Станислас де Гуайта - Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны

• Название: Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны
• Автор: Станислас де Гуайта
• Издательство: Ланселот
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: 5-902753-01-5

Автор книги — знаменитый французский маг, оккультный философ, поэт и библиофил конца XIX в., создатель Каббалистического ордена Розы+Креста (руководителем российского отделения которого был известнейший оккультист Г.О.М.) — пользуется мрачной славой сатаниста, отравителя и колдуна; некоторые даже считают, что он играл в XIX в. такую же роль, какую Алистер Кроули — в XX в. Названия его книг всегда будут шокировать как «доброго христианина», так и устойчивого в своей благонамеренности неоспиритуалиста «правой руки». В настоящий сборник вошли его «Очерки о проклятых науках» и «Храм Сатаны» (первая часть трилогии «Змей Книги Бытия»). Недолгая жизнь (1861–1897) бесстрашного разоблачителя темных сторон оккультизма закончилась, по словам его ученика и соратника Папюса, в результате враждебной магической атаки. И весьма вероятно, что такая атака была вызвана содержанием его книг: ведь то, что описывал Гуайта, небезопасно предавать огласке. Мы впервые знакомим российского читателя с одной из ярчайших фигур французского эзотеризма и его невероятно глубокими и загадочными произведениями, приобретающими подчас почти детективную занимательность.

---

Не углубляясь в обсуждение фактов, мы не можем не отметить мимоходом внешнее сходство, связывающее эти виды колдовства с явлениями, которых ежедневно добиваются индусские факиры, даже по признанию самых скептически настроенных очевидцев[337].

Эти чародеи, похоже, воздействуют с относительным всемогуществом на огненный флюид (АКАШУ), более тонкий, чем молния, которая сама широко известна в анналах сверхъестественного.

Если верить демонологам, Небесный огонь служит любимым посредником для злых духов, привыкших использовать всю природу для нашей погибели. Пасквили на колдовство непрестанно приводят убедительные истории на данную тему — и в этих легендах другой эпохи, похоже, нет ничего, что должно было бы нас удивлять.

На самом деле, всем хорошо известно, с каким рвением наши предки наделяли сознанием все безличные или попросту инстинктивные силы natura naturata: так у этих простодушных христиан выражался крайний протест против идолопоклонства, отвергнутого как язычество, но весьма изобретательно принимающего наиболее ортодоксальные формы и вечно живого, несмотря на внешний облик.

Боги, свергнутые с Олимпа, укрылись в Аду; с тех пор они стали простыми демонами и получили «право гражданства» в новой вере ценой двойного принесения в жертву своего себялюбия: правда, это было принятием подчиненной роли и позора потенциальных мук, усиленным разрушительным потоком непрерывных анафем и экзорцизмов.

Среди всех природных факторов молния, несомненно, была самым загадочным и роковым по внешнему виду. С давних пор любая вспышка, более яркая и ослепительная, чем другие, становилась с точки зрения средневекового воображения поводом для внезапного рождения бесенят — ив этом тоже для нас нет ничего удивительного.

Но что нам думать о серьезных и волнующих признаниях, которые один довольно известный современный ученый, наверняка, являющийся простофилей только по фамилии[338], сделал недавно «Другу паук», обозрению г-на Виктора Менье? Вот буквальные слова этого физика: «Я сделал открытие, которое меня напугало!.. Существует два вида электричества: одно из них, сырое и слепое, производится при соприкосновении металлов и кислот; а другое — умное и ясновидящее. Электричество «раздвоилось» в руках Гальвани, Нобили и Матекки: сырой ток последовал за Якоби, Бонелли и Монселем, тогда как интеллектуальный ток следовал за Буаробером, Тилорье и шевалье Дюпланти… Шаровая молния, или шаровидное электричество, содержит в себе мысль, которая не подчиняется Ньютону и Мариотту, но поступает по-своему.

В «Анналах Академии» есть тысячи доказательств разумности молнии… Но я вижу, что увлекся и чуть было не дал вам ключ, который откроет для нас Универсальный принцип, управляющий двумя мирами: материальным и интеллектуальным»[339].

Что может быть более странно, нежели подобное признание из серьезных уст, если только не намеренное умолчание, которое допускает человек такого веса, ученый, славящийся на всю Европу твердостью своего духа, широтой своих познаний и многими открытиями в области естественных наук?

Но довольно комментариев: здесь не место обсуждать мнения физика Жобара. В этом первом септенере мы ограничимся сличением фактов.

Приведем еще два типичных примера великих достижений Духа Молнии. Подлинность первого из них удостоверяют лишь свидетельства людей простых и наиболее склонных к ретроспективным галлюцинациям. История, рассказанная автором XVII столетия, которого цитирует аббат Ленгле-Дюфренуа, заметно тяготеет к сверхъестественному[340]; тем не менее, она довольно любопытна, для того чтобы занять место в главе, где говорится о бесах и колдовстве.

