Николай Чуковский - О том, что видел: Воспоминания. Письма

• Название: О том, что видел: Воспоминания. Письма
• Автор: Николай Чуковский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Разное
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02681-0

Николай Корнеевич Чуковский (1904–1965) известен прежде всего как автор остросюжетных повестей об отважных мореплавателях, составивших книгу «Водители фрегатов», и романа о блокадном Ленинграде — «Балтийское небо». Но не менее интересны его воспоминания, вошедшие в данную книгу. Судьба свела писателя с такими выдающимися представителями отечественной культуры, как А. Блок, Н. Гумилев, Н. Заболоцкий, О. Мандельштам, Ю. Тынянов, Е. Шварц. Будучи еще очень юным, почти мальчиком, он носил любовные записки от В. Ходасевича к Н. Берберовой. Обо всем увиденном с удивительным мастерством и чрезвычайной доброжелательностью Чуковский написал в своих мемуарах. Немало страниц «младший брат» посвятил своим старшим друзьям — «Серапионовым братьям» — И. Груздеву, М. Зощенко, В. Иванову, В. Каверину, Л. Лунцу, Н. Никитину, В. Познеру, Е. Полонской, М. Слонимскому, Н. Тихонову, К. Федину. Особая новелла — о литературном салоне Наппельбаумов. Квартиру известного фотографа, где хозяйничали сестры Ида и Фредерика, посещали Г. Адамович, М. Кузмин, И. Одоевцева и многие другие. Вторую часть книги составляет переписка с отцом, знаменитым Корнеем Чуковским. Письма, известные до сих пор лишь в меньшей своей части, впервые публикуются полностью. Они охватывают временной промежуток в четыре с лишним десятилетия — с 1921 по 1965 год.

---

11 октября 1933 г. Москва[314]

Коля. Я достал здесь «Русскую Америку». Очень удачная книга. Я отметил в ней 5–6 микроскопических lapsus’ов, которые будет легко устранить. Не сомневаюсь, что Лядова возьмет ее[315]. Мне бы хотелось, чтобы к этой книге была приложена карта Берингова пролива и Русской Америки, а также, чтобы ты написал коротенькую главку — географическую — о том, что же такое Русская Америка, и что с нею стало впоследствии, до наших дней. Главка должна быть заключительной. Согласен? Ведь нужно объяснить читателю, отчего мы интересуемся Штеллером[316], что внесли в историю Беринг[317] и Штеллер.

Я простудился. Лежу. Грипп. Не говори маме — грипп, надеюсь, скоро пройдет.

Рисунки должны быть другие. Твой Соколов[318] дегенерат и вредитель. Конечно, я постараюсь выхлопотать немедленные деньги за эту книжку. Температура у меня 38, хриплю, кашляю, сморкаюсь, исхудал, но доктор говорит, что послезавтра встану. Если ты вообще хочешь дополнить «Русскую Америку», было бы хорошо. Эта книга выдержит много изданий — пусть же гонорар за нее будет побольше.

Неужели мама до сих пор не помирилась с Лидой? Мне хотелось бы поселиться на зиму в Детском и писать «Госпогоду»[319]. Я здесь заключил договор на «Госпогоду» с кино[320]. Не хочешь ли работать со мной? Сделаем сценарий вдвоем. Ты напрасно говоришь, что со мною нельзя тебе работать. Это относится только к области перевода, а не к беллетристике и кино. С «Госпогодой» мне, конечно, необходимо затронуть север — действие должно происходить раньше всего на Беломорканале. Все это тебе знакомо и близко. Дальше вообще выступит ряд проблем географического свойства. Это тоже по твоей специальности. Я хочу начать работу над «Госпогодой» с 1 декабря. В месяц мы бы сделали главнейшее. Ну да поговорим при свидании. А сейчас о другом: тебе, конечно, нужно быть в Москве. Поехать тебе нужно со Стеничем. Ты сейчас сидишь без работы, между тем — если попасть в соответствующую среду — здесь можно нагрузиться работой по горло. Давай поедем в январе вместе. Я сведу тебя с «Academieй», с «Огоньком», с «Известиями». Тебе надо печататься в «Известиях». Тихонов говорил, что даст тебе работу в «Истории фабрик»[321].

Очень радует меня Боба. Мама пишет о нем, что он работает, не щадя живота. Хотя в этой запойной работе есть какое-то самооглушение, какое-то убегание от себя, но в результате он и сам не заметит, как из него сделается квалифицированный первостатейный инженер. Дружит ли он по-прежнему с Мариной. Пиши мне спешной почтой: Москва 72, ул. Серафимовича, 2, Дом ЦИКа, Кольцову для Корнея Чуковского.

Интересно, что, приехав, я найду в своей семье двух незнакомцев: Колю и Лушу. Луши я не видел полгода. Что делает Цезарь[322]?

63. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

21 января 1934 г. Москва[323]

Милый Коля. Тут неразбериха. Смирнова прогнали, но письменного приказа еще нет (не успели написать из-за конференции [324]), и он, пользуясь этим, симулирует заведующего. Накинулся на меня: «Мы хотим купить у Вас все ваши книги!», но прав у него уже нет. Лядова уходит. Но 23-го мы с нею разберемся во всех твоих счетах, и, будь покоен, я деньги из них возьму. Кто будет замом, я не знаю, но я нарочно останусь дня на два, чтобы продать ему все твои книги. Я только сейчас начинаю приходить в себя. Сон у меня был не налажен, желудок ужасен, и проч. В гостинице очень неуютно. Я стал вроде как бы знаменитостью (третьего сорта), и всякий народ обрывает у меня звонок телефона, который, увы, у меня в комнате. Привет Марине. 23-го напишу подробно.

