Павел Буркин - Сила Мира

• Название: Сила Мира
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы. Проблема в том, что Сила эта даётся только на двоих.

---

Сбоку или, как сказал бы Крейтон, на флангах, бой идет чуть иначе. Точнее, совсем по-другому: именно там и у стаи Тетрика, и у враждебной орды оказались самые лучшие. «Единороги» скачут слаженно, будто отборные конные полки Ствангара и Марлинны. Антрацитовой чернотой блестит броня, дрожит земля, хрустит шлак, разбиваемый копытами в пыль. Наблюдая с высоты птичьего (вернее, «совиного» полета) за своими войсками, Тетрик невольно любуется жуткой, нечеловеческой красотой атакующей «кавалерии», юноша испытает нечто вроде гордости за свою армию. Хоть и не он ее создавал, но он ведет ее в бой, приводит в порядок, планирует грядущее сражение, и оттого имеет все основания считать ее своей.

«Единороги» останавливают стремительный бег, когда до врага остается десять копий. Раздается беззвучный, пугающе-слаженный залп. Твари Ночи видят во мраке колдовской ночи не хуже, чем при свете солнца, Тетрик видит их глазами все подробности. Тучей белесых росчерков проносятся выплюнутые «единорогами» стрелы, они вонзаются в прущих вперед безо всякого порядка зверей, кося их десятками. Яд «единорогов» оказывается смертельным для их собратьев с той стороны, разве что они умирают не сразу, а в корчах валятся наземь, хрустя костями всякой зубастой мелочи.

Впрочем, всех уничтожить один залп не может. Наверное, если бы Тетрик излил на противостоящую орду всю Силу Мира без остатка, тогда… Твари Ночи только взревывают от боли и ярости, и валом валят навстречу. Они не знают такого понятия, как «страх», их ведет голод и ненависть ко всем, кто жив не милостью коварных магов, а по-настоящему. Пусть сейчас противостоят такие же бездушные, безмозглые чудовища — за их спинами угадывается нечто живое. А далеко-далеко на юге есть еще много живых. Путь к ним закрывает другая стая — наверняка жаждущая не пустить к мясу других едоков. Ату ее! Порвать в клочья!

Вал черных тел стремительно пожирает расстояние, остающееся между армиями. Твари Ночи очертя голову прут вперед. Еще мгновение, и «единороги» схлестнутся с врагами в ближнем бою. И, конечно, погибнут, будут просто задавлены числом, растерзаны зубастой мелочью. Да и не только числом: из глубины, надежно прикрытые от нескромных глаз «совами» и еще более опасными крылатыми монстрами, выдвигаются неясные, но пугающе огромные силуэты, наверняка те же «слоночерепахи» или что-нибудь еще крупнее и опаснее. Ну, а совсем в тылу у врага угадываются огненные сполохи. Огневцы — самое жуткое, что до сих пор имелось среди Тварей Ночи (глупое, конечно, название, но другого-то нет)… Впрочем, ненадолго: Врата порождают все более кошмарных и неуязвимых чудовищ, и недаром, ох недаром Левдаст говорил, что нужно успеть до Междугодья.

Остановить лавину «единорогам» не по силам. Значит, и не надо. Беззвучный приказ — и «единороги» разворачиваются, блестя непроглядно-черной чешуей. Бьют безжизненный, заиндевелый шлак десятки тысяч копыт. Черные зверюги бросаются с места в карьер, жала, летящие в ответ, почти все проносятся мимо. Падает один, другой, третий «кавалерист» — и все. Гораздо больше жал бесполезно вонзается в мертвую землю, туши чудовищ, погибших в самом начале.

За отступающими «единорогами» Тетрика валом валят самые разные звери. Большие и сильные давят маленьких и слабых, прожорливая мелюзга тут же начинает пир — и сама попадает под лапы и копыта созданий побольше. Вой, хряск, стон, рев… В одной толпе рвутся за убегающим мясом (им ведь все равно, кого жрать — на кого укажет Хозяин, тот и еда) «крысотаксы» и «коты», «кабаны» и «единороги», «слоны» и «совы», тысячи видов самой разнообразной живности. Иным Тетрик так и не смог подобрать название.

Как, например, величать огромную медузообразную серую гадость, медленно и тягуче, как рвота по сточной канаве, ползущую по оплавленному рву? Один из «единорогов» замешкался, чтобы плюнуть костяным жалом в сухопутную медузу. Костяное жало втыкается посреди серой тякучей гадости — и проваливается внутрь, проглоченное. Отставая лишь на мгновение, в «единорога» выстреливает струя клейкой серой дряни, оплетшая задние ноги и хвост с ядовитым жалом. Зверюга бьет передними копытами, дергается, пытаясь вырваться — но вслед за первой струей в сторону жертвы летят вторая, третья, четвертая, зверя тянет к «медузе», сперва едва заметно, потом все быстрее. «Единорог» тонко визжит от боли: щупальца плавят панцырь, растворяют мясо под ним, причиняя невообразимую боль. Зверь бьется из последних сил, нити густой слизи натягиваются струнами — и тянут «единорога» назад. Могучие ноги подламываются, и закованный в толстую черную чешую круп макается в жадно чавкнувшую слизь. Взлетают, окончательно оплетая жертву, новые струи-щупальца — и «единорог» скрывается внутри огромного пузыря грязно-серой слизи.

