Павел Буркин - Сила Мира

• Название: Сила Мира
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы. Проблема в том, что Сила эта даётся только на двоих.

---

Медленно и величественно двигается громада, закованная в чудовищный шипастый панцырь. Несколько таких шипов отбивают пушечные ядра, ударившие в броню, раскаленные каменные глыбы лишь бессильно отскакивают от панцыря, раскалываются и рикошетят острыми, как бритва, осколками. Сама же тварь, попав под обстрел, только рассердилась. Гнусаво взревев, зверюга медленно разворачивается, затем двигается наперерез каре. Кошмарные не то рога, не то клыки, не то бивни (на каждый из них Аэллу можно надеть, как ципленка на вертел) грозно покачиваются на высоте трех копий. Короткие, похожие на колонны лапищи переступают, давя не успевших убраться с дороги «соратников», которые, в свою очередь, безжалостно плющат еще более мелких. Ядро раскалывается об огромную голову, тварь коротко взрыкивает и ускоряет ход.

Аэлла оглядывается — и понимает, что это конец. Еще две живые горы движутся друг другу навстречу, охватывая ствангарское каре гигантскими клещами. За спинами каждой зверюги прячутся, накапливаясь и готовясь ворваться в пробитые бреши, Твари помельче — «единороги», прыгучие кабаны, какие-то зубастые медведеподобные создания, и уже известные «крысотаксы» и «коты»…

— Они раскидают нас, как котят, — бормочет побледневший возчик.

Только кажется, что грязно-серые чешуйчатые громады еле движутся. На самом деле колонна продвигается совсем чуть-чуть прежде, чем серые, покрытые огромными шипами бока оказываются рядом со ствангарским строем.

Копья, пушки, арбалеты бьют слаженно и точно. Но только дробятся, раскалываясь, ядра, звонко рикошетит щебенка, отскакивают, высекая искры, болты и наконечники копий. Некоторые из них пехотинцы успевают упереть древки в землю — но наконечники копий гнутся, толстенные, способные удержать рыцаря в полном доспехе, древки ломаются, как соломинки. Страшно закричал, исчезая под огромной лапой, щитоносец первого ряда — и воцаряется ад…

Аэлла видит, как самые смелые сами бросаются под чудовищные лапы в надежде, что хоть на брюхе твари нет панцыря. Но шкура «слоночерепахи» сильнее ствангарских клинков даже там. Как знать, может быть, зверюга ничего и не чувствует. Ее лапы и шипы в нижней части панцыря окрашиваются кровью, но тварь, не сбавляя и не убыстряя шагов, продолжает путь по телам живых и убитых, по лошадям, по пушкам. Вслед за «слоночерепахами» валом валят, рассекая ствангарцев на части, остальные звери. И камнем падают с неба, впиваясь в лица и шеи, «совы». Как они называются на самом деле, Аэлла не знает, да эти названия, наверное, еще и не родились.

Аэлле хочется выть от собственного бессилия. В жизни она хотела дарить людям радость от общения с красотой, некоторым — и любовь. Но уж никак не убивать. За свои тридцать три года она лишила жизни лишь одного человека, собственного хозяина, соплеменника Сати, и без нужды старалась об этом не вспоминать. За все приходится платить: она не может даже драться наравне с солдатами. А Сила, на которую уповал Левдаст, не появляется…

… Зацепившись колесом за соседнюю, повозка с ранеными опрокидывается. Падают в окровавленный снег склянки со снадобьями, чистые бинты, катятся в ледяную кровавую кашу раненные. Аэллу сбивает с ног и выбрасывает из повозки, ударив о мерзлую землю. От боли на миг перехватывает дыхание, но сознания Аэ не теряет, и хорошо видит, как пытаются отползти из-под копыт обезумевших лошадей раненые, а полный лысый военлекарь отчаянно отбивается от вцепившейся ему в лицо твари. Еще одна камнем падает ему на голову, лекарь валится в кровавую грязь… Ненадолго переживают его и лошади: на них уже садятся летучие твари, вырывая глаза и перекусывая артерии… Танцовщица не может даже зажмуриться, чтобы не смотреть, как оседлавшие лошадей чудовища отрывают от погибающих животных куски дымящегося мяса и тут же глотают, чтобы успеть откусить еще мяса. Как у них, оказывается, все просто: только и забот в жизни, что жрать и убивать. Не потому ли они побеждают людей, что больше ни о чем не заботятся, не распыляют силы?

Поначалу женщине везет. В круговерти побоища и свои, и чужие принимают ее за убитую, Твари Ночи на время оставляют танцовщицу в покое. Танцовщицу? Хотя ситуация и не располагала к веселью, Аэ едва сдерживает усмешку. Проку-то на смертном поле от ее танцев…

Аэ пытается приподняться. И чувствует жгучую боль: в плечо впивается летучая тварь, когти играючи пронзают шубу. Левой рукой женщина подбирает оброненный лекарем скальпель и яростно бьет в черную тушку. Потом еще и еще, чтобы мерзкая тварь издохла, истекая вонючей кровью. На всякий случай еще и вдавливает тушку в снег каблуком сапога.

