Евгений Богат - Семейная реликвия

• Название: Семейная реликвия
• Автор: Евгений Богат
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Публицистика
• Год: 1985

Герои очерков известного писателя Евгения Богата — люди разных поколений, всевозможных сфер деятельности, они живут в разных городах России, но их объединяет осознание жизни как творчества.

Одна из ведущих тем книги — понимание труда не только как источника материальных благ, но и вечных нравственных ценностей.

В ряде очерков писатель показывает, как социальные и нравственные ценности нашего общества порой утверждаются в конфликтных ситуациях, где добро ведет мужественную борьбу со злом и одерживает нелегкую победу.

Книга учит гражданственности, бережному отношению к лучшим традициям народа.

---

Герои «дискуссионные» и «недискуссионные»

Нет, — и, наверное, не было никогда в мире, — человека, который не хотел бы быть счастливым. Но вот вечный человеческий вопрос, самый простой и самый загадочный: что такое счастье?

Для Франциска Ассизского и Альберта Швейцера счастье заключалось в полноте благоговения перед жизнью. Для Юлия Цезаря и Наполеона — в полноте обладания властью. Для Галилея и Альберта Эйнштейна — в полноте обладания научной истиной. Я назвал великие имена и великие судьбы. Но то же многообразие возможных вариантов счастья мы найдем в любой, самой обыкновенной и рядовой, человеческой судьбе. Даже беглое сопоставление этих вариантов показывает, что ответ на вопрос «Что такое счастье?» зависит от системы ценностей человека, зависит от того, что в этой иерархии помещается на верхние, что на нижние ступеньки. Но ответ на вопрос «Что такое счастье?» зависит в огромной степени и от системы ценностей всего общества. Эта система, разумеется, не есть нечто неизменное, неподвижное, замкнутое в себе. Она, как и само общество, живет, то есть меняется.

В наш динамический век это особенно очевидно. Но даже меняясь, система ценностей в чем-то, вероятно, в основном, остается верной себе, иначе она бы была не системой, а хаосом.

Что осталось неизменным? Что изменилось в системе жизненных ценностей сегодняшнего советского социалистического общества? Это не социологическое исследование, не научный труд, а наблюдения и заметки писателя. Поэтому, как и любые заметки, они носят в какой-то степени субъективный характер. Я делюсь моими частными соображениями, основанными в какой-то степени на моих наблюдениях, а в какой-то — на наблюдениях моих современников. В качестве завязки я избрал разговор о проходившей на страницах «Литературной газеты», где я работаю обозревателем, дискуссии «Успех в жизни — подлинный и мнимый». По-моему, эта дискуссия, несмотря на все издержки полемики, а может быть, именно благодаря неизбежным в полемике крайностям, показала вечное и сегодняшнее в нашей системе жизненных ценностей.

Глава 1. Страсти вокруг небольшого письма

В одном из летних номеров «Литературной газеты» в 1981 году было опубликовано небольшое читательское письмо. Оно было напечатано на странице, которая называется «Дискуссионный клуб», рядом с письмами и статьями, посвященными, как казалось нам — работникам редакции, — темам более существенным. И, наверное, поэтому никто из моих коллег, имевших отношение к формированию этой газетной страницы, не допускал мысли, что маленькое читательское письмо, затрагивающее будто бы частные интересы его автора, письмо на банальнейшую тему — жена жалуется на мужа! — что именно этот малосущественный материал вызовет целую бурю читательских откликов, станет началом большой дискуссии о материальных и нравственных ценностях, о критериях успеха и неуспеха человеческого существования. Вообще подобное бывает в нашей журналистской работе: то, что нам казалось не особенно интересным, неожиданно потрясает читателя, и наоборот — материалы, высоко оцениваемые в редакционных кабинетах, оставляют читательскую аудиторию равнодушной.

И все же на этот раз несовпадение нашего, внутриредакционного, отношения к читательскому письму и общего эха читательской массы было особенно поразительным.

Вот оно, это письмо:

«Лет десять назад я сдавала экзамен в вуз, недобрала одного балла. Готовилась день и ночь, поступала снова. И — сдала все на „отлично“, стала студенткой. Сейчас у меня высшее образование, годы идут, и чем дальше, тем больше воспоминания об абитуриентских временах становятся романтическими: труд, борьба, первая в жизни значительная победа! Но из каких это сейчас далеких времен! Труд? Борьба? Вижу ироническую улыбку некоего семнадцатилетнего: „Мне папа репетитора хорошего нанял — вот и все решение проблемы…“ Что самое плохое в явлении репетиторства: „разорение“ родителей? развращение юных? создание непреодолимых трудностей для тех, кто не может (или не хочет!) нанять репетитора и не выдерживает конкурсной борьбы?

Только ведь я не об этом…

Два года назад репетиторством занялся мой муж — человек увлекающийся. Мы тогда ждали ребенка, я не работала — кто осудит за приработок?