Противно хлюпая, пузырь живой слизи постепенно опадает, не переставая ползти вперед и иногда выстреливая новые «щупальца», ловя очередную жертву. Тетрика передергивает от омерзения — Врата породили оживший желудочный сок, у которого одна-единственная цель в жизни — жрать. Кого, а главное, зачем — неважно. И — ни разума, ни чувств, ни воли, только вечный и неутолимый голод. Жрать, жрать и… еще жрать. Есть, дабы иметь возможность есть и дальше.

Тетрика так и подмывает применить по склизкой мерзости примитивную, но почти неотразимую Огненную кирку. Выжечь медузообразную дрянь без следа, оставив лишь оплавленную воронку в шлаке. Юноше приходится глубоко вздохнуть и сказать себе, что еще не время. Пусть прут дальше — в заботливо расставленную, загодя настороженную ловушку.

Остальные не лучше. Поток одержимых голодом и злобой существ, пушечного мяса в руках хитреньких магов. Никакой организации, продуманного плана. Тетрик презрительно сплевывает: кто бы ни командовал ордой (а ведь явно есть такой — иначе Твари Ночи принялись бы пожирать устилающие поле растерзанные туши) руководит он войском бездарно. Надеется на численность? Из Врат каждую минуту выходят новые тысячи Тварей. Посмотрим, прав ли был Крейтон, когда говорил, что лучше рота, где каждый знает свое дело и делает его неукоснительно, чем полк, где каждый сам за себя…

Мертвые артиллеристы не знают страха, не умеют не повиноваться, не способны уставать. Повинуясь приказу, они послушно подхватывают пушки за станины, как ломовые лошади, бодро трусят на фланг, где прорывается огромная орда. Они как раз успевают расставить своих подопечных из орудийной меди, забить в стволы картузы пороха и заряды — и ткнуть в запальные отверстия раскаленными докрасна фитилями. Над Землей Ночи проносится слитный грохот, какого лишенная жизни равнина никогда не слышала. Ствангарские орудия выплевывают длинные, ослепительные языки пламени — и десятки ядер, десятки тысяч камешков щебенки-картечи устремляются во врага. Костяные жала, клочья жидкого пламени, струи яда — все это не долетает дальше полусотни шагов, а картечь и особенно ядра…

На полдороги пушкари разделились. Между ними остался узкий коридор, по которому несутся якобы бегущие «единороги». За ними валом валят вражеские Твари. Даже на глаз их в несколько раз больше, чем «кавалерии» Тетрика, нечего и мечтать остановить лавину жесткой обороной. Но ведь под Тавалленом Элрик подыграл Джустиниани, позволив темесцу сделать, что было нужно эрхавенцам. Элрику было нужно, чтобы Джустиниани разделил свои силы, а Тетрику — чтобы вражеское зверье попало в засаду. Почему не сделать то же самое, избегая лобовой атаки?

Картечь и ядра хлещут с обеих сторон, ни один выстрел, ни один самый маленький осколок в плотной толпе не пропадают даром. Щебенка пронзает сразу по нескольку зверей, ядра вообще оставляют за собой кровавую просеку из размозженных, разорванных тел. Сраженные раскаленными ядрами крупные звери валятся, без счета давя мелочь, бьются в агонии, подминая соседей. Вслед за первым залпом гремят новые и новые. Артиллеристы-покойники пороха не жалеют.

Орудия расположены на расстоянии тридцати копий друг от друга. Проскочив мимо одной пары пушек, попавшие в западню неизбежно оказываются под прицелом следующей пары, потом следующей, и так далее до конца. В конце же страшного «коридора» разворачиваются, готовясь к атаке, «единороги» Тетрика. Почти не понесшие потерь, не успевшие даже устать, они разворачиваются — и врубаются в беспорядочное скопище чудищ, сея смерть костяными стрелами, копытами, челюстями и ядовитыми жалами на хвостах. Оставляя за собой дымящуюся кровавую кашу, они заставляют уцелевших чудовищ шарахнуться назад. Отступая, защищающие Врата Твари втягиваются в коридор смерти, снова подставляясь под истребительный огонь.

Людям бы ничего больше не потребовалось. Увы, пушки выкосили лишь крупных зверей, которым негде спрятаться от ядер и раскаленной щебенки. Мелюзга, конечно, тоже изрядно пострадала, но куда больше «крысотакс», «котов» и прочих мелких, но смертельно опасных и многочисленных зверьков уцелело. Их задевают лишь немногие, летящие низко над землей осколки, от падающих гигантов вроде тех же «единорогов» юркие зверьки уворачиваются. Когда пушки, не видя достойных целей, смолкают, покрытое трупами поле оживает. Как весенние ручьи, струящиеся между глыбами нерастаявшего льда, в сторону пушек течет живая река. Мертвые канониры бьют метко, щебенка ложится точно туда, где бурлят протоки живой реки — но почти не задевает мелких, юрких тварюшек, вновь и вновь вонзаясь в мертвые туши. Тетрик негромко ругается. Силу Мира расходовать по пустякам не хочется, свои «малютки» не успеют прикрыть пушки. Тетрик очень не хочет лишиться артиллерии в самом начале…