Даже когда пришлось убить хозяина, соплеменника Сати и убийцу балаганщиков, она не испытывала удовольствия, как от победы над отвратительной гадиной. Сейчас она мстит — за все. За разбитые надежды, погибающих друзей и родное село, будущее пиршество Тварей на залитом кровью поле, а их хозяев — в беззащитном Мире, за то, что кто-то предал. И, конечно, за то, что так и не помогла, не отозвалась на отчаянный призыв Сила Мира. Магические токи, которыми пронизан мир, так и струятся в одним им ведомом направлении, недоступные и невидимые для большинства людей, равнодушные к их бедам и победам…

Невидимые? Аэлла удивленно крутит головой, но видение не исчезает. Кажется, будто разноцветные струи дыма летят над головой, пересекаясь, но не смешиваясь. Их сотни, они слепят разнообразием, некоторые выделяются насыщенностью цвета и шириной. Аэлла как-то сразу, будто по подсказке, понимает, что это — те самые, пронизывающие Мир, магические токи. Цвета первой, еще клейкой весенней листвы — поток магии Исмины, фиолетовый — Лиангхара, кроваво-пурпурный — Аргелеба, голубой — Аргелеба, багровый, в цвет подземного пламени — Кириннотара, белый, как снег — Аргишти… И еще Аэлла понимает, как зачерпнуть эти токи, соединить их, наполнить сокрушающей силой — и, материализовав Силу в сгустки всесжигающего пламени, обрушить на Тварей Ночи. Все… Конечно, полная Сила Мира сотворила бы и не такое, но где сейчас Тетрик? Без него придется надеяться лишь на крохи того, что доступно двоим. Сейчас, впрочем, хватит и их.

Твари Ночи надежно защищены от магии. Из какого бы потока не черпалась Сила, созданная хозяевами защита Тварей успевает ее выпить иззаклятий, направленных на чудовищ. Силу магов двух систем невидимый щит тоже успеет поглотить, и даже трех. Но это, оказывается — предел. Если будут смешаны чары, принадлежащие к четырем системам и более, заклятье сработает. Проблема в том, что на подобное не способны даже Боги.

А вот человек-Ключ, а лучше двое вместе — способны. Надо только не сомневаться, а прислушаться к внутреннему голосу — и сразу поймешь, что и как нужно делать. Боги или не боги создавали Силу Мира — но они позаботились, чтобы человек-Ключ научился пользоваться ею как можно скорее.

Аэлле кажется, что она сходит с ума. Открывшееся знание столь очевидно, будто она всегда знала, оно лежит перед ней, как раскрытая книга. Время словно замирает — точнее, оно продолжаеттечь, как обычно, но «чтение» Аэ спрессовывается в неуловимую долю мгновения. А когда заканчивается, женщина, встретив ножом в полете еще одного летуна и раздавив каблуком не в меру любопытную «крысотаксу», встает посреди кровавого хаоса, скрестив руки на груди. Сила Мира не нуждается в красивых жестах, хотя в принципе, может принимать и обличье танца-заклятия.

Сначала ничего не происходит. Все также рубятся, хрипят и умирают под ледяным предрассветным небом свои и чужие, и кровь людей смешивается с фосфоресцирующей кровью страшилищ, пропитывая снег. Но что-то неуловимо меняется уже сейчас, чудовища идут в атаку, но как-то с опаской, без прежнего задора, будто предчувствуя, что обречены.

Оставив за собой сверкающую, медленно меркнущую зеленоватую трассу, с неба низвергается огромная, ярко-зеленая звезда. В последний миг, поняв, кому она предназначена, один из «драконов» пытается развернуться на кончике крыла и уйти в сторону, но звезда оказывается быстрее, или почти незаметно меняет траекторию полета. Она бьет в бронированную спину дракона. Броня, способная выдержать попадание пушечного ядра, вспыхивает, как облитая «земляным маслом», колдовское пламя прожигает огромные крылья. Визжа от боли и ужаса, тварь кувыркается в воздухе, пытаясь сбить пламя, но крылья ломаются, сыплются не гаснущие до земли искры, зверюга камнем падает где-то на улицах Ритхэаса… Ее собрат пытается улететь на север, за Стылые Холмы, но его настигает другая «звезда». И снова колдовское пламя, зеленое со странными розовыми прожилками, ослепительное, как маленькое солнце. Чудище падает в лесу, подламывая стволы вековых елей, давит десятки Тварей помельче. Третьего «звезда» настигает, когда он пытается сжечь последнюю батарею ствангарцев. Охваченная колдовским пламенем зверюга с грохотом рушится на смертное поле рядом с пушками.