Лариса Васильева - Альбион и тайна времени

• Название: Альбион и тайна времени
• Автор: Лариса Васильева
• Издательство: Современник
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1978

«…Книга эта о стране, которая столько раз была описана авторами разных эпох и, наверно, всех литературных жанров, удивляет как новое открытие Англии.

У ровесников Ларисы Васильевой до «Альбиона и тайны времени» не было «своей» книги об Англии. Но она должна была появиться. <…>

В ней — настойчивый поиск того, какие духовные качества, культурные ценности, глобальные задачи и т. д. могут стать основой дружбы между народами. И не только поиск, а утверждение найденной основы».

---

Чего-чего только нет в этом городе для туриста. Здесь все музеи — и дома, и улицы. Время словно остановило свой бег на этом месте и замерло. Архитектура — одно из самых благородных и долговечных искусств — чрезвычайно громоздкая вещь. Книгу можно держать на полке, картину на стене, музыку в памяти. Высокое произведение архитектуры невозможно переставить с места на место, — впрочем, при современной технике возможно, но я говорю не о техническом приеме перестановки, а об эстетическом: в облике города прежде всего изменяется вместе со временем человек, а в последнюю очередь архитектура.

Не боясь быть кощунственной, скажу, что в таких городах, как Ленинград, Львов, Суздаль, Черновцы — человек далеко ушел от города и не сливается с ним, они не являют собою единого целого. Такие города, как Москва, Нью-Йорк, Неаполь, очень изменившие с эпохой свой облик, вполне соотносятся с человеческим потоком, стремящимся по их улицам. Есть города, где сосуществование человека и города взаимопроникновенно — такими мне видятся Париж, Лондон, Рим, Киев.

Но Бат как раз таков, как Суздаль, хотя ничем на него не похож. Толпы туристов, глазеющие и трогающие, как нечто случайное, как массовка на сцене, попавшая не в тот спектакль. И при этом Бат — большой город где живет несколько сот тысяч человек, занятых в основном в сфере обслуживания туристов. Время от времени над седой головой Бата проносятся шквалы двадцатого века: то химический комбинат планируется поставить неподалеку от города на приэйвонских холмах то о металлургическом заводе поговаривают. Для немалой армии безработных, живущих в районе Бата и в самом городе, это решение несет с собою гибель старинному городу.

Однако ходят слухи, Бат оказался под совсем иной угрозой: «механический зверь» готов налететь на него и смести с лица земли большую часть.

Дело в том, что город опоясан множеством автомобильных дорог. Движение на них с каждым годом становится все оживленнее. Уже сегодня автомобилисту приходится, проезжая через это чудо архитектуры и истории, «положить» три полных часа на стояние в хвосте.

По плану реконструкции Бата предполагается постройка в городе полукилометрового тоннеля и новой сети автодорог, что повлечет за собой снос целых старинных улиц.

— Ах, ну стоит ли вам так волноваться из-за нашего Бата, — облила меня своим холодком миссис Кентон, у которой на все случаи жизни были решения и безапелляционность. — Вы придаете слишком большое значение тому, что пишет наша пресса. «Спасем Бат! Спасем Бат!» Раскричались. Чуть ли не в каждом номере газеты за эту неделю статья о Бате. Вот увидите, покричат и успокоятся. Выявятся разные общественные мнения, поработают статистики — и все быстро заглохнет. Очередная кампания. Причем время сейчас летнее, политическая жизнь в состоянии отпусков, болтать не о чем, вот и «всплыл» Бат. Вот увидите — в ближайшее время ничего не будут перестраивать.

Со дня того разговора прошло три года. И в самом деле. Бат как стоял, так и стоит. «Механические звери» проползают по нему по-прежнему медленно. Водители про себя, если это англичане, и вслух, если люди какой-нибудь другой национальности, чертыхаются, но Бат стоит.

— Стоит-то он, стоит, но проблема остается и все увеличивается со временем, поэтому я советую, если есть возможность, побывайте еще раз в Бате, — говорит мне сегодня Антони Слоун. — Мне становится страшно, когда я думаю, что могут снести большую улицу Платени.

Она, как улица Росси в Ленинграде, состоит из двух параллельно идущих классических зданий и венчается дворцом классической архитектуры. Дома темно-серые с черными подпалинами времени.

Прекрасный наш двадцатый век. Он придумал множество игрушек не только забавных, но и чрезвычайно полезных человеку, он освободил и продолжает освобождать его время, одновременно забивая голову так, что время, освобожденное им, благополучно и с лихвой уходит на заботу об этих игрушках, на желание и осуществление владеть ими, если их нет, и на усилия в приобретении их.

Прекрасный талантливый, наш двадцатый век. Его нельзя сравнить ни с каким другим временем, и особенность его, возможно самая яркая, в размножении по земле «механических зверей» для сокращения расстояний, для разных надобностей и удобств человеческих.

