Нинель Языкова - Синее море, жёлтый песок, или Семь месяцев не предел

• Название: Синее море, жёлтый песок, или Семь месяцев не предел
• Автор: Нинель Языкова
• Жанр: Короткие любовные романы

---

Когда работа была завершена, и последний мазок коснулся полотна, я вздохнула с облегчением и обернулась лицом к своим друзьям. То, что я увидела в их глазах, говорило о многом.

Это было и восхищение моим творчеством у Мирче. И легкое недоверие к моему таланту у Аурела. Ему казалось, что невероятная магическая сила помогает мне в работе. И восторженные взгляды Ксени и Маричики. Надо же! На их глазах за какое-то мгновение простой белый холст превратился в художественное произведение искусства. А о девчонках я вообще молчу. Их лица говорили сами за себя. Как же иначе? Они мои ярые поклонницы.

От удовольствия я рассмеялась:

— Ну что друзья мои? — Радостная и счастливая, воскликнула я. — Сеанс окончен. Очень хочу есть. Я ведь не обедала. Давайте, кормите меня.

Все вскочили со своих мест. Захлопотали. Мужчины убирали шезлонги на место. Ксеня с Маричикой побежали накрывать на стол. Проголодалась не только я. Было время полдника. И перекусить захотелось всем.

Помимо основной еды, на которую я налегла, как голодный волк, на столе появился торт.

— У нас что, праздник? — Спросила Люся.

— Можно сказать и так, — скромно ответила Ксеня. — У меня сегодня День рождения.

— Что же ты молчала, — воскликнула Дашка. — Сама хотела съесть свой торт? — Продолжала шутить подруга.

— Ой. Ну что вы говорите, — засмущалась Ксеня. — Я специально испекла, чтобы вечером посидеть в тесном и дружном кругу и отметить, так сказать, мое маленькое торжество.

— Ну, давайте, садитесь с Маричикой за стол. Будем гулять так, как мы это умеем. Где шампанское? — Спросила я.

Ксеня что-то сказала Мирче. Тот подхватился, сбегал на кухню и принес кока колу в баночках и бокалы.

— У меня тост, — сказала я, подняв свой бокал, в котором вместо шампанского был налит совсем другой напиток. Но с моими чувствами это никак не было связано. — Раз уж ты так тайно хотела отметить свой День рождения, чтобы никто не знал и не сделал тебе подарка, то, пусть моя картина и будет тем самым неожиданным и приятным, надеюсь, сюрпризом от всех нас. Правильно, девчонки? Повесишь её на стене, и будешь вспоминать трех взбалмошных беременных подружек, вечно перебинтованного Аурела и мнимого художника. Так вот, — продолжала я, не обращая внимания на красное, как рак, лицо Мирче, — маленький экспромт:

   Мы Ксеню дружно поздравляем!
   Свою картину оставляем.
   Пускай картина каждый раз,
   Напоминает ей о нас!

— Поздравляем! — Закричали девчонки, и захлопали в ладоши.

У виновницы торжества в глазах стояли слезы.

— Это очень дорогой подарок, — произнесла Ксеня. — Я не могу его принять.

— Не бери в голову. — Успокоила я подругу. — Дружба дороже. И потом, у меня такое хорошее настроение, я так счастлива, что готова обнять весь мир. Так что, подарок мой — от души. Только давай договоримся, что когда у меня будет персональная выставка, то ты мне её одолжишь на время. Хорошо?

Ксеня махнула головой в знак согласия и утерла ладошкой слезу радости. Мне так хотелось, чтобы это были слезы не только оттого, что она получила подарок. А ещё и оттого, что на неё произвело впечатление моё творчество. Что моя картина может волновать душу, сердце. И заставлять плакать от удовольствия. Мне именно так хотелось думать, и не иначе. Да, признаюсь. Я немного тщеславна. Да. Мне приятно, когда кто-то восхищается моим талантом. Ну и что? Имею я право на небольшой недостаток или нет?

— Ну вот, и ладушки. А теперь, нам с подругами нужно прогуляться немного. — И я толкнула в бок Дашку. Та непонимающе на меня посмотрела. Вот кулема. Забыла уже, куда мы собирались вечером.

— Ксеня, переведи Мирче, — попросила я новую подругу, — что мы приглашаем его пойти с нами в церковь и посмотреть на здешний иконостас. Ему, как специалисту, это должно быть интересно.

Конечно, мнимому художнику хотелось отказаться. Но как это сделать и не привлечь к себе пристального внимания? Тем более моя просьба была произнесена неожиданно, и, как говорится, прямо в лоб. Нужно было мгновенно придумать причину отказа. Но, умная мысль не пришла в голову сразу. Забуксовала. И Мирче ничего не осталось сделать, как ответить нам на наше приглашение. Он конечно, не Аурел. В обморок не упал. Просто смирился со своим поражением, и всё. Ну, не всегда же выигрывать. Можно иногда и проиграть.

