Павел Буркин - Сила Мира

• Название: Сила Мира
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы. Проблема в том, что Сила эта даётся только на двоих.

---

…Последний раз жрица дралась в медарском порту, в шестнадцать лет. Да и то, не дралась, а уворачивалась от пьяного матроса, который, разъярившись, пытался достать несговорчивую девку ножом. Тогда Амме спасла отменная реакция и разбросанные на припортовой улочке отбросы: мужчина поскользнулся и подвернул ногу. Сейчас везение не повторится, да если б и повторилось, его бы не хватило… Сколько тысяч раз надо повторить тогдашнее чудо, чтобы обездвижить всех добрых медарских горожан?

Амелия уклоняется от копья в самый последний момент, лезвие скользит по краю пурпурной талхи. Все как тогда… Но сейчас в руках — не корзинка с пирожками, а семивершковый нож служителей Аргелеба. В ее руках он вполне может сойти за небольшой меч. А вблизи он куда удобнее тяжелого пехотного копья. Женщина проскальзывает под занесенным для удара копьем — и снизу вверх, сжимая рукоять обеими руками и вкладывая в удар вес тела и все желание выжить, бьет в обтянутый кольчугой живот. Со скрежетом на совесть откованный клинок пропарывает кольчугу и трудно, как в мерзлое мясо, на две трети лезвия входит в тело. Стражник разевает рот в крике, тонущем в грохоте боя — и валился к ее ногам. Даже не думая, что впервые в жизни убила человека, Амме хватается за рукоять ножа, пытаясь извлечь из тела. И, конечно, пропускает удар. В голове взрывается ослепляющая боль, сознанике гаснет. А вокруг рубятся, орут, хрипят, матерятся, убивают и умирают жрецы, горожане, солдаты и воины Озерного Края.

— Стойте! Не бросайте нас!!! Со мной Верховная жрица!!!

…Сознание возвращается толчком, вместе с обжигающей болью и тошнотой. Амелия ощущает на лице чье-то дыхание, прикосновение мягких, теплых рук. По лицу проводят теплой, влажной тканью. Амелия открывает глаза, и первое, что видит — склонившееся над ней испуганное лицо Лалики с закушенной, чтобы не разреветься, чувственной губкой. Будто у нее на коленях не Верховная жрица одного из сильнейших Храмов, а простая крестьянка или купчиха, бывшая храмовая куртизанка смачивает (за неимением лучшего) платок слюной и стирает с лица подруги кровь и грязь. Как ни странно, помогает — жрица чувствует себя все лучше.

— Они бегут сюда!.. — стонет Лалика.

— Где мы? — Амелия старается, чтобы голос звучал уверенно (если рядом младшие по рангу или возрасту, показывать страх нельзя), но вырывается лишь жалкое блеяние. Во рту чувствуется солоноватый привкус крови, попытка говорить отзывается новым приступом тошноты. Жрица едва успевает скатиться с коленей Дарящей Наслаждение — и ее жестоко, с желчью и кровью, рвет. Но после действительно становится легче. Если не считать слабости: кажется, тело превратилось в свинец — говорят, из него или чугуна делают идолы Лиангхара…

— Там же. Они оставили заслон, а главы Храмов взлетели. Бунтовщики перебили прикрывавших отход, теперь хозяйничают в саду. Вас сочли мертвой, а я сумела смешаться с толпой. Но если жрецы Единого нас увидят…

Проклятое бессилие… «Насадить бы их на Зеленые Копья, хоть пару дюжин, — думает Верховная жрица Исмины и поражается проснувшейся ярости. — Не так страшно умирать, если перед тем видела смерть врага».

— Обвали… свод! — уже увереннее произносит жрица. Чертова голова… Чем ее так приложили? И почему она еще жива — шлема на голове не было…

— Но тогда мы все…

— Не везде — над ними! — Говорить неимоверно трудно, Лалика, привыкшая не убивать, а любить, не понимает, что требуется. — Иначе… Их не выпустят!

— Если применить магию сейчас, она пойдет вразнос! — почти кричит женщина. — Весь Храм и полгорода сметет! Нас заметят…

— У нас нет выбора, Лали, — глухо произносит Амелия. — Обвали свод, пробей дорогу для летающей колесницы. Иначе все погибнем. А Храм… Если у нас все получится, он будет восстановлен. Важны не стены, а вера…

Женщина последний раз смачивает тряпицу, прикладывает к голове Амелии, торопливо, но умело и уверенно плетет заклятие. То же, которое века (или все-таки час?) назад сплела в городе, преграждая дорогу погоне, но помощнее.

