Станислас де Гуайта - Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны

• Название: Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны
• Автор: Станислас де Гуайта
• Издательство: Ланселот
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: 5-902753-01-5

Автор книги — знаменитый французский маг, оккультный философ, поэт и библиофил конца XIX в., создатель Каббалистического ордена Розы+Креста (руководителем российского отделения которого был известнейший оккультист Г.О.М.) — пользуется мрачной славой сатаниста, отравителя и колдуна; некоторые даже считают, что он играл в XIX в. такую же роль, какую Алистер Кроули — в XX в. Названия его книг всегда будут шокировать как «доброго христианина», так и устойчивого в своей благонамеренности неоспиритуалиста «правой руки». В настоящий сборник вошли его «Очерки о проклятых науках» и «Храм Сатаны» (первая часть трилогии «Змей Книги Бытия»). Недолгая жизнь (1861–1897) бесстрашного разоблачителя темных сторон оккультизма закончилась, по словам его ученика и соратника Папюса, в результате враждебной магической атаки. И весьма вероятно, что такая атака была вызвана содержанием его книг: ведь то, что описывал Гуайта, небезопасно предавать огласке. Мы впервые знакомим российского читателя с одной из ярчайших фигур французского эзотеризма и его невероятно глубокими и загадочными произведениями, приобретающими подчас почти детективную занимательность.

---

Прежде всего, есть чары, которые воздействуют на чувство размножения, либо возбуждая, либо подавляя его.

Никому не известно, какое деспотическое влияние всегда оказывал на большинство людей этот злополучный тиран организма, который был назван шестым чувством. Но мы знаем, до чего разнообразны капризы его аппетита — то он упорно жаждет самых непритязательных блюд, то проявляет неуместное презрение, когда для него щедро накрывают стол.

Во все времена колдуны использовали столь рискованное предрасположение: по своей прихоти заставлять этот иллюзорный прилив желания подниматься или опускаться — по-прежнему любимая игра некоторых деревенских чародеев, и следует сказать, что они в этом преуспели: поразительно, как им удается полностью подавлять половое влечение или усиливать его вплоть до исступления.

Я не поручусь, что умелое использование возбуждающих средств и анафродизиаков было совершенно чуждо их колдовским чарам; некоторые из них, несомненно, прибегают к этим искусственным средствам, которые связаны скорее с физиологическим изучением медикаментов и, похоже, не имеют никакого отношения к колдовству. Но следует признать, что эти плуты чаще всего требуют от обрядов Черной магии результата, который не является ни менее скорым, ни менее действенным.

Мой читатель уже знаком с общим составом приворотных зелий. Из чистого любопытства я привожу несколько менее жутких, хотя и не менее смешных рецептов для вызывания любви у женщины: гримуары предписывают, что ей нужно дать понюхать мазь на основе кипариса и серой амбры, измельченных вместе с костным мозгом, который был извлечен из левой волчьей ноги, — или вручишь ей левую половину скелета лягушки, который получают, поместив земноводное живьем в муравейник (правая половина вызывает ненависть, подобно тому, как левая пробуждает любовь). Согласно другим классикам колдовства, нужно передать несчастной полдрахмы следующего препарата: заячьи тестикулы и голубиная печень, измельченные в ступке, вместе с рассыпчатой запекшейся кровью, которую необходимо пустить в апреле, в пятницу, и высушить в печи, в небольшом глазурованном горшочке. И все это «приправлено» кощунственными церемониями и магическими словами, лишенными всякого разумного смысла[323].

Считается, что все эти рецепты «высокого» вкуса сами по себе бесполезны и неэффективны; всё зависит, говорит нам Парацельс, от внутреннего, тайного Магнеса, иными словами, от более или менее непосредственного воздействия чародея на астрал.

Наиболее гротескные формулы наиболее действенны, и самые нелепые микстуры приводят к наилучшим результатам в руках подлинного колдуна: поскольку даже контрасты этих хаотических смесей образуют элемент, соответствующий его неупорядоченному желанию, основу, способную служить точкой опоры[324].

Но не будем предвосхищать теории Книги II и ограничимся лишь кратким очерком основных колдовских чар.

Если любовный напиток называется приворотным зельем, то напиток, вызывающий неспособность к любви, носит выразительное и бесхитростное название узелок шнурка.

В этом состоит одна из самых распространенных жалоб народа на колдунов. Под этим предлогом было погублено бессчетное количество несчастных; следует сказать, что люди поступали несколько необдуманно… В самом деле, какая досада чаще омрачает первую ночь любви, нежели это парадоксальное ослабление плоти, в то время как сердце пребывает весьма увлеченным? В подобных случаях, за отсутствием другого злонамеренного волшебника, госпожа Эмоция представлялась чародейкой, вполне способной завязать «узелок шнурка». Именно этого наши отцы не желали признавать. Увековечивая заблуждение такого рода, они вопили о порче! Затем они перебирали одного за другим всех своих знакомых, людей, подозреваемых в сношениях с Демоном или попросту тех, кого считали способными питать какую-либо давнюю злобу к одному из супругов… И горе тому бедняге, на кого падали подозрения! Во всем животном мире нет существа менее терпеливого, чем влюбленный, счастью которого помешали: достаточно было прошептать тайное признание на ушко судье, и последний тотчас же, с целью раскрыть подлинного виновника, приказывал подвергнуть всех подозреваемых допросам обычным и с пристрастием.