И мы медленным шагом, прогуливаясь, направились по намеченному маршруту: я с Люсей впереди, Дарья с Мирче сзади.

По дороге я всё время всматривалась в кусты, в деревья. Не встретится ли нам случайно этот румынский цыганенок, который так искусно играл свою маленькую роль в такой странной, на первый взгляд, постановке.

— Муся, что ты всё время вертишься? — Беспокоилась Люся.

— Да смотрю, чтобы Дашка, вдруг, на наших глазах не испарилась.

— За неё не беспокойся. Мы с ней уже это проделывали. Вот ты, совсем другое дело. Это за тобой нужен глаз да глаз.

— Да? Тогда держи меня крепче, дорогая, — засмеялась я и поближе прижалась к Люсе.

Никакие невероятные причуды не могли мне сейчас испортить настроение. Сегодня у меня от них настоящая защита. Кольчуга. Мой организм, словно железным щитом, был отгорожен от всяких негативных явлений. Чувство, что со мной произойдет что-то неожиданное, не покидало меня на протяжении всего нашего пути. А те позитивные эмоции, которые я получила в последнее время, добавили ещё больше силы и уверенности. Так что никакие ветряные мельницы мне не были страшны. Тем более, что рядом со мной сейчас мои верные подруги.

В нашей жизни ничего нет случайного. Все предусмотрено задолго до рождения. Тот путь, который тебе суждено пройти, и те люди, которые встретятся у тебя в жизни, давным-давно расписаны в огромной и значительной книге бытия. Этот план и список составлен, и заверен настоящей печатью Всевышнего. И ни что не может ему помешать. Нет такой силы, которая смогла бы изменить траекторию нашего полета. Этот план и этот список мы, люди, называем судьбой. И как бы нам ни хотелось, и чтобы мы не делали, а мы обязательно окажемся в том самом месте и в то самое время по велению этой, такой капризной, и, в тоже время, очень исполнительной дамы.

Вот и я никогда не думала, мне никогда в голову не могло прийти, что я однажды окажусь каким-то невероятным образом в румынской деревенской старинной церкви. Да ещё с подругами. Да ещё в сопровождении такого красивого парня, как Мирче. Кто бы мог подумать, что я здесь встречу отца Николая, который меня крестил двадцать лет назад? Такое даже сочинить невозможно. Воистину, пути Господни неисповедимы!

Ясно и понятно, что издалека я его не смогла узнать. Прошло столько лет. Человек меняется за год, не то что за двадцать. Батюшка постарел. Пополнел. И голос стал на тон ниже. Но, когда мы вошли в церковь, когда я его увидела, что-то знакомое показалось мне в выражении его глаз, его повороте головы, осанки. И те ямочки на щеках, которые запомнились маленькой девочке, совсем не постарели. Время их не коснулось. Как, впрочем, и улыбки.

Крестили меня почему-то дома. Какие на то были причины, я не помню. А может, я их просто не знала. Дело это происходило много лет назад. Молодежи верующей было мало. И вести в церковь средь белого дня свою, почти взрослую, дочь, тем более, пионерку, было не принято. Наверное, родители посовещались, и решили меня тихо, громко не афишируя окрестить. Исправить, так сказать, свою ошибку молодости. Потому что, такими вещами занимаются, когда ребенок еще на руках, а не, простите, в пионерском отряде.

Дело было зимой. В четыре часа вечера уже темно. И батюшка, отслужив свою основную службу, приехал к нам домой. Ему ещё не было сорока. Высокий, плотный. С ярким румянцем на щеках от мороза. В черной длинной рясе и с большим крестом на груди. Спокойный и величественный. Он тогда поразил мое воображение. Своим красивым голосом читал молитвы и выполнял ритуал таинства.

Когда он положил мне свою ладонь на голову, мне показалось, что какой-то невидимый и теплый поток света прошел сквозь меня. Ощущение было необычным и удивительным. Наверное, так и должно было быть. Во всяком случае, меня это всё сильно поразило. И, в глубине своего сознания, я думала о том, что когда вырасту, то выйду замуж за священника. Так он был красив и величав этот батюшка.

Но детские мысли, словно тополиный пух. Прошло время его цветения. Налетела гроза. Смыла этот пух одним большим ливнем. Как примерная хозяйка, природа всё прибрала за собой. И вот уже в головке чисто и светло. И есть много места для очередных воображений и желаний. А мои воображения неслись огромными скачками, словно гигантская жаба. И я, как и они, тоже в припрыжку скакала за ними.

Когда родители хотели отблагодарить отца Николая, он конверт не взял. Сказал, что Божьи дела за деньги не делаются.