ВЕЛИКИЙ ОГОНЬ, ГРОМ И МОЛНИЯ НЕБЕСНАЯ, низвергнутые на Кафедральную церковь Кемперкорантена, с видением ужасного и зело страховидного Демона в огне на той Церкви[341]: «В субботу, в первый день Февраля 1620 года, приключилось великое несчастье и беда в городе Кемперкорантене, при котором прекрасная и высокая Пирамида, покрытая свинцом, что стояла на нефе большой Церкви и на стыке того нефа, была дотла сожжена молнией и огнем Небесным, от самого верха до того нефа, так что ничем нельзя было сему помочь. И дабы поведать начало и конец, в тот самый день, в половине восьмого часа утра, разразился страшный удар грома и молний среди прочих: в тот же миг стало ясно видно, как ужасный и страховидный Демон под покровом великой пелены града схватил ту пирамиду сверху и под крестом, был же тот Демон зеленого цвета и с длинным хвостом того же цвета. Никакого огня, ни дыма не появилось на той пирамиде, и лишь около часа пополудни дым повалил из ее верхушки и продолжал валить четверть часа: и из того же места понемногу стал пробиваться огонь, все более усиливаясь, пока не спустился сверху донизу; и таким он был великим и страшным, что боялись, как бы вся Церковь не сгорела, и не только вся Церковь, но и весь город. Все сокровища той Церкви были вынесены наружу, и жившие по соседству вывезли свое добро как можно далее из страха перед огнем. Гасили же тот огонь более четырехсот человек, но ничего не могли с ним сделать. Процессии ходили вокруг Церкви и других Церквей, и все читали молитвы. Наконец, огонь сей стал еще более усиливаться, когда добрался до большего дерева. В конце концов, со всею решимостью прибегли в святым Мощам, кои поместили на неф той Церкви, вблизи и впереди огня. Члены Капитула (за отсутствием Его Преосвященства Епископа) начали заклинать сего злобного Демона, коего каждый явно видел в огне, то зеленого, то желтого, то синего, бросая медальоны с Агнцем Божьим в оного, около полутора сотен бочонков с водой и сорока или пятидесяти телег навоза, однако огонь продолжал пылать. И с последней решимостью бросили ржаной хлеб за четыре су, куда поместили освященную Гостию, затем взяли святой воды с молоком кормилицы праведной жизни, и все это бросили в огонь, и тотчас же Демон был принужден оставить огонь; но, прежде чем выйти, поднял он столь великий шум, что казалось, будто бы всё сгорело и что он должен унести Церковь с собою; и со свистом вышел он в половине седьмого часа вечера того дня, не причинив никакого вреда (слава Господу), помимо полного разрушения той пирамиды, коя имела стоимость самое малое двенадцать тысяч экю.

Когда же сей злой дух оказался снаружи, узнали причину огня. Спустя малое время тот ржаной хлеб пребывал в своем существе, не понеся никакого ущерба; разве что корка немного почернела.

И в половине девятого или десятого часа, после того как весь огонь был потушен, зазвонил колокол, созывая народ, дабы принести благодарение Господу.

Члены Капитула с хористами и музыкантами пели Те Deum и Stabat Mater в Часовне Троицы, в девять часов вечера.

Слава Господу, никто не погиб, и было только трое или четверо раненых.

Невозможно представить себе что-либо более страшное и ужасное, нежели тот огонь».

КОНЕЦ[342].

Этот рассказ для нас вдвойне ценен тем, что, будучи единичным примером, он увековечивает народную веру в демонов молнии, и, прежде всего, тем, что в нем подробно описываются экзорцизмы и другие религиозные церемонии, к которым обычно прибегали в подобном случае наши предки в прошлые века. Несмотря на то, что примеры коллективных и спонтанных галлюцинаций встречаются довольно часто и хорошо удостоверены, мы склонны полагать, что очевидец, повествующий об этом чуде, умышленно надел в день пожара увеличительные или, точнее, заколдованные «очки».

Но вот более недавний факт, подтвержденный достойными доверия свидетелями, который не представляет собой ничего невероятного, если взглянуть на него с определенной точки зрения. Мы приводим в сокращении немного пространный рассказ г-на Гужено де Муссо[343].

«MARIA OPTIMAM PARTEM ELEGIT, QVAE NON AVFERETVR AB EA»[344].

Это прекрасные и утешительные слова Христа, которые богатый польский вельможа приказал начертать золотыми буквами на могиле своей любимой дочери, умершей в восемнадцать лет от чахотки. Не прошло и полдня, как в небе прогремела гроза; сверкнула молния: мертвенно-бледная вспышка, раздвоившаяся в виде жала гадюки, повредила в двух местах металлическую надпись… Четыре расплавленных буквы, выжженных ударом флюида, подпортили священный текст — и превратили формулу небесной любви и надежды в приговор вечного, высшего осуждения.

«MARIA… IMAM PARTEM ELEGIT, VAE NON AVFERETVR AB ЕА».

Мария выбрала себе место в глубине бездны; анафема ей! Сие место никогда у нее не отнимется…[345]

Вот и всё о молнии. Добавим, что — ошибочно ли, справедливо ли — наши предки приписывали мор, эпидемии и неурожай влиянию злых духов; равно как и непредвиденные катаклизмы, например, ураганы, извержения вулканов и землетрясения.