Нинель Языкова - Синее море, жёлтый песок, или Семь месяцев не предел

• Название: Синее море, жёлтый песок, или Семь месяцев не предел
• Автор: Нинель Языкова
• Жанр: Короткие любовные романы

---

Ева нас провожала до конца усадьбы, но дальше за нами не пошла. Она понимала, что там не её территория.

— Машка, — смеялась надо мной Даша, — везде, где бы ты ни была, найдешь себе маленького дружка. То — Маргошу, то — Еву. И что ты с ней будешь делать?

— Заберу с собой домой.

— Как? Это просто невозможно.

— Дашуль, ты забыла? Ничего нет невозможного для нас. Особенно, когда мы вместе. Что-нибудь придумаем, — ответила за меня Люся.

— И точно, когда это препятствия нас останавливали? — Поддакнула я. И нам, от поддержки Люси, сразу стало весело. Настроение и, без того, хорошее, поднялось еще выше. И мы, счастливые и довольные, что можем всё, направили свои стопы к Черному морю.

— Поле, деревня, тропинка.

Весело с песней идем, — пела я, как казах, про то, что видела вокруг. А петь было о чем. Выйдя из зеленой усадьбы, мы очутились, можно сказать сразу лицом к лицу с румынской деревней. Дорога к морю вела вдоль неё, и пройти, как-нибудь, по-другому, было нельзя. Слева стояли дома, а справа начиналась южная степь.

Вообразите себе равнину, занимающую такое пространство, которое невозможно обхватить одним взглядом. Представьте красоту бескрайнего цветущего поля. Оно то голубое, от изобилия васильков, то белое из-за ромашек. А бывает красным, словно знамя, от распустившихся диких маков.

А вдали слышался звон бубенчиков. Это пастухи пасли свои отары в степи. Я была в восторге от увиденного. «Приеду домой, обязательно её изображу,»- подумала я.

— И приключение века, мы себе приобретем, — перебила мысль Дашка, которая быстро подхватила мою песенку.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — поплевала Люся через левое плечо, — вот этого, как раз, нам и не надо. Приехали сюда отдыхать, так отдыхайте спокойненько. Нечего его искать на свою голову.

— Какая-то странная деревня, — сказала Дашка, — ты смотри, Маша, никто не улыбается. У всех какие-то застывшие лица.

Мы шли вдоль современных, довольно-таки, домов, больших дворов, и нам было неуютно от взглядов деревенских жителей, провожающих нас вслед. Возле каждого забора стояла куча ребятишек, но и они были какие-то безрадостные. А старики и старухи, сидевшие в глубине двора, бежали, как могли, к заборам, чтобы посмотреть на нас.

— Буна сяра — говорила всем, улыбаясь, Дашка. Но никто на её пожелание доброго вечера, почему-то, не отвечал.

— Я поняла, — сказала гордо подруга, — почему меня никто не понимает. Они не знают настоящего литературного румынского языка. Здесь, в деревне, как и во всем мире, говорят на местном диалекте. А в школу, наверное, совсем не ходят. Оно и понятно. Нищета, какая. Одни овцы и брынза. И больше ничего.

Мы смотрели на местных жителей и видели, что одежда их была скромная, не яркая. Не такая, какую мы себе представляли. Но настроения они своим видом нам не испортили, потому что мы, вдруг, учуяли запах моря.

Ах, море! Мне сразу вспомнилось детство. Каждое лето меня родители отправляли в пионерский лагерь в Евпаторию. На всю жизнь я запомнила шум прибоя, теплый песок и соленый запах ракушек, маленьких крабов и прозрачных медуз.

Мы прибавили шаг и, вскоре, нам открылся песчаный берег и бескрайняя гладь синей воды. Было уже под вечер. Солнце клонилось к закату и на блестящей поверхности моря отложило свой, золотой отпечаток. Вода была тихой и спокойной, как будто готовилась ко сну. Легкий шум прибоя создавали маленькие игривые волны, которые нежным движением ласкали теплый и мягкий песок.

На этом диком пляже не было ни души, поэтому мы, никого не стесняясь, скинули свои сарафаны и кинулись с разбега в море. Вода была, как парное молоко: теплая, ласковая. Она снимала с нас усталость и тяжесть такого, длинного и напряженного, дня.

— Всё, девчонки, я решила, — сказала я, вынырнув в очередной раз из воды, — пред отъездом за пару дней душ принимать не буду. Хочу приехать к своему Костику, как настоящая русалка. Загорелой и соленой.

— Ты будешь не русалкой, а кефалью, — засмеялась Люся и пропела, — шаланды полные кефали, в Одессу Костя приводил.

Мы с Дашкой звонко рассмеялись и начали брызгать и нападать на Люсю. Та, с высоты своего роста, быстро нас победила. Мы еще немного поплавали и счастливые, довольные и усталые вылезли на берег и сели на подстилку, которую расстелили у опрокинутого, вверх дном, старого баркаса.

