Павел Буркин - Сила Мира

• Название: Сила Мира
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы. Проблема в том, что Сила эта даётся только на двоих.

---

— Сейчас Базиль Бонар — единственный законный наследник Элрика, его состояния и власти, — отвечает она, когда вновь обретает дар речи. — Дед пытался его найти, но безуспешно, если б вы сообщили до того, как Элрик Бонар умер, получили бы гору золота. Айша — сестра самого молодого из нас… Если он, конечно, еще жив.

— А что с ним?

— Его похитили те, кто руководят чудовищами. Так где Базиль и Айша?

— О них ничего не могу сказать, — отвечает Толлардо. — Последний раз я их видел прошлой зимой, в Марддаре, когда все только начиналось. Войска были поспешно выведены из города, я не успел их предупредить. Боюсь, оба остались там.

— А что сейчас в Марддаре?

— Никто, кроме чудовищ, об этом не знает, — отвечает полковник. — Сочувствую, но может статься, что там уже не осталось людей.

— А вам нужно отдохнуть, — с неподдельным участием добавляет коннетабль. — Предстоит прорыв, дело трудное и опасное, у вас не больше получаса, чтобы передохнуть. Не теряйте времени, вон повозка.

Драконов я замечаю издали. Неспешно, почти барственно взмахивают крыльями, обманчиво-неторопливо реют в морозном небе, будто не сомневаются, что оно принадлежит им, и только им. Они правы — попробуй, докажи обратное, то есть завали бронированных, стремительных тварей, вдобавок неподвластных магии… Что бы ни говорили исминианцы, ксандефианцы и прочие, а верно сказал Озия Атарг: «Сила всегда права». Права, пока не найдется сила еще большая…

Я стою на стене, в строю бойцов, нацеливая и разгоняя магией стрелы. Не самый лучший способ расходовать Силу, но на нынешнего врага напрямую магия не действует. Время от времени я чувствую обжигающие, как раскаленный железный прут, прикосновения изначально чуждой, враждебной магии Исмины и Аргелеба — сегодня мы заодно, но от этого чужая магия не перестает ранить. И все-таки эта боль радует, как и медленно наползающая усталость от магического боя: значит, магия пока действует, а союзники живы и сражаюся. А если тебе прикрывает спину Воитель Аргелеба, пока он жив, можешь быть спокоен: в спину не ударят.

Вода в речке вспенивается и резко поднимается: в многострадальное русло входит нечто поистине громадное. Размерами и огромными бивнями оно больше всего напоминает аркотского слона — этот «слон» не боится ни снега, ни ледяной воды, одет в костяной шипастый панцырь, от которого бессильно отскакивают, высекая искры, болты. Были бы тут пушки… Но сомневаюсь, что панцырь, из-за которого чудовища еле движутся, прошибет и тридцатифунтовка, до поры спасающая нас от летучей смерти. Вот двухсотфунтовые осадные мортиры, в глубокой тайне разрабатываемые в литейных Марлинны, стреляющие чугунными ядрами и разрывными снарядами — те, может, и справились бы. Даже на глаз, панцырь «слоночерепах» много прочнее драконьего.

На броню запрыгивает один из «единорогов». Как он умудряется ставить ноги с массивными копытами между страшными шипами — уму непостижимо, но зверюга бестрепетно взбирается наверх и… прыгает.

Я охаю от боли — кажется, мне в живот грянуло бревно. Заклятие щита не выдерживает — лопается, как мыльный пузырь, соприкоснувшись с иномировой Силой, гасящей магию. Еще раз подтверждается открытие Неккары и Крейтона, что напрямую против чудовищ магия бессильна.

«Единорог» приземляется за частоком, накрыв копытами не успевших посторониться двоих крестьян. Еще один оказывается в опасной близости от огромных клыков — и жутко кричит, когда могучие челюсти смыкаются на плече, вырвав здоровенный кусок мяса. Не спасла и толстая шуба…

На спину твари обрушивается топоры-колуны, в бока вонзаются копья. Зверюга кричит, почти по-человечески, бросается на обидчиков, я вижу, как одно из копий с хрустом ломается. Его обладатель, немолодой бородатый мужик, пытается отмахнуться засапожным ножом, но клинок лишь скользит по аспидно-черной чешуе. Копыта вздымаются и плющат голову человека, опрокинув изуродованное тело под ноги сражающимся, обагренный кровью снег дымится и тает.

Мало не показалось и «единорогу»: слишком глубоко вонзаются секиры и копья, слишком много дурнопахнущей крови вытекает из перебитых жил. Тварь еще пытается прорваться вглубь села, но могучие ноги уже подламываются, селяне ловко орудуют надетыми на длинные древки серпами, подрезая сухожилия, с размаху опускают на голову твари цепы. «Единорог» еще успевает плюнуть костяной стрелой, попав в лицо одному из своих убийц (человек валится на истоптанный снег и бьется в агонии), но чей-то топор перебивает монстру аорту. Кровь выстреливает фонтаном, чудовище валится навзничь. Некоторые успевают выдернуть копья, но у остальных они сломались, как соломинки. Наконец-то «единорог» мертв.

