбой должно в первую очередь заняться хорошее правительство. Если поденщик несчастен, то несчастна вся нация».

Можно сказать без преувеличения, что Дидро, память которого мы чтим сегодня, Дидро, который умер 116 лет тому назад, — близок нам, как никто, что он наш, что он великий слуга народа, защитник пролетариата.

Победа пролетариата неизбежна. Отдалить ее могут не столько действия наших разобщенных противников, сколько наши собственные раздоры и несовершенство наших методов. Она неизбежна, потому что самый ход вещей, сама жизнь предрешает и подготавливает ее. Она будет логична, разумна, полна гармонии. Она уже вырисовывается над миром с непреложной ясностью геометрического построения.

Речь на открытии кооперативной столовой[571]

1900 г.

Граждане,

вы смело двинулись вперед. Вы уже сделали первый шаг по тому необозримому пути, что ведет к светлому будущему. Ваш кооператив будет жить. И будет жить потому, что он есть детище пролетариата, а ныне, в нашем обществе, эгоистическом и бесплодном, один лишь пролетариат является носителем созидательной энергии.

Во все времена пролетариат был тем неиссякаемым кладезем сил, которым широко пользовались господствующие и правящие классы.

Отныне сам пролетариат хочет управлять своей собственной силой и направить ее себе во благо. Что может быть законнее этого желания? Таков основополагающий принцип всех кооперативных объединений.

Но вы сами знаете, граждане, для того чтобы извлечь из этого принципа все заложенные в нем возможности, для того чтобы добиться успеха в предпринятом вами деле, у которого так много врагов, придется проявить немало мудрости и приложить немало усилий. Вы не отступите, и вы добьетесь успеха.

Вас поддержит пролетарское население квартала, которое сумело доказать свою приверженность к республике и социализму, послав в муниципальный совет честных социалистов и честных республиканцев; замечательные пролетарии XV округа знают и никогда не забудут, что кооперативное предприятие, открытие которого мы отмечаем сегодня, есть дело рук социалистов и республиканцев и заслуживает тем самым всеобщей симпатии.

Подымаю свой бокал за процветание вновь открытой кооперативной столовой XV округа.

Письмо в ответ на анкету о деспотизме русского самодержавия[572]

1901 г.

Только за то, что русские рабочие, русские студенты требуют хоть немного справедливости, хоть немного свободы, хоть немного правды, их отправляют на каторгу, их убивают.

Царское правительство совершило в Петербурге, в Харькове огромное преступление, и преступление это сродни безумию. Ибо безумно то правительство, которое расправляется с разумом. Надо воистину лишиться рассудка, дабы полагать, будто, расправляясь с теми, кто мыслит, и с теми, кто вооружен знаниями, с теми, кто пытается мыслить, и с теми, кто хочет знать, можно одновременно расправиться с мыслью и знанием. В их лице только приобретают себе двух непримиримых и бессмертных врагов.

Раз начавшись, духовная жизнь России не остановится, ничто не способно затормозить ее умственного и социального развития. Час ее свободы пробьет. Слепое сопротивление теократии может лишь превратить этот момент в трагедию, но никто не властен помешать тому, чтобы пробил час свободы.

Я прочел в «Паж Либр» слова кроткого и несгибаемого Толстого[573], обращенные к царским министрам:

Но вот уже более 30 лет ловят, заключают, казнят, ссылают этих людей тысячами, количество их все увеличивается, и недовольство существующим строем жизни не только растет, но все расширяется и захватило теперь уже миллионы людей рабочего народа, огромное большинство всего народа.

Но разве царские министры прислушаются к голосу Толстого?

И на сей раз свершится закон истории: русская демократия кровью оплатит свою свободу. Склоняемся перед ней со скорбью и восхищением.

Анатоль Франс.

Речь на торжественном открытии социалистической типографии «ОСВОБОЖДЕНИЕ»[574]

1901 г.

Товарищи,

я смело могу назвать себя одним из ваших; типографские цеха будят во мне давние и милые сердцу воспоминания. Отец мой был книгоиздателем. Еще ребенком я таскал в типографию рукописи; молодым человеком я занимался печатанием книг и держал корректуры. Прежде чем править свои собственные гранки, я выправил немало чужих. Я был бы весьма сносным фактором. Будь я помоложе, я попросился бы к вам в типографию.

Но не только по славным воспоминаниям дорого мне ваше искусство. Я считаю его самым прекрасным из всех существующих в мире искусств. Вы, конечно, знаете, что говорил по этому поводу наш добрый Пантагрюэль.

Устами Рабле Пантагрюэль уверял[575], что книгопечатание было изобретено человеком по внушению ангельскому, как бы в противовес пороху, изобретенному по дьявольскому наущению. Само собой разумеется, незачем и говорить, что слово «ангельское» не следует здесь принимать в буквальном его смысле. Рабле не верил ни в ангелов, ни в чертей. Этим словом он хотел лишь восславить искусство, распространяющее по свету знания и мысль, и заклеймить орудия войны. И, видно, книгопечатание и впрямь было чудеснейшим изобретением, раз оно еще в пеленках наводило на мракобесов священный ужас. В течение всего XVI века Сорбонна усердно сжигала книги, а нередко заодно с ними и самого печатника.

Говорят, что книгопечатание якобы приносит столько же зла, сколько творит добра, ибо наряду с хорошими книгами печатают и плохие, а наряду с распространением знаний и истины, оно распространяет ложь и заблуждения. Это было бы верно, если бы лжи было так же выгодно предстать перед нами при полном свете, как выгодно это истине. Но это отнюдь не так. Заблуждения зреют в тени, а знание пышно расцветает в лучах света. Конечно, книгопечатание за четыре века своего существования не рассеяло старых заблуждений и древних суеверий. Да и не могло оно этого сделать; это противоречило бы самой природе вещей. Завоевания истин, способствующих благу человека, дело длительное и трудное, а род человеческий мучительно и лишь постепенно выходит из состояния первобытного варварства. Можно даже сказать, что тип общества, выработанный людьми после стольких веков усилий и страданий, не что иное, как организованное варварство, узаконенное насилие, введенная в систему несправедливость.

Так думаете и вы, товарищи. И вы решили установить справедливость хотя бы в одном уголке старого мира; вы решили привести в согласие ваши действия и ваши мысли; вы пожелали, чтобы плоды ваших трудов распределялись по справедливости. Это прекрасное, но и трудное предприятие. Берегитесь, товарищи, вы сами поставили себя вне общепринятого порядка: вы сами обрекли себя на бессрочное служение истине.