Юдифь Готье - Жемчужина страсти

• Название: Жемчужина страсти
• Автор: Юдифь Готье
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-0862-5

Япония. Императорский двор. Заговор. Правитель провинции Осака Гиэяс и принц Овари готовят свержение молодого императора Фидэ-Йори. Но против злого умысла коварных властолюбцев восстает Ее Величество любовь. Дочь одного из заговорщиков красавица Омити, влюбленная в Фидэ-Йори, предупреждает его о грозящей смертельной опасности.

Интриги, заговоры, покушения — лишь малая часть того, что ожидает возлюбленных на пути к счастью. Не проходит и дня, чтобы смертельные тучи не сгущались над их чистыми сердцами. Но светлые помыслы, вера в добро и справедливость, находчивость и бескорыстность помогут им отвести злой рок и найти свое счастье.

---

— Сегуна, — повторил Гиэяс, качая головой и ухмыляясь, — она очень мила, эта малютка, — продолжал он, всматриваясь в течение нескольких минут в молодую девушка, которая, краснея, опустила свои длинные черные ресницы. — Береги ее, она мне понадобится.

Затем он сделал знак увести дитя.

— Быть может, я умру, сын мой, — сказал Гиэяс, оставшись один с Фидэ-Тадда. — Поэтому я и позвал тебя. Я хочу передать тебе мои последние распоряжения, начертать тебе жизненный путь, которому мы должен будешь следовать, когда меня не станет.

Услышав эти слова, Фидэ-Тадда не мог удержаться от слез.

— Погоди, погоди! — вскричал Гиэяс, улыбаясь. — Не плач, я еще не умер, и ты увидишь, что мой ум нисколько не помрачился, как утверждал старый Маяда. Выслушай меня и запомни мои слова.

— Каждое слово, исходящее из твоих уст, для меня все равно что жемчуг для скупого.

— Я буду краток, — сказал Гиэяс, — так как я устаю говорить. Прежде знай, сын мой, что предшественник Го-Митсу-Но, теперешнего микадо, даровал мне раньше титул сегуна. Это было после смерти Таико. Я не хвастался этим титулом, чтобы не огорчить друзей Фидэ-Йори. Я предоставлял принцам и народу называть меня по обыкновению правителем. Я не придавал значения имени, которым обозначались власть, лишь бы она была в моих руках. Но теперь звание сегуна для меня крайне важно, потому что оно наследуется, и я могу отречься в твою пользу. Ты сейчас говорил о сегуне. Сегун — я. Правда, Фидэ-Йори получил то же звание, и я не напомнил его дерзким советникам, что это звание принадлежит мне. Я поступил благоразумно. Я был в их руках; они убили бы меня. Но теперь знай, я предпринимаю эту войну, как единственный представитель законной власти. Я велел вышить на моих знаменах три листка хризантемы, которые составляют знаки моего достоинства, данные мне прежним микадо; и я веду свои войска от имени его преемника. Правда, я действую без его согласия, но как только я останусь победителем, он одобрит мои поступки.

Гиэяс замолчал на минуту и отпил глоток чая.

— Но, — заговорил он снова, — меня может постигнуть смерть, и я желаю, чтобы после меня мое дело было докончено. Вот почему я сегодня отрекаюсь в твою пользу. Ты будешь жить в замке Микава, защищенный от случайностей войны, заботясь о своей дочери, которая может послужить одному из моих планов, пока наши победоносные войска не провозгласят тебя государем Японии. Тогда ты устроишь столицу в Йедо — городе, занимающем наилучшее положение в государстве. Теперь я постараюсь пояснить тебе цели, которых ты должен достигнуть, управляя страной. Таико-Сама был человек гениальный, хотя и был сын крестьянина. Получив власть, он составил план превратить маленькие шестьдесят одно княжества, составляющие Японию, в единое государство с сегуном во главе. Но человеческой жизни не хватило, чтобы его выполнить; тем не менее, Таико мужественно принялся за исполнение своей задачи, тщательно скрывая свои намерения. Я один был поверенным его мыслей и до этого дня не открывал их никому. Когда Таико вовлек князьков в эту борьбу с Китаем, которая в глазах многих казалась сумасшествием, то сделал это для того, чтобы ослабить владетельных особ разорительной войной и удалить их на некоторое время из их княжеств. Пока он вел их на битву, я исполнял его распоряжения. Я велел построить Токаидо, эту широкую дорогу, которая смело прорезывает земли, подвластные раньше отдельным князьям; я привез в Осаку жен и детей отсутствующих властителей, под предлогом укрыть их от опасности в случае, если бы, по несчастью, китайские войска заняли страну. Когда князья вернулись, им отказались выдавать жен. Они должны были навсегда остаться в Осаке. Они и теперь там, как драгоценный залог верности князей страны. Так как Таико был также великим полководцем, то победа увенчала его смелое предприятие и утвердила его могущество…