Как бы там ни было, лигатура[325] шнурка всегда и во всех странах была одним из самых популярных видов колдовства и, несмотря на свою относительную безвредность, одной из форм мести, которой повсеместно боялись и за которую безжалостно наказывали: «Сей обычай распространен ныне как никогда прежде, ибо даже дети занимаются тем, что завязывают узелок шнурка, — поступок, заслуживающий примерного наказания…», — писал Боге в правление Генриха IV[326].

Пьер де Ланкр, современник Боге, сообщает нам, что страх перед этой порчей был настолько широко распространен в начале XVII столетия, что большинство браков заключались в большом секрете и как бы тайком.

Это требует небольшого пояснения. Необходимо знать, что самый обычный обряд для изготовления лигатуры совершался, как правило, в Церкви, во время брачной церемонии. Это обряд очень прост: взяв с собой шнурок, колдун присутствует на венчании. Когда супруги обмениваются кольцами, он завязывает первый узелок на шнурке; второй завязывают в тот момент, когда священник произносит важнейшие слова таинства; наконец, когда супруги находятся под покровом, завязывают третий; и вот шнурок завязан (Боден).

Другой способ состоит в переплетении пальцев рук, вывернутых ладонями наружу: начинают с мизинца левой руки и медленно продолжают, пока не соединятся оба больших пальца: отныне порча наведена. Этот обряд нужно совершать в церкви, в тот момент, когда супруг преподносит своей супруге кольцо.

Мы не станем утверждать, что подробно изучили все способы любовной лигатуры, число которых превышает пять десятков, если верить Бодену[327]. К тому же аббат Ж.-Б. Тьер в своем большом труде о «Суевериях, относящихся к таинствам»[328], обсуждает данный вопрос во всех подробностях, которые тот предполагает, и мы отсылаем читателя к стр. 503–527 IV тома.

В гримуарах упоминается большое количество других лигатур, которые мы не считаем нужным подробно перечислять. Интересующиеся смогут найти этот перечень в XL главе первой книги Агриппы[329].

Однако нам трудно обойти молчанием знаменитые чары оцепенения, которыми, как утверждают, пользовались некоторые воры для того, чтобы беспрепятственно обокрасть дом. Этот вид колдовства известен в сельской местности под довольно странным, по правде говоря, названием Сияющая десница. «Признаюсь, — говорится в апокрифе «Малый Альберт», — что я никогда не испытывал «секрета» сияющей десницы, но трижды присутствовал при окончательном осуждении нескольких злодеев, которые сознались под пытками, что пользовались ею… во время краж, которые они совершали… что Сияющая десница обычно приводила в оцепенение и заставляла замереть тех, кому ее показывали, так что они не могли пошевелиться, словно были мертвы»[330]. «Это рука повешенного, которую высушивают на солнце, после того как вымачивают ее в течение пятнадцати дней в смеси zimat (sic), селитры, соли и длинного перца. Высушивание завершают в печи, нагретой с помощью вербены и папоротника; наряду с этим изготавливают свечу из жира того же повешенного, девственного воска и «сизама из Лапонии». Когда воры хотят беспрепятственно ограбить какой-нибудь дом, они зажигают эту свечу и, пользуясь рукой повешенного в качестве канделябра, дерзко заходят туда, где у них есть дело; глубоко убежденные в том, что перед ними двадцать вооруженных до зубов человек, жильцы тотчас впадают в оцепенение и онемение, так что воры могут без страха предаваться грабежу, поскольку ни один из свидетелей их преступления не шелохнется до тех пор, пока не угаснет магическая свеча.

Так, по крайней мере, утверждают составители гримуаров, которые превозносят этот чудесный «секрет».

Сияющая десница (из старинного гримуара)

В «Индокитайском сборщике колосьев», опубликованном в Малакке в 1-й половине XIX столетия, приводится пример колдовства, не лишенный сходства с Сияющей десницей. К сожалению, мы не располагаем подробностями церемоний, используемых для его совершения; нам известен только результат: «Общественное любопытство, — пишет «Сборщик», — было живо возбуждено несколько дней назад раскрытием банды похитителей детей обоих полов. Это раскрытие было совершено благодаря усердию ткача шелковых тканей, который, прогуливаясь по улицам Кантона, узнал ребенка своего хозяина, потерявшегося несколько дней назад. Ребенок обратил на него остолбеневший взгляд и отказывался его признать. Ткач силой отвел ребенка к отцу.