Солнце уже не пекло, жара спала. И мы спокойно подставили свои лица и тела напоказ небесному светиле. Пусть нас немного позолотит и подрумянит. Нега разлилась по всему моему организму. Я прикрыла глаза, и мне казалось, что в воздухе звучало тилинь, тилинь, тилинь. «Какой ангельский напев», — подумала я. И, словно мне в ответ, услышала Дашкин голос:

— Коровы!

— Дашка, ты это о чем? Какие здесь могут быть коровы?

— Самые настоящие. Открой свои глаза и посмотри направо, мечтатель.

Я, всё еще смеясь над подругой, повернула голову и не поверила своим глазам. По пляжу, неторопливо, лениво брели две большущие коровы. Одна шла по песку, другая по колено в воде. Вымя у них было полным и тяжелым. Коровы шли, хоть и медленно, но уверенно. Казалось, что они знают, куда направляются. На шее у них висело по колокольчику. И это их звон я приняла за ангельскую песню. Вот так неожиданность. Меньше буду витать в облаках.

— Да, сказать кому, не поверят. — Смеясь, произнесла Люся. — Буду говорить, что принимала солнечные ванны и лечебную грязь: песок вперемешку с коровьими лепешками.

— Надо было захватить фотоаппарат. Щелкнули бы, как доказательство того, что нам не привиделось, — сожалела я о том, что мы про него не подумали.

— Ничего, Муся. Ты же художник. Изобразишь по памяти, — хихикнула Люся.

— Теперь мне понятно, почему Коля купил именно эту дачу, — у Дашки было такое выражение лица, словно она решила трудное уравнение. — Я все время думала, откуда у него такие огромные деньги, чтобы приобрести недвижимость, да еще на Черном море?

— И откуда, — мне стало тоже интересно.

— Просто, она, наверное, стоит не так уж и дорого. Ну кому, скажите мне на милость, понравится отдыхать по соседству с коровами? И до моря, хоть и не далеко, но топать все равно надо. Да еще эти местные жители какие-то неприветливые.

— Точно. Никто, ведь, не знает, где расположена его дача. А так престижно произносить — Черное море. Сразу все завидуют. — Поддержала Люся Дашу.

— Все это так, всё правильно. Но дом и усадьбу, если бы у меня были такие деньги, я бы купила даже и без моря. За такую красоту можно отдать все сбережения, какие у тебя есть. Это я вам, как художник, заявляю со всей ответственностью.

Солнце уже зашло, почти, за горизонт, кинув длинную тень на землю. Мы собрали свои вещи и неторопливой походкой двинулись домой. Дорога назад вела нас, опять, сквозь деревню. Я увидела церковь, которую раньше не заметила. Священника, стоявшего рядом. И, на мгновение, возле него мелькнула хорошо знакомая мне фигура нашего садовника. Сначала я подумала, что мне показалось. Но, заметив, что девчонки тоже его увидели, я подумала: «Интересно, что его связывает со священнослужителем?» И, точно, в продолжение моих мыслей, Дашка спросила:

— Они что — родственники?

— Кто, — не поняла я.

— Да, этот одноглазый румын и батюшка.

— Откуда я знаю. Придем домой, спросим.

А дома, на террасе горел свет. Стол был накрыт на ужин. Ксеня нас встретила приветливой улыбкой. А Ева от радости терлась об мои ноги и бодалась. Мы поужинали и разбрелись по своим комнатам.

День был такой насыщенный, что я с удовольствием осталась одна и растянулась на кровати под открытым окном. Небо было цветом спелого баклажана, и на его фоне ярко и красочно горел месяц, словно коромысло. На его концах вместо ведер висели яркие звезды, как гигантские серьги. Он важно покачивался и его сережки, словно на качелях, подпрыгивали и звенели, как хрусталики на люстре в парадной зале. Этот звон переливался всё тоньше и тоньше. И, наконец, зазвучал совсем тоненькой хрустальной песней:

   — Жаркий день ушел за сказкой.
   Звезды огоньки зажгли.
   Ночь окутала нас лаской,
   Взяв в объятия свои.
   И волшебной флейты звон
   Тишину принёс и сон.
   Буэнос ночес!

— Ай, ай, ай! — Разрывал тишину летнего утра истошный крик нашего садовника. Я резко подхватилась спросонья на кровати и ничего не могла понять.

— Что случилось, — услышала я громкий голос Ксени и глянула в окно. Аурел шел к крыльцу сильно хромая. Мне стало интересно, что же там произошло. Я скинула ноги с кровати и сама заорала диким голосом. На моих тапочках лежала дохлая маленькая мышка. Это Ева ночью её принесла мне, чтобы показать, что не зря она ест хлеб и мяско.

— Ева, — кричала я кошке, которая мирно и спокойно лежала на моей кровати и, прищуривая глаза от удовольствия, глядела на меня, как я надрываюсь от испуга, — нельзя так делать!