Появились у нас деньги, а с ними и новые друзья — из „репетиторского мира“. Три с полтиной за час? „Что ты, старик, меньше четырех уже никто не берет!“ Индивидуальные занятия? „Да сажай ты их рядами и читай лекцию — тебе же выгодней, а доходы — в пять-шесть раз выше!“

Прошло два года, прошли временные трудности, оба работаем, нормальная зарплата, в будущем ожидается ее увеличение.

— Да зачем нам это увеличение, — заявляет мне как-то муж, — когда с одного занятия можно рублей 50–60 принести? Много? Да что ты, вот, говорят, один репетитор не 5 человек, а 25 за один раз в рядок сажает, но, правда, подешевле берет: рубля два в час…

Между прочим, в год такие занятия обходятся одному абитуриенту „всего“ в 700 рублей.

Короче — планы и снова планы. Новые объявления, новые телефонные звонки, привычные ответы: „У меня времени в обрез!“ Для того, чтобы набить цену. И — новые объявления, подсчеты будущих доходов.

До недавнего времени муж несколько лет не мог найти работу по душе, которой хотел бы заниматься всю жизнь. В этом году — вот удача! — нашлась работа, та самая. Да только до нее ли теперь? Так, между делом, если время останется. Времени же в обрез.

А летом? Море, лес, грибы, ягоды? Да вы с ума сошли! Летом — сезон! Сезон, ясно? Уборочная страда! Это значит — целыми днями с утра до вечера он в лихорадке конвейерного репетиторства!

Раньше мы всегда загадывали вперед. Через два года? Ребенок уже „топ-топ“ будет! Через пять лет? Пожалуй, успею работу интересную опубликовать… Сейчас мечты другие. Через десять лет? „О! — восхищенно вырывается у мужа. — Через десять лет я — экстраклассным репетитором буду!!!“ Все течет, мечты меняются.

Пытаюсь с ним говорить, он в ответ: „Для тебя, для семьи же стараюсь“. Да, деньги он в дом несет. Но они для меня — как яма: в нее канула моя прежняя душевная близость с мужем.

Он даже в своих повадках изменился: стал жестким, напористым. Считает, что наконец-то научился добиваться успеха в жизни. Да-да, он считает себя преуспевающим. А я его — проигрывающим, если угодно — неудачником. Муж в восторге от того, что нашел, как он говорит, способ самоутверждения… А я… Может быть, я заблуждаюсь? Может быть, просто не понимаю, что такое сегодня — успех в жизни?

…В какое „чисто поле“ мне выйти, к кому взывать, крича из последних сил: „Остановите мужа! Верните мне его таким, каким он был до репетиторства: с небольшой зарплатой, да любимого!“

Хотя вряд ли ты нам поможешь, „ЛГ“. Мы уже почти совсем чужие. А он считает, что добился успеха».

Под письмом стояло имя: Л. Попова — имя, по-видимому, вымышленное, что естественно, если учесть узкосемейное, даже, пожалуй, интимное содержание этого послания. Лично я не особенно жалую людей, которые обращаются к широкой общественности с тревогами и заботами, которые должны быть частным делом личности. Я не особенно жалую их, хотя и понимаю холодным рассудком, что подобные письма утоляют извечную потребность в исповеди и бывают нередко формой уменьшения душевной боли: ведь то, что высказано, мучает душу меньше. Когда-то в нашем обществе письма, подобные этому, были рядовым явлением. Сегодня — они большая редкость: личность все больше ощущает и охраняет тайну собственного бытия. В этом, возможно, выражается рост этического самосознания и общества и отдельного человека. Все больше становится вопросов, которые люди решают наедине с собой, собственной душой, совестью.

Письмо Л. Поповой было напечатано из-за его известной экзотичности, то есть именно потому, что подобные письма встречаются сегодня в редакционной почте нечасто.

Никто в редакции не возлагал на него больших надежд в смысле дальнейшего развития темы.

Да и собственно говоря: в чем заключается его тема? Жена жалуется на то, что муж не оправдал ее романтических ожиданий — вместо того, чтобы стать ученым, увлекся репетиторством, которое дает недурные доходы. Она тоскует по высоким ценностям, а он наслаждается материальным достатком.

Лет пятнадцать или даже десять тому назад симпатии читателей были бы на стороне жены, большинство увидело бы в муже бездуховного стяжателя.

Нам и сейчас казалось, что это письмо может быть воспринято лишь однозначно: муж вызовет единодушное осуждение, а жена столь же единодушное сочувствие. Но мы ошиблись: значительное число читателей, откликнувшихся на письмо, осудили ее, а ему посочувствовали. И даже те, кто, казалось бы, Л. Попову поняли, отнеслись к мужу Поповой более снисходительно, чем она сама, нашли аргументы для понимания или оправдания такого образа жизни.