Неуемные искатели вечного двигателя. Это вам обязано человечество «открытиями в области науки и техники». Можно ли быть неблагодарными к памяти тех, кто наградил нас телефоном и телевизором, автомобилем и электроплитой? Да разве все перечислишь! У человека нашего времени есть хорошее иждивенческое чувство по отношению к предметам и «зверям», облегчающим жизнь. Есть у него, у определенной и немалой категории людей, и отрицание технического начала в быту, но это всего лишь инерция косности.

Мне мерещатся слабые очертания огромного замкнутого круга: мы освобождаем свое время с помощью техники от многих трудностей и тягот, мы освобождаем его, и оно, свободное, немедленно заполняется чем-то иным. Но чем? Нельзя точно дать определения на все случаи жизни, учтя все характеры и ситуации, но одно несомненно: много рук сегодня освобождается на горе себе — современная Англия дает этому положению красноречивые иллюстрации и слово «безработица» стоит здесь неподалеку от словосочетания научно-техническая революция.

В Англии сегодня несметное количество народу занято в так называемой сфере обслуживания — в магазинах, ресторанах, турбюро и многом другом. Господин Великий Быт царит полновластно и прочно. Все хотят быть хорошо одетыми, сытыми, не бояться завтрашнего дня, не пугаться инфляции и безработицы. Все хотят быть равными. Но многовековые принципы человеческого леса — свобода, равенство, братство — гармонически прекрасные, существуют лишь в идеале, а правят лесом — несвобода, неравенство, небратство. И некое начало хаоса видится мне в том, что все менее на земле рук производящих и все более ртов пожирающих.

А человек, освободивший время, чем он заполняет его? Наилучшим заполнителем для поколения, которому сегодня между пятнадцатью и сорока, стала суперсовременная музыка.

Не хочу бросать камни в это новое явление жизни, не хочу, хотя «руки чешутся». Я даже согласна принять его и уж, конечно, дозволить повсеместно, ибо, недозволенное, оно все же проползает через любые малые отверстия, уродливо деформируясь при проползании.

Ошалело и оглохло сижу я на концерте популярной поп-группы в Лондоне, окруженная орущими, ревущими, свистящими подростками.

— Безобразие! — хочется кричать в первую минуту. — Остановите безобразие!

Это дети, такие добрые и мягкие, такие упрямые и настойчивые, такие понятные и сложные, родные всего лишь за полчаса до концерта. Через полчаса после концерта, остыв и обсохнув, они станут такими же, какими мы знаем и любим их. Сейчас в минуты этого крика, рева, исступления что движет их порывами? Я хочу это понять, не осудить, а лишь понять. Древние зовы леса? Ой ли? Откуда взяться им вдруг ни с того ни с сего. Инстинкты полового созревания?

Другой, совсем другой голос подспудно слышу я в звуках, несущихся с эстрад и возбуждающих сегодня западный мир. Это же поступь «механического зверя»: скрежет тормозов, удар ветра о стекло при резком повороте, выдох выхлопной трубы, вой сирены.

Вот, оказывается, чем заполняется время, освобожденное с помощью «механического зверя» — его звериной эстетикой, его звуками, то есть, иначе говоря, «зверь» заполнил собою то, что освободил. Круг замыкается.

Неуемные искатели вечного двигателя! Мир вам и слава именам вашим. Пускаясь в свои великолепные поиски, вы искали его на земле, среди ее тайн. Отправляясь на поиски, вы, как правило, порывали с небом, и не ваша то была вина: у врат его стояли грешные земные стражники, не умевшие постичь его высот, что само по себе не позор, ибо чего не дано человеку понять, того не поймет человек. Но стражники эти все же даже узурпировали ее. Такое, естественно, было противно вашим ищущим умам и вы, приняв посредников за голоса Неба, не пытались постичь его тайну, не тайну бороды Саваофа, а тайну Времени: лишь оно Вечный Двигатель и лишь ему люди должны смиренно поклониться и вглядеться в него пристально — не прочтем ли того, что оно хочет сказать нам и говорит, говорит уже много веков, а мы не можем понять его слов, ибо не пытались постичь языка Времени. Возможно, поэтому благородные поиски искателей вечных двигателей увенчались столь большими успехами для плоти человеческой, а духа его не коснулись, возможно, отсюда и выросли противоречия мира, которые разрастаются все более.

— Милая, — сказала миссис Кентон, — что это такое вы написали? Какой-то оккультизм. Какую тайну и какого Времени вы провозглашаете? Это область, конечно, заманчивая, но по-моему не очень доступная, в особенности для женских мозгов. Что-то там на эту тему успешно делал Энштейн. Я видела по телевизору передачу о нем. Симпатичный старичок, лохматый, настоящий ученый. Но и он не прав: время есть время: очень понятно — сейчас пять, пора пить чай. Вам с молоком или без молока?