Твой К. Чуковский.

64. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому

29 января 1934 г. Ленинград

Милый папа.

Что с тобой случилось? Где ты сломал ребро? Чем ты отравился? Обо всем этом мне сообщил Эйхлер, и я не знаю, что и подумать. Напиши сразу. Не нужно ли, чтобы мама или кто-нибудь приехал к тебе? Я пока, конечно, маме ничего не говорю, чтобы понапрасну ее не тревожить.

Главное домашнее событие — история с Бобой. Он, несчастный, бегает, мечется, не знает, за что ухватиться, чтобы только не ехать. Пока ничего не добился. Ну, да тебе все известно.

Встретил Шкловского. Он рассказывал мне о невероятных успехах твоих московских выступлений. «Обольщает младенцев», — сказал он.

Получил от Эйхлера длиннейшее письмо и ровно ничего из него не понял. Ни о твоей болезни, ни о моих делах. С одной стороны, он пишет, что все мои книги до сих пор не пошли в производство, с другой — что верстка Чарльза Робертса будет готова через шесть дней. Вот тут и разберись.

А верстка бы мне очень пригодилась. Раз верстка, значит и деньги — ведь 40 % — 864 рубля — причитаются мне при подписании к печати, то есть при верстке. Я совсем обнищал. Фильма моя даст мне денег не раньше марта[325], а у Таточки воспаление легких, у Гульки грипп, у меня сапоги развалились, у Марины нет пальто, и вообще все к чертовой матери.

Как с «Русской Америкой» и «Одним среди людоедов»[326]?

Был в издательстве и справлялся о твоих «От 2 до 5». Там суматоха, ответили: — в производстве, скоро выйдет.

Я схожу туда еще 31-го, узнаю подробнее и тебе сообщу.

Не идет ли в Москве моя фильма «Частный случай»? Здесь идет. На мой взгляд, она ужасна. К довершению всего Трауберг за последние дни перед пуском заменил все надписи новыми, и ¾ из них безграмотны. Но с ним говорить невозможно — он всем доволен.

Послезавтра выходит «Звезда» с моим рассказом[327]. Напиши о своем здоровье сразу же.

Коля.

29 янв. 1934 г.

[Рукой М. Н. Чуковской]:

Надеюсь, что все это выдумки — Ваши болезни? Напишите!

Марина.

65. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому

14 февраля 1934 г. Ленинград

Милый папа.

Когда ты едешь в Узкое? До какого числа тебе можно писать на больничный адрес?

Мама, по-моему, в нерешительности. Не знает, ехать ли ей в Москву, или нет. Узкое ее, кажется, не прельщает.

У Бобы все пока хорошо. Сегодня он был у меня и показывал наряд на Среднюю Волгу. Пошел туда наниматься.

Таточке делали реакцию Перке. Просвечивали. Туберкулез у нее не обнаружен. Но, оказывается, сердце сильно расширено. Железы совсем не в порядке. В легких какие-то тени — вероятно, последствие воспаления. Температура — 37,4. Превратилась в заморыша. Быть может, мы ее отправим в санаторию. На днях это выяснится.

Хуже всего, конечно, что нет денег. Эйхлер прислал мне обнадеживающее письмо, и с тех пор от него ни слуху, ни духу. А между тем я убежден, что верстка моего Чарльза Робертса готова. Следовательно, они мне уже должны последние 40 % — 860 рублей. Если увидишь Эйхлера, скажи ему об этом. Пусть пришлет, я измучен долгами, безденежьем. Мне нужно 1000 рублей в месяц, а я с трудом натягиваю 500–600.

Поправляйся. Пиши мне о своем здоровье. Ты мне очень редко пишешь.

Твоя переводная пьеса[328] находится у мамы. Напиши издательству (или мне), как быть с версткой «От 2 до 5-ти»[329].

Коля.

14 февр. 1934.

66. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому

9 марта 1934 г. Москва[330]

Милый Коля. Здесь во главе Детиздата Семашко[331]. Я видел его. Впечатление прекрасное. Серьезно и деловито вникает во все. Создаст, несомненно, хорошее дело. Я заикнулся было о твоих книгах; он просит поговорить с ним об этом позже, когда он чуть-чуть сориентируется в положении вещей. По поводу денег: уже две недели твердят мне, что они высланы, но в первый же день, когда я стал выходить — я пошел в бухгалтерию, и выяснилось, что бухгалтер всех обманывал: телеграфный перевод тебе валялся у него в кармане — и он не давал ему никакого движения. Я нажал на этого негодяя и — и он при мне отправил тебе нужную сумму. Я уже решил биться за твои книги «Один среди людоедов» и «Русская Америка». Влияние Эйхлера теперь умалилось, но он — растяпа. В Москве мне муркотно, но нельзя уехать, не наладив того, что нужно было наладить еще 1½ месяца назад. Ведь я на ногах только 3 дня. Но мама торопится, и дело срывается.

Твой Пип.

До скорого свидания.

67. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому

9 октября 1934 г. Ленинград

Милый папа.

Дела твои в «Издательстве Писателей» так же плохи, как и мои. Деньги они обещают уплатить до последней копейки, но пока их нет. Я сел на мель. Может быть, что-нибудь заплатят нам с тобой в середине месяца. На всякий случай, пришли мне еще доверенность, так как, по всей вероятности, платить они будут в несколько приемов маленькими суммами.

Когда ты собираешься вернуться?

В начале ноября в Москве выходит наш Стивенсон. Выходит он не десятитысячным тиражом, как указано в договоре, а тридцатитысячным. Следовательно, мы должны получить за два лишних тиража. Если ты проездом застрянешь в Москве хоть на день, выбей из них эти деньги. Они очень мне пригодятся.