Вольф Серно - Странствия хирурга: Миссия пилигрима

• Название: Странствия хирурга: Миссия пилигрима
• Автор: Вольф Серно
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-486-00736-1

«Да осветит огонь познания темную тайну чумы», — молодой врач Витус не мог бы лучше сформулировать цель, ради которой он и его друзья отправились в полное опасностей путешествие. И вот октябрьским днем 1579 года в библиотеке Падуанского университета им удалось найти зашифрованное и скрытое до времени послание самого Франческо Петрарки, начинавшееся этими словами… Миссия странствующего хирурга завершена, и он готов вернуться в Англию, но в родном монастыре его ждет еще одно свидетельство из прошлого, способное пролить свет на тайну происхождения последнего представителя рода Коллинкортов.

---

Перед дверями кабинета Кастор приложил палец к губам.

— Тс-с-с! Аббат очень занят в это время. Астрономия, чтоб вы знали. Вообще-то он не разрешает беспокоить его до службы шестого часа[60], а потом обедает вместе со всеми братьями в трапезной.

— Хорошо-хорошо. — Витуса уже начало одолевать нетерпение. — Уверен, что для нас он найдет минуточку.

Кастор постучал в дверь, одновременно приоткрыв узкую щель:

— Аббат Гаудек, брат! Ты подивишься, кого я тебе привел!

— Аббат Гаудек пошел за аурипигментом. — Это был голос Томаса, который как раз поднялся и направился к двери. — Он ему нужен, чтобы окрасить в желтый цвет звезды на картах. Кого это ты там при… О Господи! Витус! Неужели это ты? — Высоченный приор сделал два больших шага и горячо обнял своего ученика. — После стольких лет отсутствия ты наконец снова дома. Даже не верится!

Он освободил Витуса из крепких объятий и обратился к маленькому ученому:

— А это господин магистр Гарсия! Я вас прекрасно помню. Как поживаете?

— Лучше некуда, святой отец.

— Deo gratias! А это кто такой?

— Я Энано-коротышка, ваше жердеподобие, а это моя овещка, Неллой клищут. Бородаща-то мы снаружи оставили, пущай травки пожует, болезная.

— Ничего не понял…

— Слава Иисусу Христу! — Зычный голос в коридоре перекрыл все звуки. Это был аббат Гаудек, возвращавшийся в свою келью. Рядом шел брат Куллус, он нес мраморную плиту с целым множеством встроенных чернильниц, одна из которых была доверху наполнена аурипигментом — желтой мышьяковой краской. — Витус, как же мы все тебя заждались!

— Да-да, ох как заждались! — сиял Куллус.

Аббат поприветствовал всех по очереди, найдя несколько слов даже для малютки Неллы, что особенно польстило Коротышке. Потом кивнул в сторону часов на стене:

— До нашей дневной трапезы остается чуть меньше часа. Вы продержитесь, дети мои, без пищи?

Получив утвердительный ответ, он продолжил:

— Присядьте на лавку там, у стены. Брат Куллус принесет нам выпить. Кстати, Куллус, чтобы избежать недоразумений, я имею в виду воду.

— Конечно, ваше преподобие. — Толстяк осторожно поставил на стол плиту с чернильницами и вперевалку затрусил прочь.

Гаудек проводил его взглядом:

— Они с отцом Томасом как раз помогали мне чуть глубже проникнуть в тайны звезд: Томас как математик, а Куллус скорее как домохозяйка. Последний стирает пыль с моих карт и смешивает мне новые краски. Мне пришла в голову идея окрасить планеты в различные цвета, а наше Солнце как сердце гелиоцентрической системы мира заставить сиять ярким желтым колером. Правильно заметил Коперник: «…A в самом центре находится солнце. Ибо кто захотел бы в этом наикрасивейшем из всех храмов переместить это светило на другое или лучшее место, чем то, откуда оно единовременно может освещать все и вся? …Так солнце, восседая на королевском троне, в самом деле управляет всем семейством окружающих его созвездий». Однако о чем это я? Забудем астрономию, Витус. Расскажи лучше, что же произошло с тобой и с твоими друзьями.

— Охотно, ваше преподобие. Только разрешите сначала задать один вопрос. Вы обронили фразу, что все заждались меня, из чего я делаю вывод, будто вам уже было известно о моем прибытии. А это, в свою очередь, означает, что вы уже получили письмо от профессора Джироламо из Падуи. Я прав?

— Именно так, сын мой. Несколько дней назад прибыл курьер и вручил отцу Томасу толстую суму, в которой оказались три письма: одно тебе от Томаса, второе тебе же от управляющего Кэтфилда и третье Томасу от профессора. Должен признаться, что мирские послания давно не вносили такой сумятицы в нашу жизнь.

На слове «сумятица» на пороге кабинета снова появился Куллус, неуклюже удерживавший в руках огромный поднос, на котором позванивали кувшин с водой и несколько кубков.

— Живительная влага! — радостно возвестил он. — Вы тоже выпьете, ваше преподобие?

— Разумеется. Но сначала налей нашим гостям. А потом не забудь вытереть пыль с моих карт.