Вслед за первым так же лихо прыгают его собратья, под прикрытием «стрелков» уже придвинулась к склону, намертво вонзившись в лед бивнями, «слоночерепаха», по ее спине на обледенелые бревна ловко забирается шустрая, зубастая мелочь. Оглядываюсь: что в реку в разных местах входит еще несколько слоночерепах (или черепахослонов, уж не знаю, как правильно), за спинами гадин, ловко прячась от стрел, копий и камней, уже скапливаются «штурмовые группы». Хорошее войско. Понять бы, как оно управляется, и перехватить командование — с такой ордой я бы стал владыкой Мира, вставил бы кое-куда раскаленный шомпол и Мелху с Зосимой… Но мечтать будем, если доживем до прихода помощи — что, между нами, мальчики (и девочки тоже), маловероятно.

На стене кипит отчаянная резня. Один за другим прыгают сразу трое «единорогов» — и выясняется, что они неплохо умеют драться в строю. Трое не мешают друг другу, зато со спины к ним не подобраться. А из-под их ног, ловко избегая копыт собратьев, и с широких спин бросается, норовя вцепиться в ноги или в горло, разная зубастая и когтястая, смертоносная мелочь. Со спин «слоночерепах» взвиваются в воздух несколько кабанообразных тварей с непомерно мощными задними лапами — и живыми снарядами бьют в наспех сколоченную на стене «стену щитов». Иных настигают арбалетные болты, их селяне тратят со щедростью обреченных, благодаря моей магии они пронзают прыгунов насквозь, но и мертвые туши приносят немало вреда. Проходит несколько томительно-долгих мгновений — и немалый участок стены буквально затоплен зверьем. Иные из чудовищ уже спрыгивают с насыпи за частоколом, намереваясь прорваться вглубь села.

А еще над головой вьются драконы. Я не сомневаюсь: если они вмешаются — село падет за час. Почему-то жуткие зверюги медлят. Драконы кружат над охваченным бойней селом, словно выискивая, куда лучше ударить, но снижаться не спешат, неведомый полководец решил оставить их в «резерве». Не значит ли это, что он раздумывает, бросать ли их на село? А раз раздумывает, значит, мы не единственная мишень для удара, значит, помощь все-таки идет? Размышлять некогда. Чудовища рвутся в село, остановить их может лишь немедленная контратака. Еще несколько минут — и будет поздно.

— За мной! — кричу, вынеся из ножен меч. Здесь, на стене, я — единственный, рожденный для войны, мне и возглавлять удар. И — слушаются. Слышу за спиной топот и кровожадные крики. Что ж, если им так легче — пусть. «Ори громче — станешь смелее» — сие полезное правило никто не отменял.

С Тварями Ночи схлестываюсь первым. Юркая тварюшка, похожая на помесь крысы и таксы, бросается под ноги, норовя вцепиться в штанину. С зубов капает что-то, похожее на чернила, оставляя в снегу дымящийся след. Она будет поопаснее надвигающегося «рогоносца». Уворачиваюсь от клацнувших челюстей и опускаю на голосу твари подошву армейского сапога. Короткий писк, хруст костей — и я вплотную занимаюсь следующими. Нет ничего паршивее, чем драться с бесчисленной юркой мелюзгой. К счастью, меня поддерживают наши арбалетчики. Недосчитавшись двоих селян, мы разделываемся с «боевым охранением» из мелочи и занимаемся рогоносцами, первые из которых уже перевалили через насыпь.

Это полегче. Как ни мало мы общались с селянами и их учителем — лейтенантом Ларошжакленом — узнать уязвимые места большинства тварей успели. Хочешь свалить рогатого «стрелка» — увернись от копыт и бей в брюхо. Можно подрезать серпом на древке ноги, но тут нужно учиться не один день даже мне, а можно ударить по спине, где шкура и кости толще всего, но нужен, самое меньшее, топор-колун. Лучше, конечно, пушечное ядро в упор, хотя бы десятифунтовое.

Копыта мелькают перед самым лицом, они разминулись с моей головой на полпальца. Не привыкать — сотни раз смерть была куда ближе. Нагибаюсь — и бью в грязно-бурое, дурнопахнущее брюхо зверюги. Вонзаю меч по самую рукоять и бросаюсь назад, потому что быть придавленным тушей издыхающей твари для Палача Лиангхара — смерть поистине дурацакая. На совесть отточенная сталь легко пробивает шкуру, оставляет в брюхе здоровенную дыру, из нее течет дымящаяся кровь и валятся внутренности. Вонь усиливается, но под омерзительный дождь я не попадаю, предусмотрительно скользнув дальше. Может, против Воителя Аргелеба я бы и не устоял, но на Тварей Ночи мастерства Палача всяко хватит!