Встряхивает так, что Лалика не удерживается на корточках, выпустив голову Амелии, падает наземь. На новый удар о землю голова отзывается неистовой болью. Преодолевая тошноту и головокружение, Амме поднимается и, вцепившись в руки подруги, вкладывает все оставшиеся силы в ее заклятие, достраивая его магией Исмины. Толчок повторяется. Совсем рядом, вминая в землю подбегающих воинов Озерного края с монахом во главе, падает глыба величиной с корову. Еще одна валится, где находились ведущие в подземный сад ворота. Грохот растет и ширился. Со свода сыплются пыль и камни — от крошечных, с вишневую косточку, до глыб с небольшой дом величиной. Суетится на дальнем холме Меллас, пытаясь полностью подавить магию. Поздно: очередная глыба падает там, где находился капитан-перебежчик и его взвод. Солдаты и горожане мечутся под каменным дождем — и гибнут, гибнут, гибнут…

Вновь оглушительно грохочет. В центре сада, прямо над подземным озером, свод покрывают трещины, потом он низвергается вниз, колоссальные глыбы вздымают фонтаны воды. Несколько заполненных оглушительным грохотом мгновений — и к свету магического «солнца» присоединяются лучи настоящего, освещающего верхний мир. По Храму проносится долгая, жуткая дрожь: он будто бьется в агонии.

С магическим «солнцем» творится невесть что и — оно растет на глазах, наливается ослепительно-ярким светом. Лучи, еще недавно ласково согревавшие подземный сад, изливают внутрь пещеры испепеляющий жар. Амелия чувствует, как по лицу градом катится пот.

— «Солнце» через несколько минут взорвется, — «радует» ее Лалика.

— Что могли, Лали, мы сделали… А что делают они?!

Нацелившаяся было на пролом «летающая колесница» круто, на кончике крыла, разворачивается и резко идет на снижение, щедро тратя драгоценное время. «Совсем как пьяница, присосавшийся к бутылке и не думающий о завтрашнем похмелье» — отчего-то подумалось Амме. С жутким ревом машина проносится над головой, закладывает еще один вираж, гасит скорость. «Летающая колесница» проходит над женщинами еще раз, гораздо медленнее, обдавая неистовым горячим ветром. На сей раз вниз брошены веревочные лестницы. Они, конечно, идиоты — рисковать главами всех Храмов ради них двоих! — но сейчас промедление преступно.

— Полезли, — распоряжается исминианка, не представляя, как будет исполнять собственный приказ.

— Я не полечу, спасайся! — перекрикивая грохот катастрофы, Лалика вынуждена прижаться к уху Верховной. — Не смогу жить, когда погиб Храм!

Спорить нет сил. Амелия хватает упавший сверху увесистый камень, заворачивает в край талхи… и бьет лучшую подругу по затылку. Левдаст показывал, как это делается, на пленных. Он даже научил жрицу, с какой силой бить, чтобы не убить, а оглушить. Уроки Палача пошли впрок. Глаза Лалики закатываются, она валится в траву. Верховная хватает одной рукой руку оглушенной, другой — край лестницы и обматывает вокруг запястий женщины. В самый последний момент, отчаянно подпрыгнув, успевает вцепиться в грубую веревку сама.

Голову ломит, подкатывает противная слабость. Она не представляет себе, как заберется наверх. Но это и не нужно: лестница поднимается сама, пока женщины не скрывается в люке «колесницы». Их подхватывают крепкие руки, и женщины оказываются внутри летающей машины. Амелия безвольно распластывается на полу, на радость нет сил.

Немного отдышавшись, Амме оглядывается. Они в крошечной каморке, источником света служит странный светильник, прикрепленный к потолку. Тревожно-багровый, негреющий свет выхватывает из мрака лица людей, бросивших лестницу — Мелхиседека Атарга и архивиста Леонарда. Стены помещения сделаны из прошитой толстыми заклепками жести. Сверху-справа доносится ровный гул.

Постепенно Лалика приходит в себя. «Теперь и ты, дорогая, поймешь, как болит голова», — злорадно думает Амелия и стыдится своей мысли. Сама-то Верховная потеряла лишь несколько браслетов, а подруга — свой Храм, свою Дарящую Любовь, лучшую подругу. Голову ломит низкий рев.

— Мотор работает, — поясняет Мелхиседек. — Кстати, Верховная, что надо сказать людям, которые тебя спасли?

— Спасиб-бо, — выдавила Амелия. И думает, что она — первая Верховная жрица Исмины, которую спас Высший Палач Лиангхара. Мир определенно сошел с ума…

— То-то же. Займитесь, утешьте подругу — бедняжка потеряла все, чем дорожила, а нам только самоубийств не хватало. Держитесь покрепче. Сейчас будет трясти…

— Что?

— Я предупредил, — усмехается Мелхиседек.

С огромным трудом исминианка встает, и тут же пол круто уходит вниз и в сторону. Амелия пытается удержаться, но ее ведет в сторону и швыряет на пол. От боли в разбитых локтях на глаза наворачиваются слезы, набивая новые синяки и шишки, женщина катится в дальний угол. Ей удается схватиться за какую-то железную скобу, привинченную к стене, наверное, как раз для этого. Исминианка осматривается и видит: сам-то Высший Палач вцепился в такую заблаговременно.