Микадо уже давно совсем мало занимался государственными делами. Таико пожелал, чтобы он еще меньше ими занимался: он сделал его власть совсем призрачной… Послушай, сын мой, — продолжал Гиэяс, понижая голос. — Эту власть нужно еще ослабить; пусть у микадо останется только титул государя; осыпай его почестями, обоготворяй его все более и более, пока он не вознесет своих взоров на небо и не покинет окончательно земли. Смерть помешала Таико выполнить его дело; он только что начал его; князья еще могущественны и богаты. Продолжай это дело после меня, раздробляй княжества, поселяй раздоры между властителями. Если друзья владеют смежными землями, запрети им княжить одновременно в своих владениях. Если это два врага, напротив, сближай их владения, между ними вспыхнет война, и один из них будет, по крайней мере, ослаблен. Жен их постоянно держи в Йедо. Введи разорительную роскошь: женщины помогут тебе в этом. Истощая казну мужей, чтобы они были вынуждены продать свои земли. Если же найдется среди них богач, способный покрывать все эти издержки, сделай ему визит; и тогда, чтобы достойно принять такую честь, он должен будет истратить последнюю золотую монету. Тщательно закрывай Японию для иностранцев; князья могут войти с ними в опасный союз. Пусть ни один иностранный корабль, прибывший из дальних стран, не допускается в наши гавани. Разыскивай христиан и убивай их безжалостно; они способны вызвать непокорность и восстание. Ты хорошо меня понял, мой сын? Ты должен стараться превратить Японию в единое государство, подчиненное одному государю. Но это — дело трудное и долговременное, а жизнь человеческая коротка; поэтому время обелит сединами твою голову, ты призовешь своего сына, как я призвал тебя сегодня, и передашь ему мои слова. Я кончил.

— Отец! — сказал Фидэ-Тадда, становясь на колени перед Гиэясом. — Клянусь тебе в точности исполнять твою волю.

— Хорошо, дитя мое, но позови доктора, — сказал Гиэяс, тяжело дыша и задыхаясь от своей длинной речи.

Вошел доктор.

— Знаменитый ученый! — сказал Гиэяс, пристально глядя на него. — Разве я очень болен?

— Нет, государь, — сказал врач с некоторым колебанием.

— Я приказываю тебе говорить только правду. Очень ли я болен?

— Да, — сказал доктор.

— При смерти?

— Нет еще; но утомительная жизнь, какую ты ведешь, может ускорить конец.

— Увижу ли я конец предпринятой войны, если допустить, что она продлится шесть лун?

— О да! — сказал доктор. — Ты может продолжать войну еще более.

— Ну, так я богат! — сказал, смеясь, Гиэяс. — Мне нечего торопиться, и я могу отдохнуть несколько дней.

Рыбаки осакского залива

В замке Фидэ-Йори господствует чрезвычайное волнение. Через двери первой стены то и дело являются военачальники, покрытые тяжелыми доспехами; топот их коней раздается под высокими сводами. Они поспешно скачут к третьей ограде и проникают во дворец сегуна.

В зале, соседней с залой Тысячи Циновок, Фидэ-Йори держит военный совет с начальниками своих полков и с преданными ему князьями. Чело молодого сегуна омрачено заботами; он не скрывает своего беспокойства, и большинство воинов разделяет его. Но некоторые из них, полные отваги и веры, ободряют государя.

— Наше положение еще не безнадежно, — говорит генерал Санада-Саемон-Йокэ-Мура, самый искусный полководец в государстве. Нужно только отнестись к нему хладнокровно. У Гиэяса только одно преимущество перед нами: мы еще и не думаем о войне, а он уже собрал полки; мы не готовы, а он уже может начать борьбу, но через несколько дней он не будет иметь этого преимущества; наши войска будут снаряжены — и партии будут равны. А пока надо отвлекать врага ничтожными стычками, удерживая его подальше отсюда; тем временем мы соберем наши силы вокруг Осаки.

— По-моему, надо немедленно напасть на Гиэяса, а не давать ему наступать, — сказал генерал Гарунага, не имевший особых военных заслуг и возвысившийся только благодаря покровительству матери сегуна, Йодожими.

— Помилуй! — воскликнул молодой Сигнэнари. — Это значило бы допустить, чтобы наша армия была уничтожена за несколько часов войском, втрое сильнейшим. Нужно занять крепости и укрыться от внезапного нападения до тех пор, покуда все наши силы будут в сборе. Если тогда Гиэяс еще не нападет на нас, то мы успеем перейти в наступление.

— Я стою за мое предложение, — сказал Гарунага. — Мне думается, что армия Гиэяса далеко не так многочисленна, как воображают; как мог он за один месяц стать до такой степени сильным?

— Нельзя действовать на основании предположений, — сказал Йокэ-Мура. — Мы не может нападать: прежде всего, надо пополнить состав нашей армии.

— Сколько у нас в данную минуту солдат? — спросил Фидэ-Йори.

— Вот, — сказал Йокэ-Мура: Сигнэнари, которого, несмотря на его молодость, почтили чином генерала, командует двадцатью тысячами солдат: Гарунага — тоже, Мотто-Тзуму и Масса-Нори командуют каждый десятью тысячами. Под моим началом тридцать тысяч. Итого сто десять тысяч солдат.