— Будет исполнено, ваше преподобие.

— То, что нам расскажет Витус, ты и так услышишь.

— Как скажете, ваше преподобие. — Куллус налил всем воды, а потом схватился за тряпку и принялся стирать пыль с тяжелых, поставленных вертикально рулонов пергамента.

Аббат Гаудек, перехвативший вопросительный взгляд Витуса, пояснил:

— Есть в этих стенах некоторые ревнители веры, которые умудряются пропускать вечернюю молитву, что, разумеется, влечет за собой наказание. Совершенно случайно позавчера ко мне подошел брат Куллус и попросил разрешения стереть пыль с моих карт, что я ему, естественно, разрешил. Не правда ли, брат?

— Истинно так, ваше преподобие. — Куллус принялся усердно смахивать пыль, пробормотав себе под нос: — Levi defungor poena[61].

Однако любитель Овидия и почитатель Бахуса недооценил слух настоятеля.

— Levi poena defungeris, — ответил тот с улыбкой. — Оно не будет стоить тебе головы.

— Спасибо, святой отец.

Витус сделал большой глоток и произнес:

— Не хочу показаться невежливым, ваше преподобие, но вопрос о моем происхождении не дает мне покоя.

Аббат Гаудек схватился за голову:

— Как я мог забыть! Ну, разумеется, этот вопрос для тебя сейчас важнее всего на свете. Да, в этом отношении есть кое-какие новости. Впрочем, я не знаю, с чего начать, ибо мне неизвестна степень твоей осведомленности.

— Я получил с голубиной почтой записку от профессора Джироламо, в которой он сообщал мне о существовании некоей старой ткачихи, которая якобы может свидетельствовать перед Богом и людьми, что я был подброшен своей матерью леди Джейн Коллинкорт к северным воротам монастыря. Больше я ничего не знаю. Хотя нет, в письме еще было написано, что пожилая женщина больна раком груди и дни ее сочтены.

Отец Томас кивнул:

— Да, профессор передал самое главное из того, что я писал тебе. Потом ты сможешь прочесть все письмо целиком и, разумеется, два других письма тоже. Они в моей келье. Итак, вернемся к старой Тонии, поскольку именно так звали ткачиху. Увы, ее уже нет в живых. В январе Господь призвал ее к себе, мы с аббатом Гаудеком причастили ее, и она умерла на наших глазах.

— Значит, последнее доказательство по-прежнему отсутствует! — в отчаянии воскликнул Витус, побледнев как мел.

— Успокойся, это не совсем так, — Гаудек попытался успокоить его. — Дело в том, что перед соборованием Тония успела поведать нам то, что уже рассказывала в марте прошлого года отцу Томасу. Это была точно та же история, без пробелов и дополнений, и это, несомненно, лишний раз доказывает, что бедная женщина говорила правду. Прямо там же мы составили протокол, под которым она из последних сил поставила три креста. Мы с отцом Томасом незамедлительно подписали для верности этот документ. Исповедавшись, Тония почувствовала большое облегчение, я прочитал молитву над ней, помазал елеем и отпустил ей все грехи.

Витус слушал, как завороженный, и ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.

— Почему же Тония рассказала все это только теперь, спустя столько лет? — недоуменно спросил он.

— Подбрасывая тебя к монастырским воротам, леди Джейн была уже смертельно больна. Потом она с трудом добралась до дома Тонии, где и умерла в тот же день. Но перед тем взяла с ткачихи клятву, что та никому ничего не скажет.

— Понятно, — пробормотал Витус. Он невольно вспомнил пронырливого адвокатуса Хорнстейпла, явившегося в сентябре 1578 года в Гринвейлский замок, чтобы заявить имущественные притязания некоего подмастерья по имени Уорвик Троут. Какой бы притянутой за уши ни была его наглая претензия, в одном крючкотвор был, несомненно, прав: Уорвик Троут вполне мог быть отцом Витуса. И даже если это был не он, значит, кто-то другой. В любом случае он, Витус, был внебрачным ребенком, и не удивительно, что перед лицом смерти леди Джейн хотела обеспечить ему ничем не отягченное будущее.

— Понятно, — задумчиво повторил Витус. — Почему же тогда старая Тония перед смертью все же нарушила клятву?

Отец Томас пояснил:

— Видишь ли, сын мой, леди Джейн лежала в неосвященной земле. Муж Тонии похоронил ее в саду за домом без отпевания, просто так, потому что иначе было нельзя. Это обстоятельство мучило Тонию всю ее жизнь. Она знала, что взяла на душу тяжкий грех, и не хотела уносить его в могилу.

Аббат Гаудек добавил:

— Само собой разумеется, узнав обо всем, мы отпели твою мать и освятили землю, в которой она покоится. Господь отпустил твоей матери ее грехи посмертно.

— Благодарю вас, ваше преподобие! А можно мне взглянуть на документ?

— Конечно. — Гаудек подошел к своему письменному столу и вынул из ящика большой лист бумаги.

Витус взял его, поблагодарив, и прочел: